Осторожность, с какой ей приходилось действовать, была обусловлена незыблемым правилом: «…наказание не может быть без справедливости и точного знания вины».
Там, во что она вмешалась, все было неоднозначно. Ей приходилось подолгу наблюдать, прежде чем она решала выйти из своей тени. Подобного не случалось столетия. А тут ей пришлось показать себя несколько раз. Если так пойдет и дальше, слух о том, что асбоса чем-то встревожены, распространится среди смертных и начнется смута в ожидании конца света. Слишком высокая цена даже за такое прекрасное создание, как Бенун. Если битва, к которой следует подготовиться, будет проиграна, земная Бенун станет мученицей, а ее душа соединится с сестринством и все.
Абику уже удавалось ускользнуть от наказания, оставляя после себя море крови и слез безутешных, убитых горем людей, у которых он отнимал самое дорогое. Предположение, что история снова повторится, наполнило неподвижную фигуру светом.
– Только не в этот раз, Абику. Я найду способ раздавить тебя. О, благословенный окорува, испепеляющий печать демона! Кажется, пришло твое время.
Вслед за этими словами, произнесенными вслух, последовала яркая вспышка, фигура исчезла, оставив после себя оплавленные камни.
***
Вспомнив об окорува, Мать Теней, без промедления приступила к подготовке обряда. Похоже, Дика Трейси ожидал неприятный сюрприз, о котором не знал даже Абику, которому не удалось подслушать мысли Матери Теней.
Ее заинтересованность все еще не была для него очевидной. Иначе ему бы уже бросили открытый вызов, а не "путались под ногами" у его подопечного.
Проведение обряда сейчас, когда демон почти у цели, было рискованным предприятием, но другого момента для такого удара могло не случиться.
Окорува – священный огонь, пылающий на границе между мирами живых и мертвых, освещал путь в обе стороны. Заклинания, наложенные демоном на смертного, этого огня боялись. Мать Теней захотела использовать эту способность для освобождения Бенун. Но для этого предстояло убедить Юджина, что это единственная влозможность если не выжить, то умереть с толком.
Убо ощутила присутствие Матери Теней и знаком приказала людям замереть и не шевелиться. Фэнси Броу сам не заметил, как вцепился в руку знахаря и сжал ее, затаив дыхание. Увиденное пугало его своей необъяснимостью. Привыкший к крови и жестокости, бывший охотник за головами, проходил все стадии неверия, отрицания и ужаса перед неизбежным.
Смерть прежде казалась ему чем-то обыденным. Для рабов, в чем Фэнси не сомневался, она была избавлением. Крыса, которую они сопровождали, стала испытанием для его здравого смысла, но он с этим уже справился, даже привык, думая, что это необычное существо все же из мира живых. Зрелище, которое открылось ему сейчас, выходило за рамки всего, на что он был готов согласиться.
Мифические рад и ад смешались в единое целое и обрушились на него, лишая рассудка и привычной смелости. Он чувствовал себя ребенком, которому не объяснили, а показали, что такое настоящая смерть.
Мать Теней не обращала на немых свидетелей никакого внимания, на это не было времени – раз уж пришли, смотрите.
Невидимой рукой она прикоснулась к Юджину. Он пришел в себя от дивного аромата, который проникал в его сознание, оживляя и наполняя живительной энергией. Мать Теней увидела, что он открыл глаза и довольно кивнула.
–«Неплохо для того, на ком ошейник Абику. Но этого мало. Ты должен сказать «да» и проверить свои чувства. Если ошибешься, станешь пеплом…»
Для очищения окорува необходимо было добровольное согласие. В противном случае человек мог сгореть и пепел разлетелся бы вокруг, подтверждая истину – сомнение уравнивает шансы на жизнь и смерть, успех задуманного зависит от того, насколько сомнения сильны, а вера слаба.
–«Посмотрим, что Бенун в тебе нашла и так ли она была права в своем выборе», – Мать Теней перебирала фразы, решая, с чего начать свой разговор с пленником демона. Она колебалась,чувствуя неуверенность. Впрочем, ей уже удалось расположить к себе Генри Трейси – он воспринял ее появление и исчезновение, как должное, без страха и смущения, был галантен, учтивым и гостеприимным. Тогда у нее все получилось. Сейчас задача была иного рода.
Ей предстояло объяснить смысл древнего обряда, на который решались немногие, не желаяющие рисковать своей жизнью. Какой выбор сделает этот белый? Его силы истощены, а дух в упадке. Ничего иного она не ожидала – пытки демона сломят кого угодно, а белого и подавно.
Недаром она считала, что Юджин не лучший выбор для одной из абоса. Белые физически непригодны к жизни под палящими лучами солнца, привыкли всего добиваться силой оружия, а не мудрости.
–"Она успела привязаться к нему. Переплетение их нитей меня смущает, белые и мы..– это против правил! Но отложим это. А пока займемся тем, что возможно – окорува уже готов».
Так и не найдя нужных слов, Мать Теней положилась на судьбу, как должно быть, так и будет. Она раскинула перед обессиленным телом полы своего одеяния, и ночная прохлада, напоенная цветами и влажной землей после дождя снова окутала Юджина и перенесла в звездную бездну.
– «Она заберет его с собой туда, где демон утратит над ним свою власть»,– знахарь заговорил с Убо, больше не в силах молчать.
– «Нам выпала честь присутствовать при обряде, который проводит сама Мать Теней. Я не в силах предугадать ее мысли. Будущее скрыто от меня, как и от любого смертного. Скажи спасибо, что она не приняла нас за своих врагов. Если мы еще живы, значит так надо. Наберись терпения и успокой своего друга, пока он не сломал тебе руку».
Юджин очнулся и ощутил прилив сил. Первый образ, который возник в памяти, обрадовал Мать Теней и подсказал, с чего начать общение.
– Бенун дорога тебе и мне. Она во власти демона, который будет использовать ее силу. Он превратит ее в свое орудие. Ты не видишь меня, только слышишь потому, что находишься внутри моего мира. Я и есть эта темнота, эти звезды и этот ласковый ветер.
– Зачем я вам? – Юджин был удивлен, но не напуган. На это уже не осталось сил, чувство страха притупилось. Но не любовь. Сказанное о Бенун пробудило в нем ярость и желание действовать.
– Это похвально. Но посмотри на себя. Что ты можешь, кроме того чтобы валяться на этих камнях и дышать через раз потому, что ошейник, на котором тебя держат, как цепного пса, сдавливает твою шею. Знаешь, почему это происходит? Я скажу. Так демон управляет Бенун, заставляя ее подчиняться. Лежи смирно, не дергайся, не привлекай внимание демона и слушай меня.
Мне ты без надобности. Но ты нужен Бенун. Иначе она бы не поступила так. Она пошла на это, чтобы сохранить тебе жизнь. Демон лжец, но он говорил правду – ты будешь жить до тех пор, пока она с ним. Но есть грань. Если Бенун ее переступит, она изменится сама и станет твоим палачом. Демон, которому ты и она перешли дорогу, всегда так поступает – скрепляет кровью невинных свой союз с тем, кого хочет подчинить навсегда.
Юджин, который до этого лежал неподвижно, чтобы не выдать свое общение, как ему и приказали, протянул руку к невидимому собеседнику. Мать Теней поняла, что он хочет что-то сказать и оборвала себя на полуслове, недовольная тем, что обряд затягивается.
– Вы сказали, что демон держит Бенун в своем плену, пока я жив?
–«Неужели он тоже хочет, как и Бенун, пожертвовать собой? Ради нее. Белый хочет умереть, чтобы той, кто еще недавно была рабыней? Ну и дела. Мир удивляет непредсказуемость людей».
Она с трудом погасила в себе мимолетное, но крепкое желание – прикончить Юджина, развязать руки Бенун, а потом сказать ей, что такова была его предсмертная воля. Мать Теней представила, какими глазами на нее посмотрит Бенун и что может натворить, когда поймет, какой ценой «куплена» ее свобода, вернулась к прежнему плану.
–«Нажить такого врага…, ну уж нет, лучше добровольно стать «фуфу»».
Все знали эту легенду: одна женщина готовила фуфу – толкла в ступе вареные овощи, которые потом скатывали в шарики и поедали с соусом вместо хлеба. Верховный бог засмотрелся на то, как женщина готовила еду и очередной удар каменного пестика пришелся ему руке – он хотел утащить один шарик. Не ожидая такого, бог стал для нее видимым и женщина бога не узнала, подумала что это воришка и стукнула еще раз пестиком, на этот раз по лбу. Бог разозлился, но наказывать женщину было не за что – сам виноват, ему надо было дождаться жертвоприношения и он смог бы получить фуфу, сколько угодно.
