Нет, Альбус ничего не имел против магглов, кроме тех троих. Надо же было додуматься совершить групповое изнасилование, не достигнув самим даже шестнадцати лет!
Его отец не хотел ничего плохого. Просто оглушить этих и доставить в аврорат. Ну, может, пару раз стукнуть головой, пока те будут без сознания. Но к своему несчастью, Персиваль Дамблдор был легилиментом и при задержании случайно заглянул в разум этих троих, и не просто увидел — прочувствовал всё. И его ослепил гнев…
Круциатус — вещь очень болезненная: обычно человек просто теряет сознание. Если не дать ему это сделать… Пяти минут Круциатуса на троих насильники не вынесли, превратившись в «овощемагглов».
На сигнал от Тёмной Магии явились авроры. И быстро повязали не оказавшего сопротивления Персиваля Дамблдора. А дальше перед отцом стал выбор. Уже тогда за Круциатус к магглам светил Пожизненный Азкабан, тем более все трое необратимо свихнулись. Но можно было рассказать всё, как было, раздуть скандал в прессе, давить на жалость. Альбус был уверен — если бы отец на это пошёл, тот бы отделался парой лет на верхних уровнях Азкабана рядом с теми, кто сидит за неуплату налогов, где дементоров видят пять минут в день. Или можно было идти на поклон к «древнейшим и благороднейшим», те как раз обсуждали, нужно ли выдавать магглам гражданские права, а за такой подарок в дело пропаганды «борьбы со зверолюдьми» они бы помогли вообще просто штрафом отделаться.
Но какая бы жизнь ждала Ариану после такого скандала? Да и глупо преступления одних магглов вешать на других магглов.
Так что отец, слепив ментальной магией подходящее воспоминание, сказал, что он ненавидит всех магглов и поэтому на них напал. Суд немного удивился от такого признания и такой неаккуратности — даже барьер против слежения не поставил, и наградил Персиваля максимальным наказанием — пожизненное в Азкабане. С тех пор Альбус не любит дементоров, а когда он смог бы помочь отцу, тот бы был уже мёртв.
Увы, жертва отца оказалась напрасной. Сначала поведение Арианы списали на шок, даже когда через несколько месяцев у неё начались странные приступы. Они просто не понимали, что происходит, а к специалистам мать побоялась обратиться, боясь огласки и того, что всё всплывёт. Ариана просто пыталась сдерживать свою магию и в результате перестала быть человеком, периодически превращаясь в черноватый дым, разносящий всё подряд…
В довершение всего оказалось, что коррекция памяти и прочие воздействия слетают с неё при трансформации.
Вместе с Арианой росла её сила. Обычно Обскуры умирают до десяти лет — их становится невозможно сдерживать, и их убивают. Ариана убила мать при трансформации, и главным в семье стал он.
А дальше… Слишком грустно вспоминать, что было дальше. Драка Альбус-Геллерт-Обскур-Аберфорт по определению не могла закончиться ничем хорошим, но всем было бы лучше, если бы он попал Авадой в Геллерта… Ариана умерла в четырнадцать лет, став вторым по продолжительности жизни Обскуром в мире.
Все маги, особенно сильные, заражены инфантилизмом. Ты так привыкаешь к силе, что кажется всё можешь переделать как надо или исправить…
Альбус много раз подходил с этими мыслями к хроновороту. Не к той игрушке, что он носит на шее, а к хроновороту размером с человека. Да, путешествия во времени больше четырёх часов небезопасны. Да, из тех, кто пытался что-то так далеко изменить, не выжил никто, и ни у кого ничего не получилось. Но что мешает ему попробовать?
Останавливал его страх. Страх, что у него получится. Сейчас на свете больше пяти миллиардов людей. И если у него получится — их не будет. Нет, никто из них не умрёт, не будет сожжён и не будет страдать. Просто одна реальность заменит другую, строго говоря, люди не умрут, они просто будут заменены вместе со своими мыслями и чувствами, стремлениями и желаниями… Заменены, какое красивое слово, он всегда умел подбирать слова… Ведь если украсть буханку хлеба — это не кража? А если очень большая семья, а нужен грузовик хлеба? А если его семье нужны сигареты или деньги?
Но сейчас всё по-другому. Он достучится Воскрешающим Камнем до Арианы и попросит прощенья. Он всегда следовал очень простому принципу: не прав — извинись перед тем, кого обидел. Только этот принцип давал огромное количество проблем, если некто мёртв. А обидеть одного, попросить прощения у другого — это очень глупо. От того, что он встретится с сестрой, никому хуже не станет. Риск словить проклятие есть, но это его риск, и он подготовится.
Он спросит Ариану, желает ли она вернуться назад. Ведь что она видела в жизни, кроме своей тюрьмы? А он не тот, что в молодости: даже если Ариана вернётся по-прежнему Обскуром, он сможет защитить её и обеспечить любой комфорт, хоть свой остров, единственное — без людей. Правда, у него нет больше её тела… Ничего, он как-нибудь решит эту проблему. Например, у нас практикуют казнь Поцелуем Дементора, прежнему хозяину тело больше никогда не пригодится…
Но сначала надо спросить…
Альбус два часа накладывал на себя защитные чары, особенно на левую руку. Наложил несколько обычных и магических жгутов — на крайний случай просто отсечёт себе палец или руку. Потом обмазал руку Кровью Дракона и двумя слоями особого зелья — своего авторства и состава Фламеля. Надел на левую руку перчатку из кожи дракона, подумав, полил перчатку ещё двумя слоями магического изолята. Потом долго махал Бузинной Палочкой.
Наколдовав особо мощные чары на кольцо, под вопли Морфина он надел его на руку. Нет, он знал — кольцо проклято. Но ведь он подготовился, и он ненадолго, а если он разобьёт крестраж мечом Гриффиндора, то вдруг Воскрешающий Камень перестанет работать?
Едва Альбус надел кольцо, он словно переместился в другой мир. Он стоял в пустоте, и кругом был свет. И к нему шла она, Ариана…
Как описать красоту момента? Никак. Вот вы встретили бабочку — хоботок, крылья. Шесть ножек. Всё, красота убита…
Ариана была такая же, как он её запомнил в предпоследний раз.
— Здравствуй, Ариана, — сказал он. — Прости меня, если сможешь. Я правда не хотел тебя убивать.
— Братишка! — с визгом она повисла на его шее. — Несмотря на бороду, ты такой же глупый, как и в детстве. Я тебя давно простила.
С неожиданной для четырнадцатилетней девочки силой она потащила его за руку дальше.
— Мама с папой тоже скоро будут. Аберфорт задерживается, он очень злится на тебя, обещал, что в этот раз разобьёт тебе не только нос…
— Ариана, ты хочешь вернуться в мир живых? — с надеждой спросил он.
— Нет, конечно, — ответила она. — Поговори со мной, я так давно тебя ждала.
Альбус хотел, очень хотел пойти с ней. Но как долго его защитные чары смогут сдерживать проклятия Волан-де-Морта? Нет, смерти он не боялся, но там же Бузинная Палочка! И Мантия-невидимка! А Воскрешающий Камень — это крестраж Волан-де-Морта, вдруг он известит создателя? Или Волан-де-Морт сам проверит тайник? И что тот увидит? Труп Альбуса, а рядом все три Дара Смерти! То есть абсолютная власть сама прыгнет в руки Тёмному Лорду, а тот уж точно не будет мучиться сомнениями! Этого нельзя допустить.
Альбус вырвал свою руку из хватки Арианы и, развернувшись, зашагал назад.
— Прости, Ариана. Нам ещё рано встречаться, но я скоро вернусь. У меня не доделано очень важное дело, — сообщил он.
Не сделав и двух шагов, он услышал всхлипы и обернулся.
Он не мог не заметить слёзы и глубокую озабоченность на лице Арианы.
— Прости меня, Ариана. Я правда не хотел тебя убивать. И Аберфорта тоже. Я очень хочу остаться. Но я должен кое-что сделать.
— Я плачу не об этом, — ответила Ариана, вытирая рукавом слёзы. — Я плачу о тебе, Альбус, потому что сам ты плакать уже давно не можешь. Сколько бы ты ни притворялся, ты состоишь не только из адамантия и мифрила. Боюсь, что твоё сердце разбито, и ничто в мире не способно его склеить.
— Ты как всегда права, — ответил он, вновь поворачиваясь и с огромным усилием возвращаясь в реальность, чтобы вернуться в хижину Гонтов, где его ждали проклятия и крестраж.
