Саюри свернула на подъездную дорожку к дому. Шины приятно зашуршали по гравию. Не выходя из машины, она нажала кнопку на пульте, ворота поднялись, и машина въехала в прохладный сумрак гаража. Войдя в дом, молодая женщина сняла туфли на низком каблуке, повесила пиджак на спинку стула и спустилась в подвал, где находилась постирочная.

Детей привезет автобус из школы примерно через час, до прихода мужа еще уйма времени, поэтому Саюри сняла с себя блузку, строгую юбку карандаш и закинула все в стиральную машинку, туда же отправились капроновые колготки, две легкие блузки ее дочерей, пара белых рубашек мужа и весь комплект ее нижнего белья. Нажав на кнопку старт, она нагой поднялась на второй этаж.

Стоя под струями теплого душа, Саюри смывала с себя Манхеттенский смог, шум и нервозность. Постепенно мысли ее прояснялись, нервы успокаивались. Только когда расслабилось тело, молодая женщина вышла из ванной комнаты. В гардеробной она подошла к одному единственному шелковому кимоно, которое висело на отдельной вешалке. Надела его, подвязала обычным поясом. Заколола еще мокрые волосы шпилькой и спустилась вниз.

Саюри прошла в кабинет мужа и подошла к стене напротив входа. Мягко, почти нежно сдвинула в сторону стеновую панель, зашла внутрь, задвинув панель обратно. Изнутри стеновая панель состояла их деревяных перекладин, покрытых белой бумагой. Об этой комнате знали только муж и дети Саюри. Даже друзья не догадывались, что в их американском доме спрятана японская комната Васицу.

Саюри приходила сюда почти каждый день. Мягко ступая голыми ногами по татами, она прошла мимо низкого столика, единственной мебели в комнате, к нише в стене и достала оттуда большой толстый блокнот из черной кожи, на обложке которого было написано – Саюри от дедушки Такаши. С ним она подошла к раздвижным дверям, пропускавшим мягкий белый свет через белую бумагу, и раздвинула их.

Снаружи оказался маленький японский сад. Послеобеденное солнце попадало сюда на самый его край и подсвечивало два невысоких бансая справа. Посередине уютно устроился аккуратно подстриженный куст в виде шара, который выглядывал из горки небольших, неровной формы камней. Идеально зеленый, ровный газон дополнял композицию, перед женщиной растеклось небольшое белое озеро из ослепительной гальки.

Саюри села на колени у выхода в сад, бережно держа блокнот в руках. Она наслаждалась своим уютным одиночеством в тишине и покое. Гладила блокнот по корешку. Каждое слово, написанное в нем, она знала наизусть. Каждый иероглиф, каждую закорючку. Саюри устроила блокнот на коленях, положила на него руки и устремила свой взор в сад.

Спустя несколько минут, она медленно открыла блокнот и начала читать идеальные иероглифы, выведенный с каллиграфической точностью.

Сказка о том, как маленький Таро стал великим самураем японского сада.

Маленький Таро родился в бедной крестьянской семье. Мать с отцом трудились на рисовых полях. Таро очень хотел им помогать, но не мог. Он был слишком слабым и хилым, к тому же, когда он поднимал тяжести или пытался бежать – он начинал кашлять и задыхаться. Поэтому, пока родители целыми днями трудились в полях, Таро прибирался в их маленькой лачуге. Их минка был самым маленьким во всей деревне и находился в самом конце улицы.

Перед домом стояла небольшая печь, на которой Таро готовил обед, обычно это были рисовые шарики, обернутые нори. Соломенная крыша дома уже давно покосилась и ее пора было подлатать, да только кому? Когда мать с отцом весь день в полях, а Таро даже по лестнице не может забраться, не начав задыхаться.

Внутри дома было всего две комнаты. В первой, стоял низенький стол, за которым семья ела, во второй на стареньких татами лежали три матраса. Они даже не убирались. Во-первых, было некуда, во-вторых – незачем. Семья собиралась только вечером, ужинала и ложилась спать, утром, после завтрака родители отправлялись в поля.

В доме жил, пожалуй, только Таро. Родители приходили переночевать. Таро никак не мог понять, отчего же его родители так бедно живут, ведь они так много работают, а получают так мало. Мальчику так хотелось быть таким же жилистым и выносливым, как его отец и работать вместе с ним. Но этому не суждено было сбыться.

Единственной радостью в жизни Таро был его сад. За домом располагался небольшой прудик, который Таро каждый день очищал от листьев. На задней стороне пруда росли низкие пушистые сосенки, а перед ними причудливо изгибали свои ветки маленькие бонсаи. Сосны выросли там сами, а вот бонсаи посадил Таро. Конечно же им были не по карману такие деревья, но однажды, когда Таро с родителями ездил в город, перед ними перевернулась повозка с небольшими деревцами в плоских горшочках. Торговец собрал с пыльной дороги все самые хорошие саженцы, а пяток неказистых, явно умирающих растений оставил валяться на земле.

Таро стало жалко молодые деревца, и он забрал их домой, посадил в горшок и нежно, заботливо за ними ухаживал. К сожалению, три саженца погибли в неопытных руках юноши, но он не сдавался и продолжал ухаживать за оставшимися двумя. Как бывает с каждым, кого любят, деревца, почувствовав заботу, передумали умирать и пошли в рост. Таро аккуратно подрезал ненужные ветки, подвязывал нужные и изгибал стволы. Через два года у него стояли в саду его первые два бонсая.

Таро так понравилось такое занятие, ведь оно не требовало от него ни быстрого бега, ни физических усилий. Только терпение, умение видеть форму и любовь к своему делу. После первых успехов, Таро пришла в голову мысль сделать бонсай из вишневого дерева. Вообразить только – у него будет миниатюрная сакура. Но сколько Таро не бродил по окрестностям, подходящего саженца не попадалось, а из косточки вишни упорно не хотели прорастать.

Однажды Таро гулял недалеко от дома и увидел выкорчеванное бурей небольшое кленовое дерево. Клен лежал на боку, распластав свои корни в разные стороны. Казалось, что вот еще недавно, он пытался подняться, ища опору корням, пытаясь за что-то зацепиться, но сейчас затих, смирился со своей участью.

Деревце росло в очень неудачном месте – чтобы вылезти из-под большого корня своего родителя, ему пришлось сначала пригнуться к земле, потом вырасти прямо и снова согнуться в другую сторону, чтобы не мешал камень. Этот-то камень и сдвинуло с места ураганом, обнажив неокрепшие корни малыша, а ветер подтолкнул и уронил клен.

Таро притащил дерево домой. Оно было не тяжелым. На вид, деревцу было от силы четыре года. Весь остаток дня мальчик провел, колдуя над саженцем. Он отмывал корни от земли, подрезал засохшие и больные, укорачивал здоровые до нужного размера и замазывал глиной места срезов. Безжалостно он срезал все ветки, укоротил ствол до двух изгибов. Когда пришли домой уставшие родители, их встречал сын с сияющими глазами.

Таро с гордостью показывал им свое творение, а родители взирали на странный обрубок дерева в плоской миске и смеялись. Но по-доброму. Они любили своего сына, пусть он и не был помощником, но это было их дитя.

Таро терпеливо поливал и опрыскивал кленовый обрубок. Он разговаривал с ним, как с живым, гладил его. Приносил ему для компании другие деревца. Кленовое дерево заменило мальчику друзей, которых у него никогда не было. Таро искренне верил, что у него все получится, даже тогда, когда казалось, что все, что он делает совершенно бесполезно. И вот однажды, на деревце набухли почки и раскрылись первые листочки. После этого клен было уже не остановить. Он давал новые веточки, листики и распускался на глазах. Творилось какое-то таинственное волшебство.

Через год у тринадцатилетнего Таро в саду стояли уже три карликовых деревца, причудливо изгибающих свои стволы, извивающих свои ветви под немыслимыми углами, а какие пышные кроны были у этих деревцев! Такие густые, что подними их повыше и посмотри сквозь них на солнце – и ничего не увидишь, кроме зелени листьев.