Хотя можно ли называть это жизнью? Чем ты вообще занимался до прибытия? Кем ты был?

Он вспомнил, с чего всё началось. Вспомнил самый первый день. Вспомнил, как аппаратура жалобно заревела, когда они добрались до того памятного участка неба.

Он прокручивает воспоминания о том дне снова и снова. Есть одна деталь, которую он долгое время не хотел замечать. Может, стоит сказать о ней? Прямо сейчас?

— Знаете… Когда всё случилось…

Внутри что-то щелкнуло. Он старался как можно реже вспоминать тот день. И уж тем более говорить о нем вслух.

— Я всегда составлял план наблюдений на ближайший месяц. Данные о наблюдаемых участках неба. И знаете, я весьма дотошный человек…

Внимание женщины было захвачено моментально. Она жадно на него смотрит. Именно подобных откровений она и добивалась.

— Каждый гребаный раз я распечатывал план, вкладывал его в желтую пластиковую папку и оставлял на общем столе нашего офиса в специальном контейнере. И суть в том, что я всегда покупал папки конкретной фирмы и именно того самого, ярко-желтого цвета. Нужны были действительно качественные папки, ведь у моей ассистентки Марины постоянно всё валилось из рук. Любая другая папка рассыпалась у нее за каких-то пару секунд. Я не знаю, как она это делала… В одно и то же время она забирала папку и относила к остальным ребятам, после чего я эти документы уже никогда не видел. Их отправляли в архив, наверное. Но именно в тот день Марина опоздала на работу. И так случилось, что мы встретились на лестнице, когда я спускался в сторону столовой. И именно тогда я увидел то, чего не ожидал увидеть.

Никита потянулся за пачкой сигарет, что остались лежать на столе. Достал одну, запихнул в рот.

— Что вы увидели? — спрашивает Марго.

Он закурил.

— То, как она собирала с пола рассыпанные листки с планом.

— И что? — женщина не совсем понимает смысл.

— А то, что папка была другой. Да, она была того же цвета. Выглядела похожей. Но лишь внешне.

Он глубоко затянулся, зажмурившись.

— Я тогда не придал этому значения. Скажу больше: только после всего произошедшего я достал у себя из башки это воспоминание. Из-за своего дерьмового характера я тогда прошмыгнул мимо, не пытаясь помочь. Но если бы помог, смог бы убедиться в том, что папка была наверняка другого производителя…

— Вы думаете, прибывший подсунул другой план наблюдений, чтобы вы наткнулись на сигнал в небе?

— Возможно… Я не утверждаю. Вдруг это было самым простым совпадением? Мы никогда не узнаем. Однако если это действительно так, то мы можем заключить кое-что очень важное…

— Что?

— Прибывший упустил деталь. Мелочь. Да, на нее всё равно тогда не обратили внимание. Но это значит, что он способен что-то упустить. Ошибиться. Недооценить…

— Что же… Я очень благодарна за это откровение, — Марго сложила руки на столе. Странно, что этот рассказ ее не особо вдохновил. — Но вот что меня интересует в первую очередь. Мне не совсем важно, кому вы сейчас верите — мне или Андрею. И верите ли в успех сопротивления. Как вы сами говорите, у прибывшего есть вполне реальные слабые места. Мне важно знать: готовы ли вы, лично вы, пойти на всё, чтобы остановить его?

Провокационный вопрос. Но очень важный. Ведь, судя по всему, там, куда они сейчас направляются, нет места сомнению. И каким бы значимым человеком ни был Никита, даже ему необходимо определиться.

Готов ли он? Прибывший уничтожил всю твою жизнь. Он отнял то, чего ты так желал.

Когда твоя жизнь принадлежала только тебе, на что она была похожа? Лишь на жалкое, серое подобие настоящей жизни. А теперь?

Кем ты себя считаешь?

Но прибывший влез не только в твою жизнь.

Он уничтожил жизни миллионов. Вот что действительно важно.

Поэтому стоит ответить честно.

— Я…

Эту комнату она видела слишком давно. По ощущениям, прошли целые годы. Где она пропадала всё это время? Что же это был за сон такой, который так наглухо заставил призадуматься? Она точно должна быть здесь?

Она медленно шагает в сторону кухни.

Запах жареного сладковатого теста всё отчетливее. От него заурчал живот. Как же хочется есть.

Бабушка мастерски выливает жидкое тесто на раскаленную чугунную сковороду эпохи царской России. Настоящий антиквариат, по сей день используемый по своему прямому назначению.

— Вчера, наверное, опять допоздна не ложилась… — ворчит бабушка, не поворачиваясь. — Давай садись…

Соф слушается.

— Ты собрала вещи?

Вещи? Вспомнить бы, для чего они нужны. Мысли путаются.

— Я только что звонила Ане. Они тебя ждут…

Точно. Тебе же сегодня ехать в соседний поселок. Попытка подработать няней. Как о таком можно было забыть? Ты всю ночь не могла уснуть как раз из-за этого.

С детьми ты ладишь так себе. А тут нужно будет провести немалое количество времени с совершенно незнакомым отпрыском. И как ты на это согласилась? Очередная попытка покинуть богом забытое место у самого края области. Чтобы обосноваться в другом забытом богом месте…

— Волнуешься небось? — читает мысли бабушка.

— Не особо… — Это неправда.

— У них хорошая девочка, я не раз ее видела. Поверь, она не будет доставлять тебе проблем.

Бабушка заботливо ставит тарелку с первой партией пышущих жаром блинов.

Соф жадно набрасывается на аппетитное блюдо.

Хватает первый блин. Пальцы жжет, горячо, однако она слишком голодна, чтобы ждать, пока остынет.

Она складывает блин, словно лист бумаги, макает в миску с жидкой сметаной.

Откусывает.

С наслаждением прожевывает.

Глотает.

Снова откусывает.

Жует.

До чего же приятно!..

— Чаю хоть глотни! — Бабушка торопливо моет сковороду.

Точно. Чай.

Соф хлещет ароматный черный напиток. Тепло постепенно спускается вниз.

Боже, до чего же приятно!..

— Ну, мне пора. — Бабушка уже собрана и готова покинуть дом. Ей нужно выйти пораньше, чтобы успеть на поезд. — Не забудь закрыть все двери и окна. Меня не будет несколько дней, как-никак…

Соф едва успела прожевать, чтобы суметь что-то произнести. Ей срочно нужно кое о чем спросить.

— Ба, подожди… — Из набитого рта выпало несколько крошек.

— Что такое?

— А когда я была маленькой… Я была проблемным ребенком?

Неожиданный вопрос. Хотя ясны причины, по которым она его задала. Соф действительно очень сильно волнуется перед поездкой.

— Ну, как сказать… — бабушка вдумчиво прищурилась. — Ты любила поскандалить. Могла обидеться из-за любой мелочи. Плохо ладила со сверстниками… В общем, та еще была заноза… — Последнюю фразу она произнесла с улыбкой, любя.

— Да? — Соф немного расстроилась. Хотя какое отношение это имеет к ребенку, за которым ей предстоит присматривать? — А что ты делала, чтобы меня успокоить, например?

— Ну, чаще всего покупала какую-нибудь безделушку. Ты любила всякие странные вещи. Сама, что ли, не помнишь?

Помнит. Просто до недавнего времени об этом особо не задумывалась. И как ей эта информация должна помочь?

В общем, действовать придется по ситуации.

— Ладно… Надеюсь, всё будет нормально… — бубнит Соф, запихивая в рот очередной блин.

— Конечно, всё у тебя получится! — улыбается бабушка. — Я буду на связи. Если что, подскажу… А там уже через неделю увидимся.

Эти слова утешили. Накручивать себя из-за такой не особо трудной задачи — немного странно для взрослой девушки. Однако эти переживания вызваны чем-то другим.

В груди засела тягучая тревога. Она слегка покалывает, когда лишний раз задумаешься. Но конкретные ее причины не ясны.

Бабушка снова улыбнулась и торопливо покинула дом.

Соф провожает ее взглядом. Женщина быстрой походкой всё отдаляется.

«Интересно, какая из тебя получится няня?» — бормочет про себя девушка.

Легкая тошнота. Но в животе пусто.

Веки медленно приподнимаются.

Она водит глазами.