– Но тогда отчего ты не выступаешь ревнителем старины? Ведь старина получается именно тем… той… хм…

– Адаптацией? Приспособлением к особенностям местности?

– Да. Адаптацией.

– Если бы мир не развивался – я бы первым за нее стоял. Но он, зараза, постоянно двигается вперед. Так что эта адаптация устаревает и приходит в негодность. Сгнивает и рассыпается, если хочешь.

– Выходит противоречие. Причем едва ли разрешимое?

– Отчего же? – улыбнулся царевич. – Учиться надо. Но не слепо копировать, а крутить головой по сторонам и брать то, что мы можем с пользой применить. У всех подряд и никем не пренебрегая. Ну и помня про наши особенности.

– Свой путь? А получится? Может, в кильватер?

– Можно и в кильватер. Только нужно держать в уме – мы в таком случае для головного мателота всегда будем людьми и страной второго сорта. Или даже хуже. Вроде тех туземных вождей, у которых они рабов покупают для Нового Света.

– Ну что ты такое говоришь. В Европе к нам тепло относились.

– А что говорили за глаза? Что на самом деле думали?

– А ты знаешь?

– Знаю. Нас называют варварами, дикарями и так далее… Мне и люди шепнули на ушко, и опусы их я почитал. Как изданные, так и кое-какую переписку. В Европе при желании даже личные письма королей можно купить. Так что для меня секретом их отношение к нам не является.

Василий выразительно посмотрел на недавнего собеседника, намекая на очень толстые обстоятельства. Царевичу же он ответил, возражая:

– Это пока.

– А потом что изменится? Именно по этой причине, к слову, я так об образовании и пекусь. Мы ведь не дурнее. Все, что можно, у них заберем. Подучимся. И сами, своим умом будем жить. Но для этого надобно поднимать уровень образованности наших людей. И в первую очередь – аристократов. Особенно высших аристократов. Ибо они опора престола. Ежели будут и дальше в невежестве сидеть, то добром это не кончится. Для всех нас…

На этом, в общем-то, разговор и закончился.

Василий Голицын, выразительно улыбнувшись своим недавним слушателям, удалился. Комнат было много. И он хотел немного развлечься после этих игрищ. Алексей же проводил его с легкой усмешкой, едва заметной. Он прекрасно заметил весь тот кагал, что приперся в комнату за ним. И эти выразительные взгляды.

Царевич и сам не остался сидеть на диване и отправился блуждать по комнатам этой ассамблеи, которая «пела и плясала», местами давая фору цыганской свадьбе. Вслушиваясь в разговоры и ища зацепки. Правда, для совсем других дел, нежели заговорщики…

Продолжая анализировать ситуацию с развитием Урала, он был вынужден констатировать прискорбный факт: он не знает, как сделать обогащение руды. Во всяком случае, малыми силами и каким-то простым способом. А возить руду оттуда хоть и выгодно, но не так чтобы очень. Как следствие, пришлось немного изменять стратегию.

В его новой модели ключевым узлом Урала становился город Пермь как самый крупный и удобный с точки зрения логистики. Ведь туда можно было водить большие струги и в тысячу тонн водоизмещения, и в две.

Так что там он мыслил поставить большое предприятие по выплавке чугуна. А заодно развернуть нормально связанные с этим производства. Например, добычу того же древесного угля. В ямах его жечь – расточительство. Нужно печи ставить, чтобы получать массу полезных побочных продуктов. Вот. А заводы Льва Кирилловича превратить в крупный перерабатывающий комбинат, требующий большого количества дешевых рабочих рук.

Кроме того, он определился с маршрутом первой промышленной железной дороги нормальной протяженности. От Перми к Чусовой и далее в сторону Нижнего Тагила. Это где-то около 150–200 верст. Примерно. Да, по горам, но не самым крутым. Тем более что даже для сильных подъемов всегда можно найти интересное решение.

Почему туда? Алексей помнил, что где-то возле этого Тагила находилось одно из крупнейших месторождений меди России. И кажется, его даже нашли уже. Но это, конечно, не точно. В любом случае этот небольшой участок железной дороги имел бы не только огромное экономическое значение уже сейчас, ибо связывал Каму с судоходным притоком Оби, но и перспективное, открывая новые горизонты в добыче меди.

Понятно – дело это долгое.

Но выгоды сулило большие. И он старался найти влиятельных людей, которые бы смогли выступить союзниками для него в этом предприятии. Вот и ходил – слушал. Приглядываясь к этим пьяным рожам. Прислушиваясь. Пытаясь понять – чем дышат, чего хотят.

Строго говоря, Петр Алексеевич и завел подобные попойки с похожей целью. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И в обстановке постоянных заговоров знать, какие мысли, страсти и желания обуревают твоих соратников, дорогого стоит…

1702 год, июнь, 8. Лондон – Москва

– Ваше величество, – возбужденно произнес советник. – Ситуация критическая!

– Успокойтесь, – холодно произнесла Анна Стюарт.

– Виноват, ваше величество. Но все действительно очень плохо.

– Что произошло?

– Французы собирают в Бретани новую армию во главе с вашим братом – Джеймсом Стюартом. Мы полагаем, он собирается высадиться в Шотландии.

– Наш флот разве не может этому воспрепятствовать?

– Может, но… до нас дошли сведения о том, что Людовик ведет переговоры с домом Оранских. И злые языки болтают, что он предложил Голландии испанские Нидерланды, если они отменят законы против католиков и перейдут на сторону Франции в этой войне.

– Вот как? – нахмурилась Анна. – И они на это пойдут?

– Людовик не требует невозможного. Просто разрешить католикам открыто исповедовать свою веру и занимать должности на равных с протестантами. В обмен на Фландрию и союз. Это ОЧЕНЬ соблазнительно.

– А Габсбурги… они это примут?

– Габсбурги не в том положении, чтобы этому помешать.

– А испанцы? Их это устраивает?

– Испанцы… их страна разорена, – заметил другой советник. – Они нуждаются в покое. И прекращении войны. Да, это им не нравится. Но они уступят.

– Ваше величество, это грозит катастрофой! Если Оранские согласятся, то голландский флот парирует наш. А французы осуществят высадку бретонской армии в Шотландию.

– А французы… они разве не испытывают трудности с содержанием трех крупных армий?

– Испытывают.

– И теперь они собирают четвертую?

– Та армия, что сейчас стоит во Фландрии, станет более не нужна. И частично, вероятно, будет включена в бретонскую. Туда же пойдут деньги. В случае, если голландцы согласятся. А для них предложение очень заманчиво. Тем более что отмена законов против католичества не мешает им продолжить выполнять по факту. Ведь лютеране и кальвинисты удерживают за собой все торговые компании и административные должности.

– Это плохо… – тихо прошептала Анна.

– Хуже ваше величество. Это катастрофа!

– А что шведы? Этот горячий Карл уже убедился в лживости католических обещаний?

– Мы провели с ним переговоры и можем сказать, что он в ярости. Если не больше. Но он, как честный христианин, верен своему слову.

– Было бы славно привлечь его на нашу сторону.

– Да, было бы славно. Но он уперт. Признает гнилую натуру французов и сильно ими разочарован как союзниками. Они ведь не оказывают ему никакого содействия. И вообще ведут себя крайне вызывающе. Раздражающе.

– И что вы предлагаете?

– Сейчас крайне важно отвлечь Карла от Голландии. Увести его оттуда, чтобы у наших друзей там появились возможности. Как можно скорее. Несмотря на нашу к нему симпатию, в интересах Англии его поражение. Мы ведем работу с коалицией, что собрала Россия.

– Россия… – скривилась королева Анна.

Петр уже немало ее раздражал со своим меркантильным подходом к делу. Скотина. Требовал плату вперед за политические решения, а не довольствовался обещаниями, как все приличные люди.