А дома отец. Вдрызг! И почему-то мама не успела выхватить у меня и спрятать синтезатор. Он улетел в стену, с жутким треском ударился углом и упал на пол. Я испугался. Я даже заплакал, помню. И мысль: «Только не синтезатор, блять, нет!» Отцу этого и надо было, походу. Моих слëз. Он даже бить меня не стал особо. Довольный свалил на диван.

Помню, у меня руки тряслись и тошнота подступала к горлу, когда я открывал кофр. Огромная трещина шла по корпусу синтезатора через весь угол. Я завыл, кусая кулак. Но синтезатор ожил, когда я его включил. Слава богу, он ожил!

Как мне было стыдно идти на следующую репу, словами не передать.

– Что случилось? – тихо спросила Рита и провела пальцем по шраму из скотча на корпусе «расчёски».

– Ну, там, – я поморщился, – он грохнулся в подъезде с лестницы. Вот трещина. Ручка у кофра оторвалась на ровном месте просто.

– Да, жаль, – покачала она головой. Мы оба одновременно вздохнули.

И всё равно я был счастлив те месяцы.

Саша

Однажды Макс пришёл на репу не один. Я дико удивился. Он пришёл с девицей, довольно вульгарной. Не моё дело. У всех разные вкусы. И в принципе, я могу понять, почему Макс её подцепил. Сиськи у неё были что надо! И она это знала, потому что её декольте доходило аж до самой нижней чакры. И не пялиться туда было невозможно.

Я подошёл к столику, где мы всегда встречались перед репетицией, и его, этот столик наш, даже не признал сперва. В глаза первым делом бросилось декольте, а потом лицо этой девушки. Не дурнушка, но и не красавица. Обычное такое лицо, без изюминки. И имени её я, конечно, не запомнил. А она смотрела на меня хищно, прям раздевала глазами. Я опешил вроде, остановился, потом только заметил Макса и Лëху.

– Здрасти, – растерянно сказал я.

– О, здорова, братан, – помахал мне Макс. – Давай бери стул.

Я было подался к соседнему столику, чтобы вытянуть из-под него стул. Но девица меня остановила:

– Эй, красавчик, оставь, я подвинуть, не трамвай!

Она спрыгнула со стула и приземлилась Максу на колени, обвила его шею руками и при этом залилась таким громким и неуместным хохотом, что я вздрогнул. Я вопросительно посмотрел на Лëху. Но ему было норм. Он молча курил и с кем-то переписывался в телефоне.

А потом пришла Рита.

– О, наша девушка с веслом! – улыбнулся Лëха и отложил телефон. Я оглянулся и с облегчением выдохнул. Рита шла к нам, сияя, как всегда. Я уж, грешным делом подумал, что парни решили заменить её на эту… Как мне вообще в голову это могло прийти?

А Рита, к моему ужасу, была страшно рада этой новой Максовой подружке. Я вспомнил, что и мне она вот так же была рада в нашу первую встречу. И мне это очень тогда понравилось. Меня это пленило. Вот это вот её обращение к чужому человеку, будто знаешь его всю жизнь. Как будто он куда-то уезжал, а теперь вернулся, и ты безумно счастлив его снова видеть. И дело было не во мне, я понял, не в том, что я какой-то уникальный, а это просто у Риты такая манера общаться со всеми. Вообще со всеми вокруг. Я даже приуныл от осознания.

И хотя, я заметил, девица просто с лица сошла, когда увидела Риту, они обе так мило общались, как давнишние подруги. У меня в голове крутилось слово «лёгкость». Да, Рита была лёгкая, очень лёгкая, как пёрышко, и ласковая. И этим притягивала людей. А меня, голодного до доброты и внимания, и подавно.

Я устал. И почему-то было неприятно всё, вся репетиция в целом. Как будто в наш идеально слаженный уютный мир вторгся кто-то посторонний, кто-то с недобрыми намерениями. Но девица в целом никому не мешала, сидела себе на табуреточке у стены и смотрела, изредка щелкала на телефон особо выдающиеся Максовы пассажи. И даже то, что в перерыве они с Максом усердно сосались за общим столиком, и она даже пару раз запускала руку ему в штаны, меня не смущало. Мне было пофиг.

И никого не смущало. Рита болтала с Лёхой о работе. Она, оказывается, подрабатывала администратором выходного дня в фитнес-клубе. Вот откуда у нее такое поджарое тело и зацикленность на ЗОЖ. А Лёха ей лечил про тачки, про бокс свой, потом про гитары, про Armstrong да Gibson. Слава богу, никто не спрашивал меня про мою жизнь. Потому что мне сказать было нечего. И похвастаться нечем. И вообще…

Саша

Я пришёл, как условились, за 15 минут до начала. Лёха попросил накануне. Сам позвонил мне. Макса и Риты ещё не было. Я подумал, странно, может, надо обсудить сюрприз на днюху одного из них. Что-то в этом роде. Я не ожидал, что он начнёт вот это всё нести!

Было так: Лёха достал сигарету, прикурил и выпустил вверх струю дыма, пристально на меня глядя. Засучил рукава своей черной рубашки, как будто собрался меня бить. И тут говорит:

– Короч, мужик, такие дела. Макс теперь с подружкой на репы ходит. Я такое очень одобряю и вот почему. Ещё одна девчонка на репах как-то, знаешь, разгружает атмосферу. Снимает, типа, напряжение. Особенно, что касается Макса с его не проходящим сперматоксикозом.

Он опять выпустил струю дыма, уже мне в лицо. Я поморщился. И вообще чувствовал себя как на допросе, блин.

– Ну ты понял. Рита нам как младшая сестра. Понял? И я хочу, чтобы не было никакой двусмысленности. Чтобы у нас были ровные рабочие отношения. Чтобы коллектив был крепкий, без этой вот хуйни всей. Да?

Он откинулся на спинку стула с невъебенно важным видом.

– Будет хорошо…нет, просто охеренно будет, если ты тоже заведешь себе девчонку. И будешь приводить её на репы. Нам всем будет так лучше. Согласен?

Лёха говорил с особым нажимом на слова «понял?» и «согласен?», как будто боксировал. Как будто впечатывал в мои мозги смысл.

Я искоса посмотрел на него. И я думаю, он прочитал в моём взгляде буквально всё, что я об этом думаю.

– Слушай, вот честно, когда яйца начинают диктовать тебе правила, ты становишься как скотина, не можешь ни хера, ни работать, ни писать материал. Пока не удовлетворишься, понял? Но облегчения это не приносит, наоборот, создаёт херову тучу проблем и всё идёт по известному адресу. Согласен?

Откуда ему нахрен знать? Грёбаный Фрейд. Я усмехнулся. И его это разозлило. Он наклонился ко мне через стол и сказал, прожигая меня взглядом:

– Знаешь, что произошло с предыдущим клавишником?

Я смотрел волком. Он тоже.

– Я ему башку проломил, – Лёха ухмыльнулся, как маньяк. – И выкинул мудилу из группы. Знаешь за что? За то, что к Ритке подкатывал и моих намёков не понимал. Тебя я уважаю, братан, и верю, что ты мой намёк понял.

Я смотрел на него уже без ехидства. Это звучало как угроза, или я не въехал? Тут подошёл Макс со своей. А за ними и Рита.

Всю репу я потерянный какой-то был. Какой-то прихуевший. Это значит, Лёха мне запретил Риту любить? Ну, ладно, не любить прям, а пытаться ухаживать? Да и что значит нахер "завести девчонку"? Он это себе как представляет? По почте заказать? Сходить в питомник девчонок и выбрать по каталогу? И как объяснить вообще, что я в свои восемнадцать ещё девственник? Я за последние пару лет был на двух свиданиях. И то, девчонки сами меня приглашали. И спать я с ними не хотел. Не то, чтобы они были страшные, и у меня на них не встал бы. И не то, чтобы я не умел, (все порнуху смотрели как бы, представление имеется). Но это, типа, мои личные тараканы. Я хотел, чтобы моя первая девушка была ну просто идеальная. Соответствовала всем моим требованиям. И это не только круглая попка и большие сиськи. Я хотел, чтобы у меня на неё не только член стоял, а весь я, буквально, вставал по утрам только ради того, чтобы её увидеть, поцеловать, поговорить, узнавать её лучше каждый день. Ни на раз, навсегда чтобы. Вот такое вот. Не знаю, откуда во мне это.

А теперь " завести" кого-то даже ради секса было просто нереально. Потому что я по уши, до корней волос, до кончиков ногтей был влюблён в Риту. И да, она как раз на все сто соответствовала моему идеалу. И да, я хотел, чтобы именно она стала моей первой девушкой! И точка!