– А ты был рядом все это время? И Кейдан? Трудно наверно было с ним?

– Да, он предложит стать советником, и я согласился, и Кейдан, мы были друзьями, я знал его не простой характер. Может быть, если бы он не предложил, я бы стал ювелиром, как и отец, он до сих пор занимается этим делом и ему помогает Роберт.

– Ты волнуешься о нем? О Роберте.

– Он мой младший брат, конечно, я волнуюсь. Он многое не говорит мне, но я думаю с Эвой они знакомы давно. Никто не будет заступаться за малознакомую русалку.

– Может ты плохо его знаешь, он же добряк Роберт, всегда готов помочь. Как и ты, хоть и не стал ювелиром, зато ювелирно латаешь людям души, своей заботой и любовью, но забываешь про себя, кто же излечит твою душу, кто позаботиться о тебе?

– Я не забываю про себя.

– Забываешь. Я знаю кто может о тебе позаботиться, и ты тоже, я вижу, как ты на нее смотришь. – она оторвалась от его плеча и посмотрела на него. – Но ты не видишь, как она смотрит на тебя.

– Я не могу. Посмотри на меня. Я раненый солдат, а твоя сестра-нежный цветок. – он покачал головой.

– Нежному цветку нужна забота, а твоя трость шикарный временный аксессуар.

В этот момент в библиотеку вошла пантера и стала громко мурлыкать возле меня, выдавая мое местонахождение. Афина выпустила шар синих искр, освещая меня.

– Подслушивать не хорошо, – упрекнула она меня, и я подошел к ним.

– Ты заставляешь меня волноваться. – сказал я, помогая Марку встать. – Готова идти спать. – спросил я, подавая ей руку, она кивнула, и я взял ее на руки, отдавая ей туфли.

– Афина, спасибо и спокойной ночи. – сказал Марк, когда мы подошли к лестнице.

– Спокойной ночи, Марк.

– Я хочу кое-что сделать, если позволишь? – спросил я, когда мы вошли в ее комнату.

– Что? – спросила она. – Ты меня пугаешь. Что ты задумал? – я потянул ее из полутьмы комнаты в гардеробную к большому зеркалу.

– Не переживай, все будет хорошо. Я хочу надеть на тебя амулет.

– Зачем?

– Увидишь, – подойдя к ней сзади, я надел на нее амулет, но ничего не происходило.

– Он очень красивый. – сказала она, вертя его в руке, рассматривая. – Ой, и становится очень горячим. Так должно быть? – я кивнул и обнял ее, прижимая к груди.

Амулет засветился золотом и лед в амулете начал медленно таять, когда лед растаял роза распустилась. Афина, испугавшись, вздрогнула и вцепилась мне в руку. Роза начала погружаться ей под кожу, растворилась, вспыхнула золотом и из нее появилась золотая нить, она протянулась через плечо, затем спустилась по руке, оставляя на ее запястье нить судьбы, а затем связала нас. Теперь от ее запястья к моему тянулась золотая нить. Мы были связаны.

– Леон, нить, – я кивнул. – Поверить не могу. – так мы и стояли какое-то время, покачиваясь возле зеркала. Я тоже не мог поверить своим глаза. Я поцеловал ее в щеку, потом перекинув волосы на одну сторону оставил дорожку поцелуев от шеи до плеча, на плече был синяк, она снова вздрогнула, и я остановился.

– Откуда синяк?

– Пустяки. Том очень хорошо нас тренирует. Я бы сказала безжалостно, парни и Кейдан нас еще жалеют, но не он. Теперь ты будешь считать мои синяки.

– Все до единого будут пересчитаны и зацелованы. – сказал я, беря ее на руки. – Начнем сегодня. – она рассмеялась, давно в стенах этого замка так звонко не смеялись.

– А как же я не буду торопить события, я буду ждать, это ты обещал.

– Да, я обещал, тогда обработаем рану, и я просто посижу с тобой пока не уснешь, ладно?

– Хорошо. Я только переоденусь, – ее не было минут пять, в ее отсутствие дверь начали царапать, я открыл дверь, в комнату зашел страж и прыгнул на кровать. – Дашь мне бинты и мазь. – попросила она, выходя из ванны. Она была прекрасна в шелковой ночной рубашке, открытые плечи, стройные ноги, она была такая хрупкая и нежная, хотелось прикоснуться к ней.

– Я помогу, – я посадил ее на кровать, рядом со стражем.

– Не надо, я сама могу справится.

– Даже не сомневаюсь, но пожалуйста позволь мне помочь. – я принес тазик с теплой водой, в нее я добавил травы и лепестки роз. Я сел возле кровати и принялся разматывать бинт, он был пропитан кровью, значит рана была очень глубокой и кровь долго не останавливалась. – Тебе больно сейчас?

– Немного. Я и правду могу обработать рану сама.

– Я сегодня не уберег тебя, я виноват, прости меня, но впредь я обещаю защищать и заботиться о тебе, – размотав бинт, я опустил ее ноги в тазик и почувствовал, как она снова вздрогнула, я смывал кровь с раны, немного массируя ее нежные ступни, но ощущал сильное напряжение.

– Я чувствую себя очень неловко, – я поднял на нее взгляд и увидел покрасневшие щеки, испуганные глаза, а под ладонями простынь покрылась морозным узором.

– Не бойся, моя маленькая ночь, рану нужно обработать, – я продолжал массировать ее ступни, немного по щекотав ее, она немного расслабилась и заулыбалась, затем вытерев ноги полотенцем, намазал раненную ступню заживляющей мазью, сделал перевязку и одел теплые носочки.

– Спасибо за заботу, Леон.

– Ты не должна меня боятся, пожалуйста, – я взял ее руки, снова холодные как лед и поцеловал по очереди. – Я помню, что ты сказала в библиотеке и я хочу, чтобы ты свободно дышала и была счастлива со мной, даже если на это потребуется время. Я не чужой, я твой человек.

Афина легла, укрываясь одеялом, страж свернулся клубком под ее боком, а я сел рядом.

– Необязательно ждать, когда я усну.

– Я хочу побыть рядом, если позволишь? – она кивнула.

– Воздух снова пахнет дождем. – сказала она и повернулась ко мне. – Я люблю дождь, после дождя природа оживает, словно просыпается от долгого сна.

– Я люблю дождь, но больше всего на свете я люблю аромат апельсинового шоколада, так пахнешь ты. – она улыбнулась, а я наклонился и поцеловал ее в пухлые губки, поцелуй был нежным и робким, но разбитая губа все равно заныла. – Хочешь спою тебе колыбельную?

– Ты умеешь?

– Мама пела в детстве.

– Тогда давай. Спокойной ночи, Леон. – она легла и взяла меня за руку, нити сияли на наших руках, и я будто снова окунался в теплую, нежную ночь, мне стало спокойно и тепло.

– Спокойной ночи, моя маленькая ночь.

Лунный свет сменит солнце, звёзды в небесах.

Спи, моя звездочка, глазки закрывай.

Замурлычет ветер, словно лунная пантера.

И усталый лев, торопясь уйдёт.

Баю – баю, баю – баю.

Спи, звездочка, спокойной ночи!

Спи, спи, спи, спи.

Ночь тебе подарит сладкий нежный сон.

Как шерсть барса засверкает он.

Осторожно дождик шелестит листвой.

Он не потревожит сон спокойный твой.

Баю – баю, баю – баю.

Спи, звездочка, спокойной ночи!

Спи, спи, спи, спи.

Лунный свет сменит солнце, звёзды в небесах.

Спи, моя звездочка, глазки закрывай.

Через пару минут она уснула, я поцеловал ее в щеку и вышел.

Мы жили в замке у подножия которого был огромный сад, созданный когда-то папой для мамы, она любила в нем гулять. И был в нашем саду слева от дворца круглая колоннада артефактов. В нем стояла чаша перерождения. Вокруг нее парили в воздухе три артефакта. Чаша служила для перерождения душ из мира Хаоса в мир Гармонии. Души приходили в наш мир, жили в нашем мире, учились новым знаниям, а затем перерождались. Я учил видеть их свет. А моим светом была Дамия, моя жизнь и лучик солнышка, она была добра и нежна ко мне, нас связывала нить судьбы и любви, а моя сестренка-близнец была светом в ночи, жемчужным лучом в первозданной тьме и моим верным спутников. Ты в ответе за сестру, говорила мама, хоть вы и близнецы, но ты как мужчина несешь за нее ответственность. Я любил сестру и все больше злился на родителей. Мне всегда казалось, что сестру родители любили больше, а я всегда был виновен в ее проказах. Но однажды все изменилось, в наш мир пришла, она, Ахлис, после ее появления меня словно околдовали, я не замечал сестру и невесту, их для меня больше не существовало, я жил будто в беспробудном сне, а проснувшись я окунулся в самый ужасный кошмар. Я до сих пор во снах вижу мою маленькую плачущую сестренку и снова, и снова моя маленькая девочка, моя сестренка, нежная теплая ночь плачет и ее слезы крупными каплями капают на мои окровавленные руки и Дамия лежащая бездыханная, мой лучик любви, но уже поздно, слишком поздно, я сам их погубил, я все потерял и даже надежду увидеть свет.