Он говорил, как бы оправдываясь перед ней, перед самим собой, перед их будущим.

Алина села на пол и, обняв его колени, положила на них свою голову. Светлые кудряшки рассыпались по его ногам.

– Ты прекрасный, ты просто замечательный! И все твои родные очень милые люди! Только я не смогу сидеть на месте! Передо мной всегда будут маячить глаза с тех страшных фотографий, глаза людей с болью и отчаянием, – она долго смотрела в свою кружку и затем вновь заговорила. – Я должна быть там, где они, Игорь. Прости, что не рассказала тебе об этом раньше, но я послала свое резюме еще полгода назад и сидела все это время онлайн на курсах английского. Я говорила с людьми, которые работали в организации «Врачи без границ» не один год. Они все говорят о бесценном опыте, который приобрели, о своем личностном росте, о том, сколько еще нужно помощи таким людям.

И чем больше Сандра говорила, чем убедительней она была, тем сильнее грустнел взгляд Игоря, тем ниже опускались его плечи.

За окном от резких порывов ветра осыпались темно-рыжие листья, иногда они били в стекло, в сквере рядом с их домом зажигались тусклые огни фонарей, напоминая, что закончился еще один день.

Офис экспериментальной научной Программы замещения вот уже больше года размещался на окраине города в бывшем здании инфекционной больницы на Ивинской 15. Здание добротно отремонтировали, придали ему современный вид, поделили помещение на восемь маленьких отделений и две больших секции. Вход в офис круглосуточно охранялся и был оборудован современной техникой и камерами наблюдения.

Летом две тысячи тридцать четвертого года рабочее бюро ПЗ посещали в основном только его сотрудники и изредка журналисты местных газет. И если Центр психологической помощи «Мы с тобой» постепенно к осени стал пополняться желающими принять участие в эксперименте по медицинским показаниям, то к весне в офис Программы потекли реки желающих подписать договор из любопытства, просто проявляющих интерес граждан.

Мужчина лет сорока сидел в небольшой приемной, увешанной черно-белыми фотографиями. На некоторых из них изображались красивые женские руки, обвивающие мускулистые плечи мужчины, на других – верхняя часть мужского бедра с японскими иероглифами и женские руки, водившие по ним пальцами с изящным маникюром, на третьих – женская грудь в мужских ладонях. Здесь были все части человеческого тела в двух гендерных ипостасях, все, кроме головы.

Когда прогудела кнопка вызова, мужчина резко поднялся и решительно открыл дверь, за которой тут же исчез.

В небольшой очень светлой комнате находилось два сотрудника в сине-голубой форме, сидящих за мониторами компьютеров. Кресло для посетителя располагалось на приличном расстоянии от стола, за которым сидел, судя по выставленному бейджику, В. В. Верницкий, младший научный сотрудник, жестом пригласивший пациента сесть. И так как все данные уже были внесены, сотрудник задал ему вопрос совершенно бесстрастным, ровным голосом:

– С какой целью вы решили участвовать в Программе?

– Я хочу увидеть своего умершего отца, – тут же, не задумываясь, ответил пациент.

– Вы предупреждены, что Программа экспериментальная? – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал сотрудник. При этом он не удосужился выглянуть из-за монитора.

– Да, конечно.

– Минимальный срок – шесть месяцев. Не будет ли это для Вас большой психологической нагрузкой? – снова спросил голос медным тоном.

– Не думаю. Но я знаю, что вправе прервать эксперимент в любое время.

За монитором послышались невнятные звуки – то ли хмыканье, то ли покашливание.

– Но тогда Вы лишаетесь всех льгот, распространяющихся на участников Программы.

– Да, я предупрежден, – также спокойно отвечал мужчина.

– Как давно Ваш отец покинул этот мир?

– Больше трех лет. А точнее, в декабре две тысячи тридцать второго.

– Вы знаете, что в подготовительной части Программы Вам нужно воспроизвести в памяти облик Вашего отца, его голос, прикосновения, жесты, манеры? Вы уверены, что после такого длительного срока Вы в состоянии все вспомнить? – голос за компьютером приобрел окраску. – Это самый большой срок, после которого человек в нашей лаборатории пытался восстановить образ во всех подробностях. Вы согласны попробовать?

– Да. Я очень хочу этого.

– Тогда поставьте здесь еще одну подпись и проходите в эту комнату, – научный сотрудник, наконец, вынырнул из-за компьютера, одной рукой указывая, в какую дверь реципиенту надо пройти, а другой – протягивая бумаги.

Когда мужчина смело вошел в следующую комнату, он услышал за собой скептическое:

– Ну что, ассистент, давай попробуем?

Вскоре Егор позвонил брату и, обменявшись обычными фразами, сообщил, что съезжает. Его квартира находилась в десяти минутах ходьбы от родительской, и переехать обратно не составляло большого труда. Фирма «Домбровский и K°» по перевозке мебели вынесла весь запечатанный в коробки скарб. Двое рабочих сделали две поездки на лифте и, загрузив вещи, отвезли их на соседнюю улицу.

Через два часа все уже стояло на своих местах, и квартира Егора и Алины начала приобретать жилые очертания.

Когда выносили вещи сына, Семеныч только выглянул из своей комнаты, бросил равнодушный взгляд на двух рабочих со слоганом фирмы на спине «Легко и быстро!» и, открыв пошире свою дверь, крикнул в коридор:

– Смотри, Машенька, сын твой съезжает! Нечего им со стариками жить! У них и свое жилье имеется!

Младший из рабочих приветливо взглянул на старика и заглянул внутрь комнаты, чтобы попрощаться. Свет огромной оранжевой лампы у кресла хорошо освещал помещение, в котором, кроме Семеныча, никого не было.

– До… свидания, – произнес рабочий, чуть помявшись, снял кепку и перевел удивленный взгляд на пожилого хозяина. На маленьком столике у дивана стоял заварной чайник, дымящий тонкой струйкой. Над чашкой поднимался пар, и в комнате пахло чабрецом и липой. Хозяин указав на вторую чашку вежливо спросил:

– Может, чаю с нами, старика?.. – он тут же осекся, заметив испуганный взгляд парня. Опустив глаза, Семеныч махнул рукой и добавил: – Чаевничаем понемногу.

Но входная дверь уже хлопнула, и через секунду тихо загудел лифт. Семеныч, громко шлепая домашними тапочками, прошел на кухню, протянул руку к нижней полке, на которой лежала пачка распечатанного печенья, и зычно закричал в пустоту:

– Да иду я, иду-у, Машенька!

Алина вошла в свою просторную, обставленную в стиле современного минимализма квартиру и тут же нырнула в детскую. Она очень боялась, что малышка здесь «не приживется», хотя перенесла сюда все детские вещи заранее, пока Егор был на работе, разложила пеленальный столик, поставила на место отсос для сцеживания грудного молока, детские «причиндалы» и придвинула кроватку к небольшому диванчику у стены с розовыми слонами. Зная о переезде, она кодовым словом, известным только ей, отключила Программу. Делать это можно было только в исключительных случаях – так стояло в договоре.

«Ведь Егор еще не знает, что наша малышка теперь со мной. Сегодня же скажу», – думала Алина.

Муж должен был рассчитаться с фирмой грузчиков и вернуться домой. Алина заметила, как руки ее мелко дрожат, но принимать вместе антидепрессанты и серебряную капсулу было нельзя, иначе могут быть непредсказуемые последствия, о чем предупредил ее доктор Крещенский.

Ожидая мужа в тишине пустой детской комнаты, она почувствовала, как снова подбирается к ней серая, склизкая, похожая на питона сущность. «Она снова собирается наполнить меня своей тягучей тьмой, – подумала Алина. – Скорей бы Егор вернулся».

Тут же в коридоре раздался знакомый звук открывающейся двери, похожий на глубокий вздох старика.

Ключи звякнули о дно металлической коробки.

– Алина! Где ты там? – привычно спросил Егор.

Алина поспешила к нему, натягивая на ходу радостную улыбку.