«Скорее, это все остальные должны трепетать от страха. Если моя кузина выпущена на свободу в залах высшего света, британское общество находится в серьезной опасности».

Пока Кайден осматривал комнату, его внимание привлекла одна фигура. Это была дама, сидевшая в последнем ряду кресел, одна из толпы женщин, ожидавших партнера по танцу. Она медленно обмахивала себя веером, умирая от скуки.

Кайден запомнил имена и лица самых важных аристократов, поэтому сразу же узнал ее. Леди Мэри Гарденер не была особенно красивой или интересной. Ничто в его сердце не откликалось при взгляде на нее.

Но она была благородных кровей, и этого было достаточно для его целей.

– Скоро вернусь, – бросил он.

– О-о-о, – улыбнулся Эзра своей сардонической улыбкой. – Даг вновь идет в атаку!

– Предупреждаю: если будешь продолжать в том же духе, я разобью тебе лицо.

– Сеанс фехтования у нас только завтра, но раз ты так хочешь его ускорить… Позволь мне только выпить еще один бокал, и я готов.

– Ради моего и твоего собственного блага, не пей больше, – проворчал Кайден. – Как я и сказал, я скоро вернусь.

Он направился на противоположную сторону салона решительным шагом, хотя мысленно уже готовился к очередному отказу.

Но разве это хоть раз останавливало Даггера?

Зашедшая в будуар девушка выглядела так, словно только что сошла с одного из портретов в холле. Даже если бы она была одета в лохмотья (или в старомодную одежду Хоуп), было бы очевидно, что она принадлежит к аристократии.

Так оно и было. Хоуп сразу же узнала ее. Алиса Чедберн была одной из дочерей маркиза Дорсетшира. Уже сама ее походка и манеры делали честь титулу ее отца: они были настолько утонченными и величественными, что заставляли Хоуп корчиться от зависти, а Эвелин – стыдиться.

Она была полной противоположностью француженки: высокий рост, стройный стан и бледность, контрастирующая с прямыми черными волосами, обрамляющими удлиненный овал лица. Все это вместе подчеркивало каноническую красоту, образцом которой та являлась. Ее образ дополняла извечная надменность. Хоуп никогда не осмеливалась заговорить с ней, хотя они и пересекались сезон за сезоном на разных балах и приемах и знали самые сокровенные тайны друг друга.

Как, впрочем, и все английское общество, молчаливо хранившее чужие секреты.

– Расскажите, мисс Мод, что с вами произошло?

– У меня… у меня развязалась лента, которая…

– Позвольте мне взглянуть, – перебила ее собеседница.

Она не встала на колени, как Эвелин, а лишь слегка наклонилась и приподняла юбку Хоуп с левой стороны – ровно настолько, чтобы просунуть руку между тканями. Хоуп слегка вздохнула, почувствовав, как обтянутые шелком пальцы коснулись ее бедра. Затем они затерялись в начале протеза.

– Я нашла проблему, – сказала Алиса. – Пожалуйста, не двигайтесь. Я подвяжу чулок повыше, чтобы он плотно сидел на ноге. Нельзя носить его так низко, иначе он запутается в металле.

– Так может быть в этом и дело! – воскликнула Эвелин, поднявшись с пола и расправляя свою розовую юбку. – Я хотела сказать, было бы очень практично, если бы на протезе был крючок для чулка!

Алиса замолчала на несколько секунд, поджав губы. Наконец, словно что-то обдумав, она кивнула головой.

– Да, возможно, это хорошее решение. Однако совершенно необязательно так громко об этом кричать.

– Это я-то кричу?!

Она произнесла это на столь высоких нотах, что Хоуп непроизвольно улыбнулась, заметив, как Эвелин хихикает, прикрывая рот рукой.

– Прошу прощения! Это мой первый сезон, и у меня до сих пор нет знакомых дам из благородных семей, кто бы мог наставлять меня и учить манерам английского общества. Меня отправили на бал с кузеном, но он настолько скучный, что я от него сбежала…

– Ваш кузен? – поинтересовалась Алиса.

Невзирая на замечание, Эвелин продолжила:

– Моя мать англичанка, но она никогда не принадлежала к высшему свету, поэтому не имеет о нем и малейшего преставления. А мой отец хоть и очень богат, но весь круг его знакомых сосредоточен во Франции. В Англии же у него совершенно нет никакого влияния, – тяжко вздохнула Ив, накручивая на палец один из своих блестящих локонов. – Во Франции все гораздо проще. Люди там, как бы так сказать, менее… менее…

– …чопорные, – закончила за нее фразу Хоуп, чем вызвала взгляд одобрения со стороны Алисы и радостный хлопок в ладоши от Эвелин.

– Именно! Ах, Хоуп, всегда у тебя найдется нужное слово в нужный момент! Ты такая умная.

– Никто из нас не отличается особым умом, раз мы стоим и теряем время здесь, в уборной, – чуть слышно ответила Алиса. Она подошла к зеркалу, чтобы поправить свой внешний вид, хотя Хоуп совершенно не понимала зачем. Дочь маркиза представляла собой само совершенство с головы до ног. – Нам втроем следовало бы находиться сейчас в бальном зале.

– Ага, грея стулья, да? – пошутила Эвелин, приблизившись и взяв Хоуп за руку, чем несказанно ее удивила, так, что, растерявшись, девушка не знала, как ей реагировать. – Я видела тебя там, в глубине зала. Ты ни разу за вечер не покинула своего места.

– Да, это, безусловно, так, – признала Хоуп, смиренно улыбнувшись. – Ведь никто не хочет приглашать меня на танец – по довольно очевидным причинам…

– Почему нет? – вопросительно склонила голову Эвелин.

– Из-за ее ноги, мисс Буланже, – выдохнула Алиса. – Мужчины хотят себе идеальных кукол и, в отличие от животных, набрасываются только на самую лучшую добычу. Они могут удовлетвориться слишком юными или больными, но только если у них не осталось другого выхода, не раньше. – Она провела рукой по линии декольте на своем красном платье и приподняла его на пару сантиметров. – Разве во Франции не так же? Я думала, что подобная поверхностность – всеобщий грех.

Эвелин покраснела и начала яростно бормотать что-то на языке, совсем не похожем на английский. Хоуп крепче сжала пальцы вокруг ее руки, дабы успокоить подругу.

– В любом случае, – снова взяла слово Хоуп, на это раз решительнее, – я такая не одна. У меня есть подозрение, что ни одна из присутствующих ни разу не встала со своего стула за весь сегодняшний вечер, разве только чтобы отойти в будуар, не так ли?

Эвелин быстро ответила «да», в то время как Алиса лишь взглянула на нее прищурившись – хотя и не стала отрицать данного факта.

– Получается, у нас троих есть общая проблема: мы недостаточно аппетитны на их вкус.

– Как ужасно это звучит, словно мы какие-то пирожные! – засмеялась Эвелин, но в ту же секунду наморщила нос и недовольно положила руку на талию. – Более того, я не согласна! Я считаю, что мы очень даже аппетитные! Мы все трое милые и красивые, так в чем же проблема этих англичан?

Хоуп собиралась было ответить, но, задумавшись, промолчала. После нескольких секунд тишины слово взяла Алиса, все так же не отрываясь от своего безупречного отражения в зеркале.

– Я расскажу вам, мисс Буланже, ибо, к сожалению, мне прекрасно известны проблемы «этих англичан». Во-первых, виконт и виконтесса Лоури, родители мисс Мод, находятся в затруднительном финансовом положении. Девушку без приданого трудно выдать замуж, а если у нее вдобавок имеется еще и физический недостаток… – Это было сказано без злого умысла. Хоуп прекрасно понимала, что Алиса просто констатирует факт. – А, во-вторых, есть вы, мисс Буланже.

– Я? Я тоже проблема?

– Для них – да, – продолжила Алиса. – Вы не только приезжая, но, похоже, вдобавок совершенно не разбираетесь в английском этикете и светских манерах, что превращает вас в посмешище. Никому не нужна невоспитанная иностранка, которая к тому же ведет себя как малое дитя. Они не будут рассматривать вас в качестве партнерши по танцам, а уж в качестве жены – тем более.

– Мамочки! – Эвелин склонилась к Хоуп. – А ведь она права. Ловко она нас осадила, да?

– В этом нет ничего удивительного. Факты налицо, – сказала Алиса, изящно пожав плечами.