– Так много всего, – прошептал он, сдерживая слезы. Слишком много. Возможно, таким огромным миром никогда не смог бы править один человек, или один народ, или даже один Бог.

Рядом с его плотским телом вышагивал Оско, и его брови выражали беспокойство.

– Нам перегородили мост на Восток?

Кейл моргнул и подлетел ближе. Да, именно так. Каждый из мостов превратился в место сбора, и со всех сторон к ним тянулись, подобно насекомым, усталые, разношерстные группы лазутчиков.

Враги уже атаковали. Из темноты в мезанский лагерь полетели стрелы, а некоторые попытались меж тем стащить припасы, прежде чем удрать и, может, перерезать по пути чью-нибудь глотку. Основная часть воинов Оско не остановилась и не бросилась в погоню, но его «зачинщики» убийствами проложили себе путь через всю империю. И они понесли потери.

Точно сказать было трудно – эти парни всегда где-то пропадали, а Оско не заморачивался ведением отчетов. Кейл думал, что как минимум тридцать из его людей мертвы. Большинство из них просто «исчезли», но эти солдаты были не из тех, кто подаются в бега.

Другие погибли во время вылазок или случайных атак, а многие были ранены. Эти последние, с перевязанными ранами от стрел и без единого звука жалобы, продолжали марш. Кое-кто из солдат заболел – вероятно, из-за источников воды, отравленных имперцами, а может, просто из-за невезения. Люди холмов именовали это «диареей», а народ Кейла – «бурой лихорадкой», так как это значило дристать, пока не выздоровеешь или не умрешь.

Оско постоянно расспрашивал Кейла о численности войск, о ширине и течениях рек, а также об окружающем покрове из деревьев или холмов. Едва узнав, что Кейл умеет вести разведку «силой мысли», он стал ненасытно вожделеть подробностей. Он спрашивал, как долго Кейл может «странствовать», сколько времени нужно на отдых, как далеко он может попасть и как много увидеть, и может ли он теперь научить это делать других? Оско принял отрицательный ответ на последний вопрос, но его тон и брови выдавали опасение.

– Мы в западне, – объявил сын генерала и теперь, возможно, тоже генерал. Он поднял руку и остановил свою армию. – Мы отдохнем здесь минутку, чтобы восстановить силы и составить план, а затем атакуем тот мост. – Прищурившись, он посмотрел назад, за спины солдат, затем расправил плечи. – Если тебе нужен отдых, островняк, воспользуйся им. Что ты можешь сделать, чтобы помочь нам?

Своим духом Кейл наблюдал, как несколько сотен имперских солдат возводят передвижные стены. Теперь слежка таким образом отнимала совсем немного сил, и, несмотря на слабость в его теле, окна Кейла были распахнуты настежь.

– Я много чего могу. Что бы ты предпочел?

Брови Оско поднялись.

– Я бы предпочел, чтоб ты уничтожил всех наших врагов летающими сосульками или сжег их насмерть молнией.

Кейл поглядел на него и украдкой вздохнул. Он не хотел никого убивать.

Но в любом случае – будь то от мечей, стрел или нитей силы, которых человек не может видеть и в которые вряд ли верит – смерть есть смерть. И никуда не деться.

– Пересеките мост. Делайте, что должны, а затем продолжайте двигаться на Юг. Я сделаю, что смогу.

Оско не выглядел довольным, но кивнул. Кейл посмотрел на небо.

Там было мало облаков, а воздух был сухим и прохладным. Тела людей обладали энергией, так же как и деревья, сама земля и река. Но, по сравнению с Нандзу, эта местность обладала лишь малой частью той силы, которую однажды использовал Кейл.

Пряди толщиной с канаты вели к далеким горам, гудя от энергии столь мощной и необузданной, что Кейлу страшно было даже просто чувствовать ее. Но осмелится ли он потянуть?

Выше, на милях ветровых дорог, по которым странствовали птицы, он ощущал нечто столь же безграничное, столь же формирующее мир. Но вправе ли человек даже просто знать такие вещи? Менять их?

Вправе ли я, Боже? Это моя тропа? Это мой Путь?

Остальное закончилось довольно быстро.

Кейл распарывал свои мысли, доколе не стал чувствовать лишь расшитый бисером коврик, воздух в собственных легких и слабый ветер. Затем Оско сообщил: «Пора», и воины принялись выстраиваться в шеренги с щитами, отстегивая оружие и перешучиваясь.

Большинство мезанитов выглядели всего на пару лет старше юнг королевского флота, что казалось невозможным, а сравнивать их было нелепо. На родине Кейла подростков, сыновей торговцев и рыбаков, учили владеть собой и управлять кораблями на войне – учили юных гражданских следовать приказам, гонять пиратов и оставаться в живых.

Мезаниты превращали мальчишек в бесстрашных убийц. Они оттаскивали детей от материнских юбок, швыряя на манеж со словами: «Дерись либо умри». И это, видимо, было только началом.

Все эти парни были поголовно солдаты. Сыновья и праправнуки солдат. Их «сверхсемьи» обеспечивали этих ребят женами и доходом, а их боги воздавали им честь после смерти. Их единственными заботами были верность и слава, и Кейл своим духом слышал их разговоры во время похода – они надеялись геройски умереть бок о бок с «принцем-чародеем»; надеялись, что их имена войдут в легенду и будут распеваться их детьми со слезами гордости. Они наслаждались редкой привилегией убивать незнакомцев на чужой земле – даже во имя цели, что не была их собственной. От всего этого слабый желудок Кейла сводило.

Дорога к мосту была короткой, а наранские разведчики не успели подготовиться как следует. Они срубили деревья и разложили связками поперек широкого каменного перехода; набрали камней и раскидали вокруг, но пока что негусто. Возможно, эти люди привыкли устраивать засады и ловушки, но право сражаться они предоставляли другим.

Силой мысли Кейл перенесся через мост. Предводители пары сотен имперцев спорили – никто не знал толком, кто из них главный.

«Мы не можем их сдержать, нас слишком мало», – шептал кто-то; «Император велел нам защищать мосты!» – последовал ответ; и наконец: «Это же мезаниты!»; «Мы должны отступить и собрать больше воинов».

Все они были вооружены луками и, похоже, пришли к соглашению, что им следует хотя бы израсходовать стрелы. У подножия моста они сложили сухостой, но стена эта получилась так себе.

– Щиты! – крикнул Оско, когда его парни вошли в зону досягаемости стрел, и то же построение в квадрат, которое они выполнили у стен Малвея, образовалось теперь на берегу. Это заняло считаные мгновения, а затем строй пришел в движение: каждый солдат шаркал вперед размеренной поступью и шумно выдыхал со звуком «хо» всякий раз, когда опускал правую ногу.

Кейл оказался зажат внутри строя, ослеплен плотью и железом. Чтобы видеть, он задействовал свой дух. Он наблюдал за первой волной стрел, затем съежился от звука, похожего на ливень, барабанящий по жестяной крыше. Он знал, что мог бы протянуть руку и сломать стрелы, но решил, что в этом нет нужды. Мезаниты восприняли обстрел без всякой тревоги; ни один не упал и даже не сбился с шага, пока стрелы попадали в цель и отскакивали от мезанских щитов.

Они выдержали несколько залпов и вскоре достигли моста. Поваленные деревья они сталкивали в воду, а нагромождения камней обходили или перешагивали, без труда корректируя строй. Враги продолжали стрелять, но теперь воины Оско преодолели наспех сооруженные баррикады и ответили из своих малых луков.

Кейл защищал их, как мог, от ответных выстрелов, переламывая вражеские стрелы или направляя их в почву.

Вскоре часть имперцев кинулась к деревьям. Большинство бежали поодиночке или небольшими группами по трое-четверо под окрик «трусы!» от своих товарищей. Другие отступили, двигаясь по дороге на ту сторону реки и перестраиваясь.

Небольшой отряд остался в конце моста, охраняя последнюю «стену», способную по крайней мере замедлить мезанитов.

Передняя шеренга Оско расступилась, и его бойцы метнули копья. Многие пронзили туловища имперцев, прежде чем протаранить сухостой, сразу же повалив его большую часть.

Враги в панике орали, разбегались или умирали. Казалось, на этом «битва» закончена.