«Оо, знакомые мотивы», – подумал я. Зал освещали магические светильники, встроенные в огромную серебряную люстру.  С потолков свисали красные портьеры с каким-то витиеватым гербом в самом низу, узор напомнил мне гарду шпаги мушкетёров. Между двумя такими шторами нас встречала целая толпа людей, сидевших на лавках. С виду это был типичный суд. В центре на резном стуле за столом восседал судья, только в простом камзоле из качественного материала. Мужчина был уже в годах, седина давно коснулась его волос, но назвать такого стариком не повернулся бы язык. Коротко стриженный, сухой, среднего роста, с небольшими усиками, как у Петра первого, острым и умным взглядом голубых глаз. Это был типаж строгого университетского профессора, которые, по правде, меня всегда недолюбливали, с первого взгляда определяя во мне раздолбая.

Недалеко на возвышении сидел знакомый нам герцог Ландайский, но не так высоко, как судья, он явно был на правах высокого гостя, в то же время хозяева замка подчёркнули, что главный тут не он. На половине лица вельможи красовалась ссадина и синяк под толстым слоем косметики, он буравил нас холодным взглядом акулы перед тем, как та съест свою жертву.  За спиной жирдяя стоял мой «фанат», баронский сынок, который торжествующе смотрел на меня. Я любовно погладил спинку стула, напоминая ему об инциденте в таверне, после чего мило улыбнулся, смотря на него с самым невинным взглядом, на который был способен.Гадёныш покраснел, а улыбка на его лице превратилась в оскал. «То-то, утырок, умение “троллить” уродов в моём прошлом мире – дело привычное для интернет-пользователя, да ещё и благое, а ты в своём средневековье словно беззащитный младенец перед брутальным качком». Но лицо моё выражало полную смиренность и покорность. Геро тоже прикинулся шлангом. Кивнул залу и сказал:

– Господа!

Встав к судье лицом, он с достоинством поклонился ему, заложив правую руку за спину. После чего, повернувшись к жирному герцогу, продолжил.

– Ваша свэтлость, какоэ счастьэ видэть вас снова. Милость вашэго высочэства тронула моё орчьэ сэрдцэ, я обязатэльно сложу стихи о вашэй добротэ, когда научусь их писать.

Я вторил ему, включив опцию крестьянина-идиота, не переставая кланяться всем подряд, включая стражников, нелепо сгибаясь буквой «Г» во все стороны.

– Ваши светлости, ваши милости. Спасибо, спасибо.

Зал откровенно недоумевал отвида нас двоих, по рядам скамеек пошли шепотки.

Представление прервал судья. Голосом, не терпящим возражений, он сказал:

– Молчание в зале!

Дважды повторять не пришлось, воцарилась полная тишина. Главный продолжил.

– Милостью короля Рональда первого, во славу нашего отечества мы начинаем суд. Дело рассматривает судья и сюзерен этих земель герцог Марийский, то есть я.  Подозреваемые: орк, младший вождь клана Жел, Геро из Сухих трав и простолюдин Радан из Облачных гор обвиняются в нарушения кодекса чести и законов Мирила. А именно: свободный простолюдин, не будучи слугой дворянина, ударил стулом по голове аристократа Марлена фон Терса. Тем временем вместо того, чтобы выдать преступника властям, Геро из Сухих трав стал укрывать его, что является преступлением не меньшим. Признаёте ли вы свою вину, обвиняемые? Положите руку на артефакт и говорите. Первый отвечает Радан из Облачных гор.

«Ну,точно как на учёбе», – подумал я. Подойдя к встроенному в стол белому шару, находящемуся посередине зала между судьей и зрителями, я положил на него свою кисть.

– Ваше имя.

– Радан из Облачных гор, или Руслан с далёкой Земли.

Как я понял, шар был местным аналогом детектора лжи, и сейчас его настраивали. Дабы не погореть на первом же вопросе я выдал всю правду, потому что не считал себя Раданом, по крайней мере, полностью. Артефакт засветился чуть ярче белым цветом.

– Хм, два имени?Интересно, но не важно. Признаёте ли вы свою вину?

– Целиком и полностью, ваша светлость.

В глазах сына барона блеснула искорка торжества, он был счастлив, представляя, как меня четвертуют на площади.

– Расскажи нам подробности, смерд.

И я начал пересказывать все детали нашей драки в трактире,закончив следующими словами:

– После чего не выдержал, схватил стул и врезал по этой самодовольной мо… лицу.

Местный герцог лишь недовольно скривился, ну что за идиот ему попался, наверное, думал он, с такими подробностями описывает все детали преступления. Да захоти он меня помиловать, не поняла бы общественность. Ему лишь оставалось придумать, четвертовать меня или колесовать. И тут я выдал:

– Только вот я не понимаю, почему нас с другом арестовали ваша светлость, в чём мы провинились?

В этот момент решивший промочить горло судья аж поперхнулся.

– Надо по спине постучать. – посоветовал я, когда он закашлял. Не обратив внимание на мои рекомендации, он задал ироничный вопрос:

– А нанесение увечий дворянину для тебя мало?

– Нет, конечно, ваша светлость, убивать таких гадов надо.

– Ну вот! Ты и ответил.

– Ну так а мы причём?– снова включил дурака я. – Мы никого не трогали, ну разве что пару великанов, но они-то не дворяне. Или за них тоже судят, ну, так они нас сожрать хотели, или мы нарушили кодекс по защите животных?

Артефакт продолжал светить белым, что означало, что я говорю чистую правду. Герцог недоумённо смотрел на артефакт и на меня.

– Так ты же сам признался во всём, что ударил дворянина стулом.

–Ааа, это! Ну так нас его светлость простил, дай Бог ему здоровья, и отпустил в лес. За что нас сейчас-то судят? Не понимаю.

На лице судьи появилась кривая усмешка, он повернулся в сторону жирного коллеги и спросил, как бы в воздух:

– А ведь и вправду, за что?

Герцог Марийский терпеть не мог владыку Ариана, и тут появилась прекрасная возможность утереть ему нос. Жирдяй совсем забыл, что милостиво и прилюдно отпустил нас в лес. Правда, позже собираясь убить, но кто об этом знает? Не рассказывать же ему, что он развлекается богомерзкой охотой на разумных. Поняв, что эту битву он проиграл, жирдяй не реагировал: ни один мускул на лице не показал его эмоций, держать удар толстяк умел, не зря управлял огромным регионом, вот только взгляд из холодного превратился в очень злой. После меня выступил Геро, который снова в мельчайших подробностях рассказывал детали драки, со смаком раскрывая каждую секунду, особенно много внимания уделил моменту удара стула по лицу, поведал о меняющемся выражении лица оскорбившего его человека из высокомерного-самодовольного в удивлённое. Припомнил даже, как брызги крови разлетались в разные стороны, словно события происходили в замедленной съёмке. Марлен дважды за вечер пережил события того дня,и, в отличие от своего хозяина, эмоции прятать не умел, что очень веселило, особенно когда он бросал на меня взгляд. В этот момент я начинал чесать несуществующую шишку на голове.

В конце орк подтвердил мои слова о том, что нас действительно отпустили на свободу и даже вернули ему меч. После чего поблагодарил «прэкрасного гэрцога».

– Кому есть что добавить, милости просим к артефакту. – с довольной улыбкой сказал судья. Но дураков опровергать наши слова не было.

– Тогда обвинения снимаются, подсудимые могут быть свободны. Отдайте им личные вещи.

– Спасибо за лопату, ваша светлость, очень пригодилась! – крикнул я жирдяю.

Тут его самообладание дало трещину, и он, забывшись, потёр ссадину на своём холёном лице. «Оо, так это наша работа», – понял я. «Ну что же, теперь если поймают, будут убивать медленно и с наслаждением, в Ландай по своей воле мы больше точно не пойдём»,–подумал я, а когда нас повели обратной дорогой – тихо спросил орка:

– Геро, ты понял, откуда у нашего благодетеля синяк на пол-лица?

– ЫЫ,– осклабился орк,– крупная жирная рыбка попалась в малэнькую ямку. Тэпэрь она хочэт схарчить самих рыбаков, потому и приехала. Только нэ пойму, почэму цэлитэли нэ свэли синяк, это жэ совсэм просто.