Каждый мускул в теле Роки требовал крови, и он видел страх в глазах мужчины. Ты храбрый или глупый, Вымя? На самом деле, предположил он, это не так уж и важно. Со всей возможной учтивостью он улыбнулся и кивнул, затем поднялся на ноги.

Низкорослый вождь перерезал путы на ногах Роки и ретировался, казалось, только теперь осознав, как огромен его пленник. Он выказал мимолетные признаки сожаления, но быстро опомнился и жестом пригласил Року выйти.

Его отвели в другую комнату – с большим столом, уставленным едой. Вымя просиял, замахав руками, отодвинул стул и наполнил кубки чем-то темным. Охранники блестели от пота. Они были вооружены, но Рока не удостоил их вниманием и сел.

Он принялся уплетать за обе щеки, хотя не узнавал ничего, кроме какой-то рыбы. Но пахло так вкусно, что ему было все равно, а темная жидкость отдавала алкоголем, но, похоже, тот не был крепок, так что он выпил залпом.

На мгновение Рока предположил, что она могла быть отравлена. Но впрочем, что толку? Они могли бы заколоть его насмерть в клетке.

Вымя следил за ним широко раскрытыми глазами. Мужчины переговаривались и смеялись, но это не смущало Року. Тучный вождь пытался говорить тоном, подразумевающим вопросы, пробуя снова и снова, как будто Рока мог понять. Так проходили минуты, и Вымя все пуще краснел, так как Рока не делал попыток ответить.

Он использовал это время, чтобы съесть целую рыбину, затем две тарелки загадочной зелени и несколько кусков серого мяса. Затем он принялся за кашеобразную белую крупу и что-то вроде рыбного супа. Наконец закончив, он откинулся назад и посмотрел на своих тюремщиков.

С охранников теперь капал пот. Их красно-коричневая кожа пылала, и Рока нутром почуял предательство, но не мог понять, в чем подвох.

Воззрившись на них, он осознал: они выглядят слегка размытыми. Он поморгал, но четкость не вернулась. Он осознал, что даже небо в его Роще затуманилось, а чириканье птиц стало далеким, искаженным. Его желудок скрутило, и в панике – или, возможно, в гневе – он потянулся, чтобы схватить Вымя за горло. Вот только Вымя уже пересек комнату с нечеловеческой скоростью.

Рока попытался встать и поднять стул в качестве оружия. В Аскоме требовалось несколько дней, чтобы убить мужчину ядом, и все же он чувствовал, как подступает забытье, неизбежное как зима, стремясь удушить его мир.

Почему вы попросту не добавили яд в мою белую кашу, пока я был связан и беспомощен? Их дремучесть уязвила и взбесила Року. Он будет убит недоумками.

Он вновь услышал приводящий в ярость их лепет и ощутил, как чужие руки хватают его за конечности, но все равно пытался записывать слова туземцев для своего рунного хранилища, просто на всякий случай. Если ваш яд меня не убьет, подумал он, вам лучше всего удрать подальше…

Роке снилось море, а после – коричневокожие люди на лодках и вода, захлестнувшая его горло. Затем он очнулся в цепях, окруженный четырьмя стенами из пористого камня.

На несколько мгновений он совершенно забыл, где находится. Он позвал Эгиля – красивого сказителя из страны пепла и бывшего слугу, искалеченного самим Рокой.

Но Эгиль, как и все вассалы Роки, был, вероятно, мертв. Они сражались и, наверное, погибли в Алвереле – круге закона – когда Рока поднял восстание и укокошил Законовещателя и Верховную Жрицу, а также убил множество людей, прежде чем сбежать на Север, к морю.

Теперь это воспринималось как другая жизнь, хотя произошло не больше месяца назад. По крайней мере, так он надеялся. Плавание по морю заняло всего пару недель, даже с учетом почти фатальной задержки ветра – но как долго Рока проспал на волнах? Он не мог вспомнить.

Он уставился на квадратные стены вокруг себя, гладкие и толстые, высотой как минимум с пятерых мужчин. В комнате не было ничего, кроме Роки, его «браслетов» и миски с водой. Но проследив взглядом за отвесной скалой, он с некоторым удивлением увидел, что наверху люди. Он находился в яме-арене.

Они таращились на него сверху вниз и жестикулировали. Они разговаривали, смеялись и ели. Они выглядели чистыми, и даже несмотря на вонь от грязного пола он уловил ароматы специй, напомнившие Роке о материнской стряпне.

Люди показывали на него пальцами, взбудоражившись, когда он приблизился к миске с водой. По полу загремела цепь, прикрепленная к металлическим кольцам и, очевидно, сковавшая его за лодыжку, но все-таки он мог использовать руки в достаточной степени, чтобы поднять миску и пить.

Он гадал, каким ядом отравили его эти трусишки. Крайне полезный трюк, подумал он.

Тело Роки засмеялось – возможно, потому что все еще было живым. Толпа наблюдателей поначалу, казалось, была довольна зрелищем. Но он заполнил «арену» своим мощным голосом, и при этом звуке они отпрянули, как если бы он выругался или швырнул камень.

– Вы умные мелкие засранцы, правда?! – выкрикнул он. – Замечательно.

Его тело подняло чашу с водой в знак приветствия и осушило остаток, все так же улыбаясь и смеясь.

– Я все еще жив, брат, – сказало оно вслух, и в голосе звучало довольство.

Рока моргнул. Как ты меня назвал?

– Я Букаяг. Наверняка ты это знаешь. И разве мы оба не сыновья Бэйлы?

Букаяг. Мужчина, которым стал Рока. Фальшивое имя, которое дал ему Эгиль несколько лет назад, чтобы обойти закон и взять на себя роль рунного шамана. Букаяг – «надменный провидец, перерожденный». Все это было чепухой, просто обманом, и все же…

Полагаю, мы с тобой как братья, подумал он. В детстве Рока всегда хотел иметь брата, пусть даже такого кровожадного, исполненного ярости, пусть даже и придуманного.

– Раньше у меня не было имени, – сказал Букаяг, – но теперь оно есть. Я существую. – Его тело – или, может быть, его брата – потянулось, а затем село.

Как бы там ни было, Рока знал, что он прав. Его тело постоянно делало не только то, что он ему приказывал. Как говорили люди пепла, причина в том, что он родился одиноким – что он съел своего близнеца в утробе матери. Пожалуй, это было правдой; пожалуй, это неким образом объединяло их, как мертвых в его Роще.

Прости, если я съел тебя, брат, подумал он. Возможно, я чудовище.

Букаяг пожал плечами.

– Может быть, это я съел тебя.

Рока подумал, что от этого предположения веет ужасом, однако ему стало легче. Он испытал чувство справедливости – с самого начала они были сообщниками, убийца и убитый, близнецы… Он вырыл могилу рядом со всеми остальными и на всякий случай прикрепил к столбику надпись «Букаяг».

Не волнуйся, брат, я придумаю, как выбраться из этой ямы.

– Хорошо. И лучше поторопись.

Букаяг беззаботно улегся в грязь, отдыхая, как тогда на воде, чтобы сберечь свои силы.

Держи глаза и уши начеку, если можешь, «велел» ему Рока.

– Попробую, – бормотнул тот.

Рока оставил его в покое, доверившись ему и ощущая теплоту в этом доверии. Пока его брат отдыхал, он мысленно практиковался взбираться по каменным стенам пещеры.

После двух дней, которые Рока провел на воде и баланде, явились надзиратели с копьями и кандалами. Их было четверо, все в тонких кожаных накладках и со скверно откованными клинками, возможно, из бронзы. Они дергали за цепь Роки до тех пор, пока он не встал и не последовал за ними.

Они протащили его мимо большой деревянной лохани, какие в Аскоме использовали для кормления животных, возле которой дюжина грязных, полуголых и полуголодных людей боролась за еду. Затем через еще одну металлическую дверь, в еще одну яму – арену с земляным полом.

Он сопротивлялся и задержался достаточно, чтобы изучить петли и замок, а также оценить толщину металла. По другую сторону этой комнаты-арены стоял здоровенный северянин с двумя собственными надзирателями, держащими цепи.

В центре покрытого коркой грязи каменного пола лежали грубые деревянные дубинки. Сверху по всему периметру арены разместились благоухающие, благообразные зрители, многих из которых Рока запомнил с прошлого раза. Он подмечал их одежду, их лица, и за кем они наблюдают, и кто смеется, слушая разговоры.