– Одна небольшая промашка, причем с выгодой для нас в итоге, это повод называть меня недальновидной?
Оскорбление для дельца нешуточное, надо сказать. Что до промашки, то Локи, когда ткнул пальцем в небо, случайно угадал. «Эту развалюху», которая гостевой дом в Бэнтпассе, настолько убогий, что даже названия ему дать не удосужились, Ненависти действительно не продали. Хотя взяли аванс.
Случилось недопонимание, путаница. Представитель управы уверил Маську в возможности купить заведение, только вот забыл уточнить, что речь только про ту часть здания, где расположены обеденный зал, кухня и подсобки. Пришлым нельзя владеть съемными личными комнатами, предназначенными для пришлых – такой вот круговорот с запретом от системы. Или от «властей высоких» по версии местных.
Подобные места должны быть во владении жителей Тионэи, и никак иначе. Хотите помещения для игроков? Стройте дом, свой или клановый. Нарочно или нет усатый дядька запамятовал сей крохотный нюанс, история (и Маська) не уточняет.
Трактиры-рестораны всяческие – это пожалуйста. Сколько влезет, покупайте, согласовывайте, стройте… Кормите народ, в том числе и местных. А комнатки личные под аренду ни-ни.
Несложно догадаться, что маленькая гномочка милой наружности тут же, как всплыло уточнение, устроила дядьке разнос с вполне резонными требованиями… Подробности Массакре отказалась озвучивать, но в результате «переговоров» Ненависти достался дом казненного хозяина гостевого дома. А «развалюхе», что перешла в собственность Бэнтпасса, назначат временного управляющего.
Дом был каменный, добротный, в два этажа. Расположен недалеко «развалюхи», вероятно, чтобы ходить недалеко было хозяину. И вот его-то, после тщательного осмотра и оценки, гнома и приобрела. Да, его надо переделывать, но это обещало выйти в куда меньшую сумму, чем полная перестройка «развалюхи».
– Я мастерила, сумки чистила от всего ненужного, – пояснила гнома, поостыв. – Чашу выложила в сундук в личной комнате. Нет, ну как я так прокололась? Ведь нигде не слышала, чтобы игроки владели гостиницами…
– Тебе пообещали, что продадут заведение, – напомнил Рэй успокоительным тоном. – Если тебе станет легче, никто из нас не полез с уточнениями на форум. Продадут – значит продадут. Мы и не дергались.
– Кхе… – прокашлялась Барби. – Мое здравое: «Нафига козе баян?» – все уже забыли? На кой пенек замшелый нам гостевой дом в непопулярной локе? Да даже столовка тут никому, кроме местных, не сдалась.
Гнома промолчала. Тот разговор действительно был. Тогда она отстояла свое чутье, а то ей шептало: «Купи, пригодится». Да и ценник в управе выставили весьма скромный. На такие деньги в городе даже будку собачью не приобрести.
– Сбегаю за чашей, – малая решительно махнула головой.
Выемка в неестественно гладкой стене пещеры очертаниями напоминала чашу. При гибели Гултака Кровавого выпала чаша. Красивая, с рубинами. Вещицы разошлись по инвентарям парней из группы Сорхо, а чашу сцапала мелкая. Заделать в клановом доме полочку с трофеями ей захотелось. Но потом они застряли в горных недрах, в поисках сокровищ и прочих полезностей.
В Недрах Горы Отчаяния, громадной пещере, просто обязательно должны быть «заныканы» ценности. С этим согласился весь состав Ненависти.
Конечно, ребята и девчата не забыли, как на месте падения Гултака всем участникам боя неупокоенные духи явили по сундучку. И там нашлись «вкусные» вещички, по штуке на каждого. В том числе ладный плащик для Хэйт. Но то была награда за квест, финальное вознаграждение за непростую во всех отношениях цепочку заданий.
«Это не жадность, а здравый смысл», – веско обронила гнома, и все ей поверили.
И вот изыскания привели Ненависть к стене с выемкой под чашу. Контур выдавлен четко, пространства для сомнений не оставлял.
А ведь в описании к той чаше никаких подсказок не значилось.
– Могу призвать Шерри, слетаем, – предложила ускорить процесс доставки оной чаши Хэйт.
– Поблизости куча храмовников, – напомнил Рэй. – И я все еще не уверен, что за ними никто из игроков не увязался.
– Не стоит, – взметнулись черняво-малиновые хвостики. – Сгоняю пешочком.
Стоило гноме умчаться, как шагнула к гладкой стене Хель.
– Тренировка. Меняем экипировку на повседневные вещи.
Логичное предложение для времяпровождения, пока малая носится туда-обратно. Ненависть не возражала. А тяжкий стон, что вырвался из широкой орочьей груди – это так, совпадение. Орки всегда громко дышат.
На сей раз демоница выбрала вместо «зверств» непривычно легкую разминку с растяжкой. А затем, когда народ расслабился, скрутила всех по очереди в бараний рог. То бишь, в некую перекрученную загогулину из конечностей. Крайне неудобную, надо отметить.
– И долго… так… – прокряхтела Барби, как самая плохо гнущаяся.
– До третьего подъема характеристик, – невозмутимо ответила Хель. – Первый заход наиболее эффективен, затем следует изменить позу. С наращиваем сложности. Так будет полезно.
– Ах-г-ха… – согласился Вал.
Барду досталась более крученая поза. Видимо, начальную китаянка на нем уже отрабатывала, и три обещанных подъема он получил.
Первый «ап» ловкости как-то приуменьшил боль в затекших конечностях Хэйт. Ко второму, где и выносливость получила единичку, стало легче дышать. Между вторым и третьим «загогулины» начали болтать.
– В современных трынь-брынь, которые почему-то называются музыкой, – насмешливо вещала Барби. – На припевульках любят юзать повторы. Для тупых, вестимо, кто с одного раза не догоняет, его на все лады раз несколько подряд завывают.
– Максимально привязчивый мотив еще под это, – поддакнул Вал. – Угу, есть такое.
– Штучки, ну где же ваши штучки, поищем штучки-дрючки, и будем их втыкать, – провыл Локи, явно кого-то пародируя.
Что это был за мотив, Хэйт не догнала. А вот Монк подавился смешком: наверное, что-то особенно забавное услышал в строчках.
– Если вдруг тебя потянет встать на те же лыжи, – зеленокожая хмыкнула. – И стать… рифманутым… Имей ввиду: слово-повтор рифмой само себе не является. Но можно поиграть в смену позиций, – Барби подмигнула: это смотрелось странновато, потому как голова бабы-стража была наклонена к полу, а половину лица заслоняло вывернутое под невероятным углом туловище. – Пусть рифмуется препозиция. Или послелог.
– Кажется, мой переводчик дал сбой, – с тенью удивления сообщила Хель. – Не могла бы ты повторить?
– Ай, забей, – орчанка фыркнула, сдула дреды, упавшие на лицо. – Примером проще. Самый читерный язык для подобного – инглиш. Там пруд-пруди звучных и созвучных словечек, только подставляй.
– А ну-ка, – воодушевился монах. – Неужто богаче нашего родного и могучего?
– Не богаче, а удобнее, – возразила Барби и вдруг запела высоким, насыщенным голосом. – My level, my level, high level!
На «high» орочий голос улетел в такие высоты, что аж Недра Горы Отчаяния отозвались звонким эхом.
– Воу! – Рюк выразил общее мнение.
Слушатели бы точно разразились овациями, будь их руки свободны.
– Принцип ясен? – Барби как бы не заметила похвалы. – Изобрази теперь что-нибудь на русском, падаван.
Вал призадумался, а затем куда ниже и глуше затянул «ответ».
– Пой про уровень,
В бой за уровень,
О, мой уровень!
– Повторюшкин, – усмехнулась орчанка. – Засчитано. Хотя на третьей строке ты ритм сбил.
– Мой, мой уровень! – выдал исправленную версию бард. – Но с «о» приятнее уху. В мелодию ляжет.
– Согласна, мы же не про каноническое стихосложение тут речь ведем, – с одобрением в голосе высказала Барби. – А теперь: кто не согласен, что моя версия благозвучнее? Хотя у Вала и слов побольше, и даже подобие смысла имеется. Рук не вижу. А, вы не можете их поднять? То-то же. И дело не в том, что нас баба-денс буквой «зю» закрокозябрила.