© Смолин Павел, 2024

– Сама расскажу! – прошипела мама на КГБшника и поджала губы, собираясь с духом.

Я терпеливо ждал.

– Я тебе врала! – наконец решилась родительница.

– Уверен, что ты это делала только из любви и заботы, поэтому сильно обижаться не буду! Но с тебя – торт «Зебра»!

– Электроник ты мой бронированный! – всхлипнула мама и прижала меня к себе.

– Можете, пожалуйста, выйти на пару минут? – попросил я сотрудника, стремительно осознавая всю прелесть ситуации. – Мы поговорим, и я лично вас впущу, хорошо?

Мужик с явным облегчением на роже кивнул и вышел в подъезд, пару раз качнул дверью туда-сюда, задумчиво хмыкнул и захлопнул.

– В следующий раз со сварщиками придет, дверь спиливать! – протянув руку, вытер маме слезинку. – Так что там у нас за враки?

– Андропов – твой дедушка!

Кто мог ожидать такого поворота? Я? Ой, да бросьте!

– Который начальник вот того мужика? – на всякий случай уточнил я, указав на дверь.

– Он, – всхлипнула мама.

– И зачем он засланца прислал?

– Хочет с тобой познакомиться, – снова не удивила родительница.

– А раньше, значит, не хотел? – спросил я.

– Раньше не хотел, – уныло подтвердила она. – И это – правда! Я решила, что тебе лучше не знать, от него тебе будут одни проблемы!

– Ну пока проблем не было, а значит, если сильно не распространяться, их и не возникнет. Мы же без него прекрасно справлялись… Без него же?

– Без него! – твердо кивнула мама. – Ты все сделал сам!

Ой с натяжкой «сам», но не нудеть же сейчас.

– Значит – и дальше нам от него ничего не надо. Нет авансов – нет спроса. Мешать он нам точно не станет – ну зачем ему? Потому что злой КГБшник? – мягко засмеялся я. – Ну не грусти! А я могу отказаться?

– Можешь! – всхлипнула мама.

– Вот видишь – дает возможность важного жизненного выбора. Давай иди умывайся, – повел я маму к ванной. – А я пока с дяденькой-«бурильщиком» немножко поговорю, ладно? И нет, – поднявшись на цыпочки, чмокнул маму в щеку. – Я на тебя по-прежнему не обижаюсь. Ты – хорошая мама, и хотела как лучше.

– Я… – озадаченно пискнула родительница, но я не стал слушать, закрыв за ней дверь.

Открыв «уличную», запустил КГБшника.

– Когда? – спросил я.

– Четвертого января, в шесть тридцать утра за вами приедет такси. На нем отправитесь в Подмосковье, Наталья Николаевна, если захочет – в санаторий для дам в положении…

– Не захочет! – появилась в коридоре умывшаяся и успокоившаяся мама.

– А ты до санатория не доедешь, Юрий Владимирович приглашает тебя три дня у него погостить, – поморщившись, продолжил он.

– Четвертого – это хорошо, а то у меня еще дела остались, – кивнул я. – Спасибо, я приеду.

– Всего доброго! – попрощался КГБшник и свалил.

– А теперь пошли думать, что это все нам дает, и как нам с этим жить, – взяв маму за руку, повел ее на кухню – а где еще «за жизнь» разговаривать? – Что там со стрижкой, кстати?

– Какая теперь стрижка? – отмахнулась родительница.

– Вот зря ты так, когда еще возможность появится? Плюс – Екатерина Алексеевна запомнила, позвонила, окно парикмахеру обеспечила. Это не подхалимаж, но, если ты откажешься, она воспримет это как плевок в лицо. Нам оно надо?

– Не надо! – фыркнула мама, погладила меня по щеке. – Какой ты взрослый стал, Сережка! Беги прилично оденься, я тоже оденусь и поедем – пора уже.

– Хорошо! – с улыбкой кивнул я ей.

Мне, походу, тоже супер элитная стрижка обломится!

Сбегав в комнату, нарядился в «Большевичку» и взял украшенное янтарем пресс-папье и вырезанного из того же материала оленя. Запасы «подарочной бумаги» у нас хранятся в мамином комоде, поэтому пришлось прервать ее переодевание. Получив похвалу за предусмотрительность – у нее совсем из головы вылетело – и упаковочный материал, сформировал пару подарков.

Сняв с крючка в коридоре ключи от машины, спустились вниз, погрузились, и, подсвечивая дорогу фарами, направились к центру города.

– Прямо у нее стричь будут, – поведала нарядившаяся в скромное светло-оранжевое платье и накинувшая поверх подаренную шубку мама.

– А она сама, стало быть, совком и веником будет за нами волосы убирать, – кивнул я. – Вот такие у нас министры.

– Я думаю у нее домработница есть, – решила поспорить она.

– Спорим на пирожное «корзиночку»? – предложил я.

– Спорим! – с улыбкой подала мне руку мама.

Разбил сам.

– Теперь давай про внезапно появившегося родственника, – решив, что мама достаточно взбодрилась, вернулся я к неудобной теме. – Какие минусы нам это дает?

– Зависит от того, что он решит делать, – пожала плечами мама.

– Демонстративно гулять с вновь обретенным внуком по Красной площади не станет точно. Сама подумай – зачем ему такое пятно на репутации, как сын-гуляка?

– Он… – закусила губу мама.

– Меня не интересует совсем. Так бывает, что у человека есть только мама, – погладил ее по плечу. – Первым делом попрошу деда Юру нас не знакомить, никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Я ему про тебя не говорила. И Юрий Владимирович тоже не говорил, – грустно призналась она.

– Пусть так и остается, – пожал плечами я. – Мне плевать, правда! Ты что, не заметила как я за полгода пересобрал наш быт так, чтобы он был максимально приятен лично мне? Дядя Толя нам подходит, а левый мужик – совершенно не нужен! Но это все ерунда, давай смотреть чуть дальше – мне вот все время старшие товарищи говорят о загадочных «врагах», которые строят козни. Ощущаем мы их?

– Нет, – немного подумав, покачала головой мама и потянулась к гудку. – Что он там, уснул?! – прокомментировала медленно тащащуюся перед нами черную «Волгу».

– Не надо! – поймал я ее руку. – Спокойно едь за ним, ведь во всей Москве только один член Политбюро ездит не на «членовозе», а на «Волге», и не быстрее сорока километров в час – Михаил Андреевич Суслов. Зачем на пожилого человека гудеть?

– Это-то ты откуда знаешь? – без особой надежды на ответ спросила мама.

– Не веришь? Давай номер запомним, и поспорим на «ромовую бабу», что это – именно он?

– Любишь же ты на сладкое спорить! – с улыбкой протянула руку мама.

Разбил, и Суслов свернул налево, а мы – направо.

– Так вот, враги либо «побеждаются» нашими товарищами во главе с Фурцевой, либо их потихоньку давит дед. Мне более реалистичным кажется первый вариант. А ты под подпиской?

Мама вздрогнула, воровато поозиралась и покачала головой:

– Какие подписки, ты чего? Даже мама моя не знала! Везде написано, что ты однофамилец. Я старшего Андропова видела один раз, три года назад. Я же правда не знала, что Володя – его сын!

– Верю! – улыбнулся я ей. – Стало быть, Екатерина Алексеевна и остальные, скорее всего, ничего не знают – а зачем деду Юре так подставляться?

– Не называл бы ты его так, – немного надулась родительница.

– А что, смешно же! – хохотнул я. – Что он меня, за это в подвалах Лубянки сгноит? Дед? Дед! Юра? Юра! Но это тоже не важно. Давай перейдем к потенциальным последствиям – «выпячивать» он это все не станет, равно как и я – увы, у нас очень сильно КГБ не любят. А если статус-кво будет сохраняться…

– Статус-кто? – не поняла мама.

– Такое положение дел, как сейчас – это когда Сережа Ткачев просто феноменальный пионер, а не проект КГБ!

– Какой тут, к черту, проект! – чуть не плюнула на ценную собственность мама, но вовремя одумалась.

– А так и свои, и чужие считать и станут! – уверенно заявил я. – И оно нам совсем не надо. Вот и поеду на деревню к дедушке, расскажу ему все это, и благополучно разойдемся как в море корабли. Уверен, ему такой проблемный внук не особо то и нужен. Получается, будет вербовать и предупреждать, куда лезть не стоит – и я его внимательно выслушаю и крепко зарублю на носу. И стучать буду на тех, кто мне станет кровь сворачивать. Судьба, мам, выдала нам чудовищно мощную козырную карту, которую мы спрячем в рукав и никому не покажем до тех пор, пока не станет прямо плохо. Но лучше справляться самим, благо у нас пока неплохо получается.