Каждый день в этом доме начинался одинаково.

Механически помешивая кашу в небольшой кастрюльке, Стеша отчаянно зевала. На соседней конфорке закипал спасительный кофе, и она поглядывала на джезву, поторапливая взглядом.

Утреннюю тишину небольшой квартиры в спальном районе мегаполиса нарушали только мерное тиканье часов и чуть слышные постукивания витиеватой ложки. За окном крупными хлопьями падал снег, обещая заторы на дорогах и предновогоднюю сказку.

Стеша снова зевнула, потёрла свободной рукой глаза и уютно переступила с ноги на ногу. На кухонном столе зажужжал поставленный на вибрацию телефон. Глянув недовольно на экран, она тут же улыбнулась, увидев кто звонит. Нащупала в кармане огромного махрового халата наушники и, засунув их в уши, ответила на вызов.

– Привет, старушка! Ты чего в такую рань звонишь? – радостно сказал она и, услышав ответ, вмиг стала серьёзной. – И тебе не хворать. Ну, рассказывай. Минутка есть.

В последний момент, предупреждая убегающий кофе, она быстро сняла турку с плиты и, чуть помедлив, налила себе кофе. Выключила огонь под кастрюлей и накрыла её крышкой. Продолжая слушать чужие всхлипывания в трубке, Стеша делала осторожные глотки из маленькой чёрной чашки.

Тем временем тихая квартира просыпалась, громко хлопая дверями и шаркая тапочками. Стали слышны бубнящие что-то детские голоса.

– А он что? – недовольно спросила она своего невидимого собеседника и долила себе ещё кофе.

– Мам! Ма! Ма! – ворвался на кухню в одних трусах пацанчик лет пяти, размахивая огромным разноцветным самосвалом.

Стеша показала пальцем на наушники и прошептала: «Я разговариваю. Иди умывайся».

– Можно я зубы чистить не буду, – попытался схитрить малыш, надеясь, что мама не услышит и согласится.

Но мать его была тёртый калач и, сделав зверское лицо, молча указала на ванную комнату. После этой пантомимы Стеша схватила чайник и побрав воды, включила его.

– А она что? – вернулась к разговору Стеша.

За её спиной подросток лет пятнадцати в огромных наушниках и странного вида пижаме прошествовал к холодильнику. Открыл дверцу, достал сок и, не обращая внимания на машущую руками мать, стал пить прямо из горлышка.

– М-м-м, – поддерживая разговор по телефону, Стеша сунула в руки подростка чистый стакан. – А ты что?

– Я касивая? – на кухню вплыло воздушное создание четырёх лет от роду, с трудом переставляющее ноги в туфлях на каблуках.

За созданием на манер шлейфа волочилось коктейльное платье, которое Стеша приготовила для новогоднего корпоратива. Милое личико девочки было тщательно разрисовано.

«Надеюсь, это всего лишь моя косметика», – со вздохом подумала Стеша, а вслух сказала:

– Ты когда всё это успела? Нет, Кать. Это я не тебе. Хотя к тебе у меня тот же вопрос.

– Я лано встала, – гордо ответило создание и, чуть не упав с каблуков при развороте, выплыло из кухни.

– Умойся! – крикнула ей вдогонку Стеша. – Да нет, Катя, я не тебе. Хотя тебе тоже умыться не помешает. Что теперь делать-то будешь?

Слушая причитания подруги, она разложила кашу по трём тарелкам. Допила кофе. Разлила в три чашки чай и крикнула в глубину квартиры:

– Идите завтракать! – и тише продолжила. – Тебе, кстати, тоже надо поесть, умыться и отправляться на работу. Нет, Кать, не надо тебе сегодня сидеть дома и жалеть себя. Надо умыться, одеться, лицо нарисовать и идти. Дома ты себя доведёшь до такого состояния, что никто тебя потом не соберёт. Давай, давай. Сжимай булки, подруга, и в бой. Не первый и не последний мужик в твоей жизни. Про всех рыдать слёз не хватит. Хотя нет, реветь полезно. Это я зря сейчас, просто разозлилась на твоего. Ну, хорошо, не твоего… Да и слава богу, что не твоё счастье. Даже если ты сегодня ничего на работе не наработаешь, отвлечёшься. А вечером – у Марка. Я ему сейчас позвоню. И Алисе тоже. Договорились?

Повесив трубку, Стеша тут же отбила два сообщения.

Первое: «Общий сбор. Сегодня. Важно. Как обычно».

Второе: «Марк, мы сегодня у тебя в 20:00».

Получив на оба сообщения лаконичное «хорошо», она снова крикнула в пространство квартиры:

– Игорь! Игорь!

Дети слетелись на её крик, как птенцы. Последним на кухню вальяжно зашёл подросток. Наушник с одного уха сдвинут, брови нахмурены.

– Чё те, мам?!

– Игорь, у меня важное. Садитесь завтракать, пока не опоздали, – подталкивая в спину малышей, начала говорить Стеша. – У меня сегодня вечером общий сбор.

Игорь закатил глаза.

– Я редко тебя прошу, – предупреждающе сказала Стеша.

Подросток подумал, склонив голову набок, и кивнул.

– Ладно, я посижу с мелкими.

– Вот и отлично, – обрадовалась Стеша, что не пришлось торговаться, и засуетилась. – Давайте завтракайте и собирайтесь. Школа сама себя не поучит и детские сады тоже сами себя того самого, без вас не обойдутся, короче.

Вечером снег повалил сильнее. Снежинки весело плясами в софитах фонарей и луны. Декабрь. Время, когда в город величаво входит тёплое чувство новогоднего волшебства. Ёлки, как и люди, наряжаются во всё яркое, перемигиваются разноцветными огнями гирлянды. Самое тёмное время года. Контраст.

В бар к Марку подруги ввалились втроём, случайно встретившись по дороге. Сначала наобнимались на улице и только после открыли дверь, звякнув колокольчиком.

– Марк, это что у тебя на лице? Борода? Ты когда успел так измениться? – на весь бар закричала Алиса с порога.

Завсегдатаи оглядывались на неё, посмеиваясь, а она, не смущаясь ринулась обниматься с барменом любимого заведения.

На этот бар подруги наткнулись случайно больше года назад.

Примерно в такой же декабрьский вечер, когда все трое замёрзли, гуляя по украшенному городу, фотографируя друг друга и болтая. Сначала их заинтересовала необычная вывеска «Место для душевных встреч», а зайдя внутрь и отогревшись, дружно решили, что им здесь нравится.

Большое панорамное окно, украшено в этом месяце винтажной гирляндой. Выглядело оно как большой экран, на котором, сидя в тепле и уюте бара, приятно наблюдать за бегущими мимо прохожими, прячущими в шарфы замёрзшие лица.

Столики с разномастными креслами и стульями. Небрежно брошенные пледы и подушки на диванах. Оплывшие свечи в стаканах с толстыми стенками и настоящие холщовые скатерти, вышитые по краю тонкими стежками. Традиционный для Нового года апельсиновый латте, подаваемый обязательно с леденцовой тростью и вафельным рожком со взбитыми сливками. Сказочно и невероятно вкусно.

– Борода накладная, – отвечая на объятия Алисы, сказал Марк и обращаясь к подругам, добавил. – Ваш любимый столик, дамы.

– Зачем тебе накладная борода? – не унималась Алиса.

– Новый год. Привыкаю к образу, – как обычно, не отвечая прямо на вопрос, сказал Марк.

– Она точно накладная? – Алиса подёргала за бороду.  – Не люблю бороды. Как будто с щёткой целуешься. Нет, это не значит, будто я планирую с тобой целоваться, я просто говорю, что не люблю бороды. И ты так сильно поразил меня своей вот этой самой, – Алиса выразительно покрутила рукой в районе подбородка. – Что, видишь, никак не могу остановиться и пережить этот факт.

– Ладно, ладно, – рассмеялся Марк и стал снимать с себя спорный атрибут. – Я понял. Не быть мне Дедом Морозом. Может, в Снегурочки податься? Платье не одолжите?

– Для Снегурочки тебе ноги придётся брить! – отбила подачу Алиса.

Катя и Стеша давно с комфортом расположились за столиком, стоявшим чуть в углублении бара, и с удовольствием наблюдали эту обычную для них дружескую пикировку.

– Иди к нам, любительница выбритых мужчин, – позвала Стеша, и все снова засмеялись.

– Не, ну а чё! – развела руками Алиса и под очередной взрыв смеха слегка покачиваясь на высоких каблуках прошла к столу. – Рассказывайте! – слегка хлопнув ладонью по столешнице, сказала она, как только с удобством расположилась в своём кресле. – Что у НАС случилось.