— Здесь ее Демид, — стараюсь не смотреть в распахнутые глаза, полные слез. Мудак я, солнце, правильно, что ты за меня замуж не хочешь. — А вот к тебе у меня тот же вопрос. Какого хера ты тут забыла, Алиса?

— Демид, ты приехал... — испуганно бормочет Алиса, отступая к стене. Арина вскидывает голову, ее выдают дрожащие ресницы, на которых блестят слезинки, похожие на дождевые капли.

Сука, удавлю эту стерву.

— Дверь там, — показываю за спину.

Алиса обходит меня по широкой дуге, я намеренно не двигаюсь с места. Она вылетает за дверь, резко поворачиваюсь к Арине и получаю с разворота хлесткую пощечину.

Ну все. Заебался я уже это вывозить.

Перехватываю за запястья, развожу руки в стороны и дергаю девчонку на себя.

— Сама виновата, Арина. Довела, — говорю хрипло и впечатываюсь губами в подпухшие покусанные губы.

Арина

У меня все же получается его оттолкнуть. Упираюсь локтями в твердую грудь и мотаю головой.

— Нет, Демид, я не хочу. Иди туда, где был ночью.

Но мое сопротивление ломается в считанные секунды. Демид сильнее, он всего лишь усиливает нажим, и я оказываюсь вдавленной в каменный торс.

— Не пойду. Тебя хочу.

И я хочу. Но не так, не на один раз. Пытаюсь увеличить между нами расстояние хотя бы до сантиметра.

— А что, там уже не дают?

Сантиметр схлопывается, в мой живот упирается твердый член. Рука Демида сдавливает ягодицы под шортами.

— Мне всегда дают. Сам не беру.

— Значит тебя твои шлюхи больше не удовлетворяют?

Отворачиваюсь, но он возвращает меня обратно.

— Что она тебе сказала, малыш? — спрашивает изменившимся голосом. — В глаза смотри! Что она сказала?

Больно давит на подбородок, сверлит вопросительным взглядом. Еле ворочаю непослушным языком, мне даже повторять это противно.

— Сказала, что ты с ней трахался всю ночь.

— Я ни с кем не трахался, Арина. Я в офисе был. Можешь проверить, там камеры везде, они время фиксируют. Поедем посмотрим?

Это так неожиданно, что я в ответ только моргаю. Сглатываю образовавшийся ком, а Демид тянет подбородок выше. К самому лицу.

— Так ты меня ревнуешь, малыш? Паспорт выкинула, загран спрятала, а сама ревнуешь? Я же звал замуж, что ж не захотела?

Ответить не успеваю, но мой ответ никто и не ждет. В рот проталкивается требовательный горячий язык, мои руки непроизвольно тянутся к затылку нависшего надо мной мужчины. Пальцы зарываются в жесткие густые волосы, и я непростительно развратно стону.

Демид реагирует мгновенно. Приподнимает за бедра и говорит в губы: «Обхвати».

Мой мозг совсем размягчился. Вместо того, чтобы продолжать упираться, я послушно обхватываю его ногами, и он несет меня в спальню.

Свою. На свою половину. Я была там всего один раз, в первый, когда Демид ласкал меня языком. От этого воспоминания тело прошивает короткой судорогой.

Демид чувствует и углубляет поцелуй. Я отвечаю, наши языки лихорадочно сплетаются, кровь закипает в венах и наполняет тело знакомым неуемным жаром.

Не хочу, чтобы Демид останавливался, наоборот. Хочу его всего. Полностью.

Он бросает меня на кровать, сам наваливается сверху. Дрожащими пальцами пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке, но они не слушаются. Демид отталкивает мои руки, рывком дергает рубашку за ворот и стягивает через голову. Бросает на пол, задирает мою футболку.

Смотрит жадным взглядом, стягивает ее с меня и отбрасывает. Следом за футболкой летит бюстгальтер.

Инстинктивно прикрываюсь руками, Демид перехватывает за запястья и разводит их в стороны. Ложится сверху, толкается языком, руками накрывает полушария. Я не верю, что это происходит со мной, что это не сон.

Я уже перестала мечтать о нем. Запретила вспоминать все, что было только с ним, больше ни с кем. Старалась приучать себя к мысли, что я для него только долг, обуза, и у меня даже начало получаться.

Но сейчас все мои старания в один миг сметает лавиной его неприкрытого желания. Разве из чувства долга можно так возбудиться? А Демид сейчас напоминает разбуженный вулкан. Он уже стреляет дымом и пеплом, еще немного, и из разгоряченного нутра польется раскаленная магма.

Шершавые ладони трутся о болезненно набухшие соски, между ног тут же начинает пульсировать.

Выгибаюсь навстречу, Демид просовывает под меня руки и тянет вниз резинку шорт. Помогаю ему снять их с меня вместе с бельем, он становится на колени и расстегивает ремень.

Восхищенно замираю, глядя снизу вверх на его обнаженный торс, изогнутые губы, нахмуренный лоб. Хочу разгладить складку, залегшую между бровями. Хочу, чтобы он был расслабленный и удовлетворенный.

Сажусь на кровати, тянусь к Демиду. Он сразу отзывается — одной рукой расстегивает ширинку на брюках, второй зарывается мне в волосы. Мы снова впиваемся друг в друга, я просовываю ладонь под резинку боксеров и вздрагиваю, когда касаюсь набухшей головки.

Она точно в меня влезет? У Демида точно не было другого члена, поменьше?

Он широко разводит мои колени, смачивает слюной головку.

— Извини, малыш, сейчас без прелюдий. В следующий раз, — говорит хрипло и врывается в меня до упора.

Болезненное проникновение выбивает протяжный стон. Несмотря на то, что я очень его хочу, моей влаги не хватает. Или его член для меня слишком большой.

Демид замирает, вдавливаясь пахом, и не двигается. Несмотря на боль, дрожу от мучительной, острой неудовлетворенности.

Мне нужно, чтобы он двигался, чтобы он вбивался в меня, но как сказать об этом, не знаю. Цепляюсь пальцами в руки, крепко держащие меня за талию, и сама требовательно толкаюсь бедрами.

— Больно, малыш? — спрашивает Демид с таким страхом в голосе, что у меня выступают слезы. Впиваюсь ногтями в его ладони, сипло шепчу:

— Я хочу тебя, Дем...

И сама не осознаю, что невольно выбиваю все предохранители. Мужчина внутри меня буквально срывается с тормозов.

Он вминает меня в простыни, яростно вколачиваясь глубокими резкими толчками. Растягивает до упора, с каждым движением бедер заполняет так плотно, что не оставляет свободным ни одного миллиметра.

Вскрикиваю в унисон его рваным резким хрипам. Подаюсь навстречу, шире развожу ноги и выгибаюсь, чтобы каждое проникновение было еще глубже. Хотя кажется глубже уже невозможно. С каждым толчком я будто взлетаю выше, еще выше, поднимаясь на новый виток удовольствия.

Меня качает на волнах ощущений подступающего оргазма, и за секунду он обрушивается со всей мощью. Мир мучительно замирает, пока я захлебываюсь от забытых ощущений и сокращаюсь в судорожном пульсирующем удовольствии.

Для меня исчезают краски и звуки, я слепну и глохну. И даже когда оргазмические спазмы утихают, все еще продолжаю сжимать стенки влагалища, оплетая руками крепкую мужскую шею.

— Моя сладкая, моя охуенная, — шепчет Демид, медленно во мне двигаясь.

Сладкая нега внутри отдается мелкой дрожью в конечностях. Разлепляю веки, смотрю на нависающего надо мной Демида. В его напряженном взгляде столько всего намешано — и ожидание, и желание, и незнакомая прежде нежность. Обхватываю его лицо руками и прижимаюсь губами к губам.

— Я тебя люблю, Демид.

Мужчина во мне замирает. Взгляд из напряженного меняется на изумленный, в нем мелькает боль и еще что-то мне неизвестное. Отпускаю руки, обмякаю под ним.

Демид отмирает и кончает в меня несколькими яростными, жесткими толчками, сопровождая оргазм рваными, хриплыми стонами.

***

Демид

Я в нее кончил. Девчонка мне в любви призналась, и я тоже, сука... Признался.

Может, если бы смолчала, если бы отвернулась, а не смотрела так. В самую, блядь, душу.

Я бы сдержался, вышел из нее и кончил на грудь или на живот. Не в первый раз в доме заканчиваются презервативы.

А здесь как перемкнуло. То ли инстинкт собственника включился, то ли продолжателя рода, то ли еще хера какого. На адреналине. Но я полностью потерял над собой контроль.