В своей среде Бёрджесс был душой общества и неизменно пользовался безоговорочным уважением своих товарищей, которые были всегда готовы прийти ему на помощь. Правда, влиятельных знакомых Бёрджесс довольно часто использовал и в своих личных интересах, особенно если такая необходимость возникала. Так, во время одного из отпусков он поехал в Гибралтар, где встретился с бывшими друзьями, сотрудниками резидентуры британской разведки. Приятели оказались, по его мнению, слишком «проамерикански» настроенными, и он с ними устроил драку, после которой в Лондон ушла жалоба. Высокопоставленные друзья Бёрджесса сумели замять неприятный инцидент.

До 1944 года Бёрджесс был наиболее результативным и энергичным членом «кембриджской группы». Выполняя задания своих друзей из МИ-5 и МИ-6, он сумел завоевать доверие многих сотрудников британских спецслужб, включая самых высокопоставленных. Бёрджесс скрупулезно собирал, а затем передавал своему куратору из лондонской резидентуры НКВД всю информацию, касающуюся сотрудников МИ-5 и МИ-6 и их агентуры, в том числе и за рубежом. Как отмечала резидентура в оперативных письмах в Центр, он выполнял эту работу «не потому, что ожидал материального вознаграждения, а потому, что верил, что выполняет особое задание, и это льстило его самолюбию».

Как уже отмечалось выше, в признание выдающихся заслуг каждого из членов английской «пятерки» руководство НКВД приняло решение назначить им пожизненную пенсию. Ее следовало передавать через лондонскую резидентуру или за месяц, или сразу за три месяца, или за год при соблюдении строгой конспирации.

Юрий Модин позже рассказывал:

«По тем временам эти пенсии выражались в довольно солидной сумме. Информацию о их назначении члены “пятерки” получили от своего связного. Ответ от них пришел не сразу. Со временем каждый йз них прислал в Центр личное письмо. Они поблагодарили нас за щедрый жест, но в то же время изложили мотивы своего сотрудничества с Советским Союзом: борьба против фашизма и содействие мировой революции. А в заключение все как один заявили, что им и в голову не приходило работать за деньги, а потому не может быть и речи, чтобы унизить дело, которому они себя посвятили, согласием принять даже самую незначительную сумму.

Начальник английского отдела попросил меня перевести на русский язык эти пять писем. Одно из них, подписанное Гаем Бёрджессом, заключало в себе следующие строки, которые я навсегда запомнил:

“Не могу себе представить, чтобы любой уважающий себя человек мог бы жить в моей стране и не работать для партии”».

Одновременно с Бёрджессом в МИ-5 работал другой агент советской разведки — Энтони Блант, от которого поступала информация о деятельности британских спецслужб. Поэтому в 1944 году Бёрджесс по заданию советской разведки устроился на работу в пресс-отдел МИДа Англии, а в 1946 году стал личным помощником Гектора Макнейла — второго лица в Министерстве иностранных дел лейбористского правительства Клемента Эттли и члена Тайного Королевского совета. Заняв эту должность, Бёрджесс получил доступ ко всей дипломатической корреспонденции Форин Оффис.

Обратимся еще раз к воспоминаниям Юрия Модина:

«Второй министр иностранных дел (назначенный лейбористами в помощь первому) Гектор Макнейл был человеком чрезвычайно умным и прямолинейным. К тому же он держался очень просто и никогда не подчеркивал своей значимости. Он превосходно ладил с Бёрджессом. Помимо больших достоинств Гектор Макнейл имел и свои слабости, главным образом — лень. Вместо того чтобы корпеть за письменным столом, он любил посещать рестораны, кино или театры. Гай сразу же подметил это и без единой жалобы взвалил на свои плечи всю работу Макнейла. Когда министра просили составить отчет или дать анализ целой подшивке документов, он поручал эту работу Бёрджессу. А Гай рад был услужить шефу. Все делалось оперативно. Макнейлу оставалось только поставить свою подпись и отправить документ в правительство или премьер-министру. В дальнейшем признательный босс проникся к Бёрджессу таким доверием, что поручил ему вести учет всех докладов и телеграмм, поступавших с международных послевоенных конференций.

Так что Бёрджесс продолжал активно помогать нам и в начале послевоенного периода».

За период работы Бёрджесса в МИДе Великобритании от него поступил большой объем ценных документальных материалов. Так, задолго до того, как западные державы уведомили советское правительство о сроках открытия второго фронта, руководство страны узнало об этом из разведдонесений Бёрджесса и своевременно скорректировало свои военные планы.

Весьма полезной оказалась полученная от Бёрджесса информация о ситуации в Болгарии, Венгрии и других странах Восточной Европы. Эти сведения раскрывали планы Англии и США сохранить в этих государствах режимы, враждебные Советскому Союзу.

Бёрджесс подробно сообщал в Центр о телеграфной переписке МИДа Великобритании со своими представительствами в Москве, Вашингтоне, Стокгольме, Париже и Анкаре. Ранее, благодаря информации Бёрджесса, советское правительство узнало о сепаратных переговорах американского представителя Аллена Даллеса в Берне с представителем Германии обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом и секретных консультациях доверенного лица министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа — Фрица Хессе с представителями Уинстона Черчилля (в доме шведского банкира Рауля Валленберга в Стокгольме в конце 1944 года).

Бёрджесс также смог предоставить советской разведке данные о позициях западных стран по вопросам послевоенного устройства в Европе, военной стратегии Великобритании, деятельности английских и американских спецслужб.

К этому необходимо прибавить устную информацию, которую Бёрджесс собирал во время своих бесед с политическими деятелями и офицерами английских секретных служб. И эта информация часто оказывалась более интересной и важной, чем бюрократические бумаги из гражданских учреждений.

Кроме того, из огромного количества документов по той или иной проблеме Бёрджесс мог составить великолепное резюме в одну-две страницы, полностью раскрывающее ее суть.

Этим официальным данным советской внешней разведки, содержащимся в очерках ее истории, вторит и британский журналист Эндрю Лоуни, который в одной из своих работ подчеркивал: «Бёрджесс передавал русским самую разнообразную информацию. Работая на Би-би-си, он установил связи со многими высокопоставленными людьми, у которых черпал сведения. После назначения на посты в разведке МИ-6 и контрразведке МИ-5 он получил доступ к особо секретной информации. Работая в Форин Оффис сразу после Второй мировой войны, он присутствовал на многочисленных конференциях и переговорах и передавал русским конфиденциальные планы переустройства послевоенного мира. Служба в Управлении Юго-Восточной Азии дала ему возможность известить советскую разведку о предстоящем признании Британией Китая в момент, когда США не признавали коммунистический Китай.

Очень трудно подсчитать урон, который нанесла деятельность Бёрджесса. Известно, что только во время Второй мировой войны он передал русским не менее пяти тысяч секретных документов. Известно, какие документы он передал, но неизвестно, как они были использованы русскими: кто и когда с ними знакомился и как они повлияли на советскую политику».

Одновременно с ведением активной информационной работы Бёрджесс реально помогал служебной карьере других членов агентурной сети лондонской резидентуры, был у них связником.

Лондонская резидентура НКВД довольно часто использовала Бёрджесса в качестве связника со своими ценными источниками информации. Известно, например, что во время Мюнхенского соглашения 1938 года Кернкросс добывал и передавал советской разведке через Бёрджесса «весьма ценную информацию о секретных планах британских и французских политиков, толкавших Германию к агрессии против СССР». Мы уже также рассказывали о том, что Ким Филби, который в этот период находился в Испании в качестве военного корреспондента, тоже поддерживал связь с Центром через Бёрджесса, который для этого периодически выезжал во Францию.