— Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой о том, что ты видел прошлой ночью…

— Я видел, как ты целовался с Луной. Я рад, что не пришел на пять минут позже, — он обходит стол и встает напротив меня. Нас разделяет всего пара футов, и я наблюдаю, как от него волнами исходит гнев. — Почему ты просто не сказал мне в тот день, когда я подошел к твоей двери и увидел, что е машина припаркована у тебя на подъездной дорожке?

— Потому что в то время между нами ничего не происходило, — мой голос становится немного выше. — И ты хочешь, чтобы я спросил твоего разрешения сейчас? Потому что именно так это и звучит. Как будто ты какой — то гребаный привратник у своей бывшей девушки.

— Я был бы умнее и сначала поговорил бы с тобой.

— Когда между нами что — то начало происходить, я сказал Луне, что беспокоюсь, как это отразится на наших отношениях, — я засовываю руки в карманы и вспоминаю наш разговор, когда я целовал её на кухонном столе. Кажется, что тот день был давным — давно. — Она напомнила мне, что вы были вместе более десяти лет назад, и ей не нравилось, что ею владели, и то, что я пришел бы к тебе за разрешением под предлогом “кодекса братана”, было именно этим, — выдыхаю я. — Она права, чувак. Я не говорю, что никогда бы тебе не сказал, но это не помешало бы мне быть с ней. Я никогда не предполагал, что ты увидишь нас.

Он кивает, но мне кажется, что мои слова прошли мимо его ушей.

— Вы вместе?

Почему я хочу сказать что — то совсем не то, что собираюсь сказать?

— Нет. У нас сложная ситуация.

Он мрачно смеётся.

— Ни хрена себе. Итак, ты возвращаешься в Сиэтл этим утром и что, оставляешь её здесь смотреть, как ты каждую неделю встречаешься с новой женщиной? Молодец. Ты не тот Зак Эванс, которого я знал раньше.

Я поднимаю палец перед ним, моя рука дрожит от нарастающей ярости.

— Во — первых, я не сплю со всеми подряд. Не то чтобы в этом было что — то плохое, и у меня много замечательных друзей, которые так думают, но не я, — я поднимаю второй палец. — Во — вторых, она возвращается со мной в Сиэтл на несколько дней, чтобы присутствовать на ежегодном гала — приёме моего фонда, — третий палец присоединяется к остальным. — И в — третьих, я сказал, что это сложно. У неё здесь своя жизнь, а я по колено увяз в контракте со “Scorpions” длиной в милю. Я пришел сюда не в поисках любви. На самом деле я пришел сюда за противоположным. Жизнь не так уж проста.

Брови Люка взлетают до линии волос.

— В поисках любви?

Чёрт. Я так сказал?

Я не отвечаю, поскольку молчание продолжает затягиваться между нами.

— Ты, блядь, по уши в неё влюблен, — наконец говорит Люк.

Я снимаю кепку и нервно провожу рукой по волосам.

— Чем бы это ни было, я увяз по уши и ничего не могу с этим поделать. Я не могу поддерживать с ней отношения, находясь почти за три тысячи миль отсюда, и видеться с ней только по праздникам. У неё здесь своя жизнь и потрясающая карьера, — я горько усмехаюсь. — У неё есть своё мнение, и я не слышал, чтобы она хотела всё бросить и переехать на Западное побережье.

Скрестив руки на груди и высунув язык за щеку, он пожимает плечами с довольной улыбкой на лице.

Да, спасибо, приятель.

— Я понимаю, почему это сложно, — он хлопает в ладоши и снова обходит стол, беря шлифовальную машину. Но прежде чем вернуться к работе, он ещё раз поднимает на меня взгляд. — Я ценю, что ты пришел сюда, чтобы прояснить ситуацию, и я думаю, это последнее подтверждение, в котором я нуждаюсь, что для нас с Луной пути назад нет. Удачи в новом сезоне.

Он протягивает мне руку, и я делаю пару шагов, чтобы пожать её.

— Всего доброго, Люк.

Думаю, это всё, что мы можем предложить друг другу на данный момент.

ЛУНА

— Вот какого здесь. Думаю, я могла бы к этому привыкнуть.

Я откидываю своё кожаное сиденье, как только мы набираем полную высоту, и загораются указатели ремня безопасности. Зак улыбается и слегка касается тыльной стороны моей руки кончиками пальцев, прежде чем я начинаю просматривать развлекательную программу в полете.

Он подносит бутылку ко рту, делая глоток воды. Он вернулся к строгому режиму в предсезонную подготовку.

— Я не так часто летаю первым классом. У нас есть самолет для командных поездок.

— Вы по — прежнему делите номер в одном отеле? Это всегда сводит меня с ума. Эти большие звезды НХЛ зарабатывают миллионы долларов, но у них нет отдельных комнат, — размышляю я.

— Да, это хорошо для сплочения команды и вроде как прижилось. Я делю комнату с Джоном. Технически, как альтернативный капитан, я, вероятно, должен был бы делить номер с новичком, но они не всегда следуют правилам.

Я наклоняю голову и хмурю брови.

— Какие правила?

Выражение его лица говорит мне, что он сожалеет о сказанном, но мне слишком любопытно, поэтому я молчу, гадая, будет ли он уточнять.

— Большинству игроков не нравится, когда их товарищи по команде приводят девушек в их комнату. Некоторые новички напиваются и забывают об этом.

— Большинству игроков? — мой голос звучит немного недоверчиво, чего я не имею в виду.

Он складывает руки на груди.

— Некоторые не прочь поделиться.

— О.

Что ещё я могу сказать? Я имею в виду, я знала, что это возможно. На этих парней вешается множество женщин. Мысль о том, что это случится с Заком, вызывает у меня тошноту.

Он тянется ко мне и легонько проводит одним из своих татуированных пальцев по моей руке, обдавая меня волнами энергии, которые я ощущаю каждый раз, когда мы соприкасаемся.

— Я не сплю со всеми подряд.

Я веду себя безразлично, хотя на самом деле это далеко не так.

— Я не осуждаю. Каждый волен быть тем, кто он есть.

Он кивает.

— Я знаю. Я просто хочу, чтобы ты знала. Ты можешь видеть меня с кем — то в социальных сетях, но это не значит, что что — то произошло или произойдет.

Я ненавижу этот разговор. Он как будто готовит меня к тому, что это всё — таки произойдет. Когда я вернусь домой через несколько дней, я знаю, что захочу спрятаться под скалой. Не думаю, что смогу переварить какие — либо фотографии или видео, невинные или нет. Его образ жизни очень далек от моего.

— Ты ведь знаешь это, верно? — уточняет он.

— Да, конечно, — я стараюсь звучать как можно убедительнее.

Но он может быть с кем захочет, и технически я тоже могла бы, даже если от одной этой мысли мне хочется разорвать себе сердце.

Он проводит ладонью по лицу.

Я быстро меняю тему.

— Люк написал мне сообщение ранее. Он извинился за то, что накинулся на нас прошлой ночью. Он сказал, что это отстой, но он перешел все границы. Ты говорил с ним или что — то в этом роде?

Зак допивает остатки воды и кивает, закрывая крышку.

— Я заехал к нему по дороге в аэропорт.

— Что ты сказал?

— Вкратце, то, что я сказал ему прошлой ночью. Что он не имеет над тобой никакой власти. Мне было жаль, что он увидел то, что увидел, но вы двое расстались давным — давно.

Моё сердцебиение учащается — он защищал меня.

— Спасибо. Но прошлой ночью он ничего не видел. Мы просто барахтались в океане.

На его губах появляется недоверчивая улыбка.

— Ты действительно веришь в это, Луна?

Нет.

— Это то, во что я должна верить.

Он кивает и наклоняется, дергая шнурок на кроссовке, а затем снова завязывает его, пару раз откашливаясь. Я знаю, что он выигрывает минуту, чтобы собраться с силами и отодвинуть нашу реальность на задний план. Это лето почти закончилось, и каким — то образом мы должны двигаться дальше в нашей жизни, как делали это раньше.

Я чувствую, как мои глаза щиплет от непролитых слез, и быстро моргаю, чтобы прогнать их.

Доставая карточку меню из кармана своего кресла, я одариваю его своей лучшей дразнящей улыбкой.