– Понимаешь, в чем дело, – осторожно начала Рейвен. – Мы… Как бы тебе сказать… Не собираемся в это ввязываться.

Джакс со всей силы хлопнул себя по груди и с ужасом прошептал:

– Как это? Как не собираетесь?

– Успокойся, Джакси. – Ксивер достала из сумки телефон и открыла расписание. – Мы здесь не для того, чтобы искать правду. Нам плевать на нее, хорошо? Мы искали эту правду несколько лет, и как думаешь, где в итоге оказались? Ох, тебе лучше не знать. Поэтому давайте вы как-то без нашей помощи будете этим заниматься, договорились? Договорились. А теперь нам пора на лекцию к Торренсу.

Ксивер поднялась со скамейки, расправив складки клетчатой юбки, которую обрезала так сильно, что та едва прикрывала… все нужные места. Каждый день она придумывала что-то новое – то отрежет рубашке рукава, то наденет галстук поверх майки, то единственная в академии будет щеголять в юбке и кроссовках.

Рейвен поднялась вслед за Кси и на прощание помахала Джаксу рукой.

Я тяжело вздохнул.

– Приятно было с тобой познакомиться, Джакс. – Протянув ему ладонь, я выдавил улыбку. – Может, мы сможем стать друзьями?

Он грустно усмехнулся, но кивнул.

***

Последнее, чего мне хотелось после урока истории с озабоченным Торренсом, это слышать болтовню Джакса Айло и еще кучки наших новых друзей. Но я шел по заснеженной аллее, делая вид, будто радуюсь их компании, и мысленно просил Ксивер перестать бросать в их сторону испепеляющие взгляды.

– Как думаете, – прошептал за спиной Джакс, чтобы мы не услышали, – если они станут лучшими учениками, как на это отреагирует Альтинг? Примет в свои ряды?

Конечно, мы их слышали.

– Как думаете, – заорала Ксивер, – его темность хочет искупаться в океане?

Джакс в ужасе замолчал, а затем толкнул в бок Силию.

– Моя темность с ними на короткой ноге. Видите, она уже предлагает вместе поплескаться.

Я поджал губы, чтобы не засмеяться с возмущенного лица Кси.

– Кажется, они так не думают. Тебе стоит узнать, что такое тактичность, Джакс, – ответила Силия, чем заслужила еще пять кивков и расстроенный вздох Айло.

Силия Палмарсдоттир была студенткой третьего курса из плеяды сокрушения, которую я запомнил по темным волосам, постриженным на мальчишеский манер – укороченные по бокам и удлиненные на макушке. Она была красива, но не в привычном смысле этого слова. Большие, как у олененка, глаза, пухлые губы и утонченные черты лица не сочетались с ее строгим голосом и непробиваемым самоконтролем.

Пока мы двигались от учебного корпуса в сторону Домов не по главной аллее, а находящейся ближе к берегу, желая увидеть океан, Силия взмахом руки растопила уже десяток высоких сугробов.

В одну из луж пару минут назад полетел Джакс – по всей видимости, ее лучший друг. Ксивер даже пискнула от радости.

– Нам, детям Карателей, холод ни по чем, – бубнил Айло, даже не вытирая со щек грязь.

– Разве ты ребенок Карателей? – усмехнулся я.

Из разговоров мы узнали, что Джакс состоит в плеяде созидания.

– Моя темность их друг, мистер Зальцри! Разве этого мало?

Они говорили так, словно мы не заслужили всего, на что нас обрек Альтинг. Словно мы достойны чего-то большего.

Прощения.

После Падения власти распространили информацию о том, что семьи Карателей будут арестованы и отправлены в крупнейшую тюрьму Исландии, расположенную недалеко от деревни Эйрарбакки, – Литла-Храун. В глазах каждого мы были чумой, от которой хотели очистить мир. Скрываясь от Альтинга, мы лишь отсрочили вынесенный нашими родителями приговор.

Правительство никогда не разбрасывается пустыми словами.

Но если директор Каллисто сказала, что из детей Карателей в живых остались только мы втроем, то, по всей видимости, Альтинг всё же отступил от своего решения.

И просто истребил их.

Тогда почему мы живы?

– Так вот как выглядит Арена восхождения?

Я сначала не понял, о чем говорит Ксивер, но затем поймал ее взгляд и посмотрел в сторону океана.

– Вау, – вырвалось из меня прежде, чем я успел сдержаться.

– Да, здесь проводят крупнейшие игры между академиями ремалийцев, – бодро начал Джакс. – Кстати, не хотите вступить в нашу сборную?

– А что за игры? – спросила Кси.

Я замер, осматривая арену. Размером она была больше, чем учебный и административный корпуса вместе взятые. С такого угла мы видели лишь высокие каменные стены. Мне до боли в груди стало интересно, как арена выглядит изнутри. Сколько же там помещается человек?

– Это что-то наподобие американского футбола, если вы помните о таком, только с использованием сил Ремали, – ответила Силия, встав рядом с Кси и плотнее кутаясь в теплый шарф. – Есть две команды, один мяч и наши силы. Делайте, что хотите: хоть сожгите всё поле, хоть постройте стены, защищающие очковую зону. Главное – заработать больше очков, чем противник.

– А ты тоже играешь? – У Кси сразу же загорелись глаза.

Силия кивнула.

– Я в нападении, а Эрвин в защите.

Второкурсник Эрвин с копной светлых волос и лицом, усыпанным веснушками, гордо приподнял подбородок.

– А когда проводят отбор в сборную? – не унималась Кси.

– После Дня льда и огня.

Этим праздником уже как четыре года называют 31 декабря. Именно его принято считать днем спасения мира от Карателей, когда Ремали передала силу своим первым последователям. Он отмечается в каждом кластере. Альтинг делает всё, чтобы новое общество как чтило память нашей прародительницы, так и не забывало, кто виноват в погибающем мире.

– Какой смысл от этих игр? – спросил я у Джакса, отворачиваясь от арены. – Конкуренция? Доказать, какая из академий лучше?

– Что-то вроде того. Директор Каллисто любит показательные игры так же, как моя темность – взбитые сливки.

– Тебе всё белое нравится? – удивилась Ксивер, а Эрвин скрыл смех за покашливанием.

Джакс взял ее ладонь в свою и оставил на ней легкий поцелуй.

– Девушки тоже, моя госпожа.

Когда Силия сказала, что до комендантского часа осталось двадцать минут, мы заторопились к Домам.

Я не боялся быть пойманным за нарушением правил, но учитывая, что за нами с Ксивер наблюдают пристальнее, чем за остальными первогодками, решил не испытывать судьбу. Рейвен после занятия с Торренсом сразу же пошла в Дом Равновесия, а мы с Кси решили прогуляться по территории.

Кто же знал, что за нами увяжутся еще семеро.

– Помнишь, мама нарисовала нам картину с северным сиянием? – грустно улыбнулась Кси, смотря на темное небо над бушующим океаном. Мы почти вышли к главной аллее, что вела к трем Домам. – Это я ее сожгла. Случайно.

Я резко остановился.

– Ты серьезно?

Она склонила голову, ожидая услышать от меня гневную тираду, но я лишь тихо засмеялся. Кси недоверчиво прищурилась.

– Что смешного?

– Мама тогда отдала соседке нашего кота. Она думала, что это он опрокинул на мольберт свечу. – Я продолжал тихо посмеиваться, слыша позади возмущенные крики Джакса и Силии.

– Я боялась, что мама отдаст соседке меня, если я признаюсь!

– О, она бы так и сделала, Кси.

Хоть Джульетта Зальцри и была импульсивной, но она любила свою семью больше всего на свете.

Сердце неприятно сжалось.

– Я бы хотела увидеть северное сияние еще хоть раз, Крэй, – задумчиво произнесла Ксивер, когда мы снова двинулись к Домам. – Отдала бы за это всё, что у меня есть. И за возможность подержать в руках гитару.

– А я бы отдал всё, чтобы вернуть к жизни Бьорна.

– Тебе его не хватает?

Я тоскливо улыбнулся.

– Ужасно сильно.

Бьорн был моим лучшим другом. Моей защитой, опорой и молчаливой поддержкой, бегущей по пятам и машущей своим пушистым хвостом. Обычная дворовая собака, оказавшаяся на пороге нашего родительского дома, заболевшая и с выступающими под кожей ребрами, привнесла в мою жизнь столько тепла, что с того дня я отдал ей свое сердце. Мы вместе слушали виниловые пластинки, пекли печенье с черничной начинкой и засыпали под одним одеялом, когда в Исландии становилось слишком холодно.