– Оправдываться перед этим сбродом? – Амадео был совершенно спокоен, хотя с лица все еще не ушла мертвенная бледность. – Какой в этом смысл?

– Но теперь все считают тебя самым настоящим убийцей, который не пожалел даже собственного отца, и…

– И раньше считали. Не вижу смысла разубеждать их в этом. – Амадео отвернулся к стене.

– Амадео. – Йохан склонился над ним. – Ты просидел в карцере пять дней, но выглядишь так, будто прошел месяц. Что с тобой?

– Ничего. Со мной все в порядке.

– Правда? – с сомнением протянул сосед. Затем стащил со своей кровати одеяло и накрыл Амадео с головой.

Тот забарахтался, судорожно стаскивая его с себя.

– Прекрати! – крикнул он, и Йохан испуганно отскочил – в приглушенном голосе явственно слышалась паника.

Амадео разом сдернул с себя одеяло и отбросил прочь. Оно ударилось о решетку и упало на пол, угол высунулся в коридор, как дразнящий язык.

– Извини, – пролепетал Йохан. – Я не знал, что все так… серьезно…

Амадео трясло, как в лихорадке. Он закрыл лицо руками и помотал головой, отказываясь от извинений.

– Дать тебе воды? – Йохан мигом оказался у раковины и наполнил пластиковую кружку. – Держи, полегчает.

Амадео не глядя протянул руку. Сделал пару глотков, затем вернул кружку Йохану, не сказав ни слова.

– Слушай, извини! – Йохан в отчаянии заломил руки. – Я не знал, что у тебя клаустрофобия, правда! Хотел подшутить, и…

– Глупо вышло, – бесцветным голосом сказал Амадео.

– Да, глупо, я полный идиот, признаю…

– Я не о тебе. – Амадео опустил голову на скрещенные руки. – О себе. Знал, что попаду в карцер за драку, но все же не смог сдержаться.

– Он назвал тебя убийцей. Вполне достаточная причина.

– Здесь все убийцы. Меня это ничуть не оправдывает.

– Я тебе не верю, – решительно заявил Йохан, скрестив руки на груди. – Не верю, что ты мог убить собственного отца.

– Твое право, но я это сделал.

– Ты лжешь. Почему? Что может быть страшнее, чем взять на душу такой грех?

– Страшнее отказаться от него! – вдруг рявкнул Амадео. – Убить и сделать вид, что ты ни при чем, вот что на самом деле страшно!

Йохан ошеломленно отступил назад. Амадео замолк и снова улегся на кровать, уткнувшись носом в стену.

– А… Амадео, ты… – Йохан внезапно все понял. Неужели этот человек – такой же, как он? Взявший на себя преступление, которого не совершал? Но почему? Почему он здесь?

Сосед не шевелился.

– Амадео, – повторил Йохан чуть громче. Затем поднял одеяло и, сложив, положил на край койки. – Ты ведь не убивал своего отца, так?

– Почему тебя это так интересует?

– А? – Йохан удивленно заморгал, не ожидая ответа. – Ну… Мы с тобой соседи по камере, вместе нам тут куковать еще долго, надо научиться доверять друг другу.

– Пустые слова.

– Что?

– Доверие. Абсолютно ничего не значащее слово. Придумай причину получше.

– Ладно! – Йохан оседлал стул напротив кровати. – Тогда считай это простым любопытством. Подробностей я не требую. Просто скажи: убивал или нет?

Амадео тихо зарычал. До чего же настырный парень! Что ему до чужого преступления?

Он оглянулся через плечо. Йохан не сводил с него испытующего взгляда, скрестив руки на спинке стула и упрямо выдвинув вперед челюсть. Амадео попытался было улыбнуться, но вышла лишь легкая гримаса.

– Ты ведь не отстанешь, да?

Сосед по камере помотал головой.

– Хорошо. – Амадео сел, спустив ноги на пол. – Я не убивал. По крайней мере, не напрямую. Не своими руками.

– То есть?

– Спровоцировал одного человека на преступление.

Йохан громко фыркнул.

– За простую провокацию ты бы сюда не сел, так что не гони.

Амадео чуть сощурился.

– Пытаешься развести меня на откровенность, разозлив? Грязный прием.

– Я? Вовсе нет. Просто у тебя вид, как у пришибленной собаки, уж извини.

Амадео хмуро уставился в сторону. Как бы ни старался он изображать из себя неприступную крепость, все равно найдутся те, кому он будет небезразличен. Кто-то, подобно тем парням из душевой, будет домогаться, кто-то – ненавидеть, а кто-то, как Йохан – приставать с докучливыми вопросами. И если с первыми двумя категориями можно было справиться, то так просто отмахнуться от соседа по камере, с которым придется провести четыре года, попросту нельзя.

– Хорошо. – Он прикрыл глаза. – Если тебе так важно знать, то из-за меня мой брат, Лукас, пошел на убийство Кристофа Солитарио.

Вверх. Вниз. Снова вверх. Снова вниз. Сегодня дул северный ветер, и руки буквально пристывали к железной балке, на которой Йохан подтягивался, но он едва замечал обжигающий холод.

После того, как Амадео сделал признание, мучившее его столь долгое время, слова сами полились нескончаемым потоком. Йохан едва успевал слушать, раскрыв рот, не всегда вникая в происходящее, однако общую суть уловил. Например, то, что брат Амадео оказался низкой и подлой сволочью, а лучший друг – предателем.

Лучший друг! Йохан стиснул зубы и снова подтянулся, не обращая внимания на то, что плечи уже ощутимо ныли. Тот самый Ксавьер Санторо, который нанял его! Если бы Йохан знал всю историю от начала до конца, он бы никогда…

Он спрыгнул с турника и оперся ладонями о колени. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Он бы никогда – что? Никогда не сел в тюрьму? Предпочел бы жить прежней жизнью подпольного бойца? А смог бы он это сделать, если бы знал все, что открылось сейчас? Смог бы оставить Амадео, ни в чем не виноватого и оказавшегося здесь из-за роковой случайности, на растерзание этим зверям?

– Да что за хрень лезет тебе в голову? – фыркнул он.

Даже если бы Ксавьер Санторо снова сделал то предложение, Йохан согласился бы без промедления. За то время, что они с Амадео провели вместе, Йохан понял, что лучшего друга не смог бы найти за всю жизнь. И от этого стыд за вранье жег сильнее.

Как же хотелось рассказать о том, кто он на самом деле! Но Йохан сдерживал себя, зная, что после этого Амадео навсегда исчезнет, не выдержав очередного предательства. Попросит перевода в другой блок, лишь бы не оставаться в одной камере с человеком, работающим на его врага.

Поэтому Йохан промолчал, решив, что будет поддерживать и защищать Амадео, что бы ни случилось, и тем искупит свою вину. Больше он не мог ничем помочь. Амадео закончил длинный рассказ, а Йохан не говорил ни слова – настолько поразила его эта печальная история. Все проблемы моментально отошли на второй план, он не видел перед собой ничего и никого, кроме невероятно одинокого парня, от которого в одно мгновение отвернулся весь мир.

– Иногда я сомневаюсь, в своем ли я уме, мог ли сделать это, а затем просто забыть, но… – Амадео вздохнул, – потом вспоминаю, что он не съел ни кусочка, когда я поставил перед ним тарелку, которую всучила мне Роза. Мы с ним говорили, а потом он… он…

– Не думаю, что ты сошел с ума, Амадео, – наконец смог выдавить Йохан. Слова давались с трудом, глаза щипало от подступающих слез, и он мог лишь надеяться, что Амадео ничего не заметит. – Просто твой брат все тщательно рассчитал. Одного не пойму – почему на суде ты не попытался хоть как-то себя защитить?

– Откуда ты знаешь?

– Иначе тебя бы тут не было, логично? – Йохан был настолько потрясен рассказом друга, что снова потерял осторожность. – Ты сказал, что тебе дали срок без права досрочного освобождения. Значит, ты не раскаялся, но также не заработал никаких отягчающих обстоятельств. То есть, просто молчал. Почему? Неужели и правда считаешь себя виноватым?

Амадео не нашелся, что ответить, и Йохан поразился тому глубокому чувству вины, которое носил в себе этот парень. Как он до сих пор жив?

– Торн! – рявкнул надзиратель, вырывая Йохана из страны невеселых размышлений. – Время обеда, пшел обратно в блок, хватит изображать из себя Терминатора!

Текст предоставлен ООО «Литрес».