И лишь когда за ее столик сел человек в дорогом черном костюме сидевшем на нем как военный мундир, она недовольно подняла глаза… И сердце сдавило нехорошим предчувствием.
Она разумеется знала этого человека - генерал-майор Иван Мироненко – правая рука самого Игоршина и заместитель начальника того самого Двенадцатого Управления администрации Президента занимающегося всякими секретными вопросами.
Генерал же отметил что председатель дурно выглядела и изрядно увяла. И подумал что может для дела предпочтительнее был бы прежний -нестарый и боевитый, прозванный недоброжелателями «Выхухоль бородатый» . Тот правда бы вряд ли стал так просто плясать под их дудку но хоть чего то стоил сам по себе. Эта же мало того что как говорят, может сожрать кого хочешь без соли, так еще и как администратор звезд с неба не хватает.
Впрочем это лирика.
Генерал сразу взял быка за рога:
— Нина Викторовна, у нас мало времени. Поэтому мы сразу к делу. У меня для вас чрезвычайное сообщение. Чрезвычайное и печальное…
В результате хорошо спланированного террористического акта погибли президент и премьер.
— Как?? — только и спросила Маштакова, ощутив головокружение и легкость во всем теле. Не было ни ужаса от невероятного известия ни недоверия - только звон в ушах и отсраненность…
— Хорошо проведенная операция — явно с участием зарубежных террористических центров, -пробормотал генерал ощутив вдруг насколько фальшиво звучит заготовленная и продуманная речь. Вы понимаете — что это значит? Невозможно допустить хаос и колебания в России -которые непременно последует если мы начнем миндальничать. С учетом того что процессы развернувшие в стране, - при полном преступном бездействии многих должностных лиц, неспособностью организовать работу, отсутствием последовательной политики привели страну на край гибели нельзя доверить высшей бюрократии руль… — он запнулся, вглядываясь в лицо Маштаковой.
— Эх, ладно... –махнул он вдруг рукой. На востоке есть поговорка: «Куп суз - бук суз» — «Много слов - много дерьма». Мы полагаем что Совет Федерации как единственный госорган на данный момент обладающий реальным авторитетом и конституционными полномочиями должен взять власть в свои руки и назначить новое кризисное, если угодно чрезвычайное правительство.
— Совет Федерации? –зачем-то переспросила госпожа председатель.
— Да – Совет Федерации… в вашем, Нина Викторовна лице, — выразительно повел бровью Мироненко. Мы полагаем…
Маштакова, глядя в камин, пожевала губами и спросила:
— Кто это «мы» позвольте спросить?
Голос был глухим и невыразительным –как та странная серая пустота, что распространялась сейчас в душе госдамы.
— Группа высших должностных лиц а также руководящих работников ряда силовых министерств и служб безопасности, — веско произнес генерал, вдруг почувствовав себя человеком, под ногами которого разверзлась бездонная трясина.
— И кого же я должна по мнению… группы товарищей назначить на должность кризисного премьера и и.о президента? — подняв сухие глаза недрогнувшим голосом глава российского парламента, преодолевая накатившую звенящую пустоту в голове.
— Странный вопрос... — пожал плечами Мироненко. По конституции вы третий человек в стране! Вот вы и должны возглавить Российскую Федерацию и исполнительную власть.
— Вот как... - та вяло покачала головой словно не понимая о чем разговор.
— Да, госпожа Маштакова, мы предлагаем вам... высшую должность в России, место главы одного из самых сильных государств -и многое другое что к этому прилагается. Если угодно - усмешка даже не возникла на его лице а словно прорвалась откуда-то изнутри, - корону спасительницы Руси-Матушки. Но для начала нам следует как можно быстрее отправится на особо охраняемый объект ибо иначе я не могу гарантировать вашу безопасность… — изрек он главное ради чего и явился сюда. Вывезти эту старуху на объект «Гамма» — а там уже шеф и его сподвижники раскрутят ее по полной программе - как миленькая подпишет нужные приказы и указы…
Текли секунды, Мироненко ждал ответа от вдруг побледневшей немолодой женщины, не без злорадства изучая её одрябшее, наштукатуренное лицо шестидесятилетней женщины какому уже не помогают ни лазеры пластических хирургов ни снадобья разных косметологов.
И не удивился когда она вдруг схватилась за сердце и стала жадно глотать воздух.
Это бывает — ей еще рано умирать…
… Все поплыло перед глазами Нины Михайловны –неброский интерьер кабачка, мягкий свет ламп, лицо этого страшного человека говорившего какие то страшные и непонятные вещи и его неподвижных бодигардов. В ушах нарастал глухой ритмичный гул, как будто со всех сторон били огромные барабаны. А потом все исчезло: она потеряла сознание... Последним что она увидела было то как на месте лиц окружающих вокруг проступают контуры звериных харь каких-то демонов.
…Больше я этого не выдержу! Вернусь, когда вы успокоитесь! - рявкнул Коля и выбежал, хлопнув дверью.
Свекровь, сверля её ненавидящим взглядом, зашипела: «Довела-таки мужа! Смотри, допрыгаешься! Закончится тем...» - продолжения фразы Нина не услышала: набросив куртку, выскочила вслед за Колей. Спускаясь с крыльца, увидела, как светло-бежевый «Шевроле» выезжает за ворота. Бросилась за ней в надежде, что муж заметит и возьмет с собой. Просто невыносимо было оставаться сейчас наедине со свекровью. Выбежав на улицу, Нина поняла, что опоздала: автомобиль, мчавшийся на полной скорости, был уже далеко. Расстроенная она собралась было вернуться к дому, как вдруг... Дико завизжали тормоза, послышался звук удара и звон разбитого стекла...Дальше все происходило, как в замедленной съемке: из домов коттеджного поселка выскакивали люди и бежали к месту аварии, а Нина все стояла, держась за калитку, и не могла оторвать взгляд от искореженной дымящейся груды металла, которая недавно была машиной Николая.
Там, внутри, был её муж.
И она как и тогда, двадцать пять лет назад изо всех сил побежала к разбитой вдребезги, уже загоревшейся иномарке еще не понимая, не желая понимать что стала вдовой… Бежала и все никак не могла добежать…
Тревогу забили лишь тогда, когда Нина Викторовна сползла со стула на пол...
Прибежали врачи из перехваченной на улице «Скорой помощи», сказали что-то про больницу, пытались растирать «старуху» нашатырем, кололи чем-то...
А потом медик что то начал бормотать о маске Гиппократа и про «обширный инфаркт» и говорить что он не виноват…
Мироненко слушал вполуха, понимая уже — нет — чувствуя чутьем истинного профи — «Всё!»
…План переворота — такой секретный что даже не имел кодового имени был их любимым детищем: Игоршина и его — Мироненко. Его любимым делом, занимавшим немногие свободные часы. Его страстью. Он собирал этот план по кусочкам, заботливо составлял как мастер мозаику, складывал, соединял, радовался, когда выступ заходил в выемку, цеплялся и держался.
И вот теперь все полетело к черту… Они конечно еще будут отчаянно пытаться склеить разбившийся хрусталь и даже чего-то добьются…
Впрочем - какая разница? Катастрофа уже случилась — возможно в тот самый миг когда первый из инициаторов заговора подумал о перевороте как о возможном варианте — и кто бы что бы не делал, это уже не могло ничего изменить. Да и что можно изменить когда против тебя сама судьба? Мыслимо ли человеку остановить бег адской колесницы?
***
В течении часа после вышеописанного эпизода, Москва
Генерал-майор полиции Борис Иванович Биреев следил за строкой новостей внутренней закрытой спецсети ГУВД на экране ноутбука.
Здесь, в финском строительном вагончике был расположен штаб операции «Танцор», до начала которой оставалось совсем немного.
Если судить по сводкам, то обстановка что называется, накалялась медленно но верно.
«Клоунада на Манежной» вопреки мнению напыщенного болвана - премьер-министра никак рассасываться не хотела, и наоборот –все явственнее грозила прорваться гнойником смуты и погромов.
