Бо́льшую часть времени они проводили в тишине, нарушаемой лишь треском огня и воем ветра. Этот ковен вел тихую жизнь, хранил знания о Нави и о том, как туда попасть. Как сказала Старшая, за всю ее долгую жизнь они проводили в иной мир лишь двух человек, которые так и не вернулись.

Его возвращения она не просто не ждала – боялась, что он вернется.

Навь приблизилась к Яви зимой, как и обещали ведьмы. Ночью Старшая разбудила его и поманила за собой. Она подвела Свята к окошку и указала на мерцающие тени, идущие сквозь лес. Эти бесплотные существа походили на эхо, оставшееся от людей.

– Пора. – Ведьма вышла в общую комнату, а он еще несколько минут смотрел на неспешное шествие душ.

Они погасили огонь в камине, единственным источником света осталось жутковатое сияние духов, проходящих сквозь стены дома. Старшая указала на сложенную одежду. Свят быстро надел рубаху, узкие штаны и высокие сапоги. Одна из ведьм поднесла ему плотные кожаные нарукавники, которые должны были защитить его предплечья от острых зубов. Вторая помогла закрепить что-то вроде брони из того же материала – он закрыл живот и грудь. Кто-то собрал его волосы в затейливую прическу из кос, кто-то нацепил наколенники и накладки на бедра. Бледные руки закрепили ремень с ножнами, а затем повесили на него серп. Тяжелый плащ застегнули крупной брошью, Свят оглядел себя и понял, что собирают его не в бой, а в могилу – надели все самое лучшее, чтобы похоронить во всем воинском великолепии.

– Ни крика, ни стона, – заунывным голосом произнесла Старшая, – не услышит Явь, отныне твой путь лежит через Навь. Отринувший Бога, заплутавший во тьме, по собственной воле он бродит во мгле. В царство безмолвия ты держишь путь, запомнить дорогу назад не забудь.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота… – прошелестели ведьмы.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота…

Цепкие пальцы обхватили ноги и руки, Свята поставили на колени. Он попытался вырваться, но оказался скован колдовством. Кто-то потянул его за волосы, голова запрокинулась, над ним склонилась Старшая. Твердой рукой она сжала его челюсть, рот открылся сам собой, и ведьма вылила в него содержимое резного кубка.

Он не смог даже закричать – обжигающая масса выжгла его дотла. Что-то затвердело в горле, прижало язык, заполнило рот. Показалось, что он сейчас задохнется, но Старшая не отпускала его. Совладав с паникой, Свят уставился на ведьму слезящимися от боли глазами, та кивнула и отошла.

– Теперь твои уста запечатаны. Навь – место тишины. Тот, кто скажет слово, разбудит мертвых. Мы не можем этого допустить. Пойдем, отринувший Бога, пойдем с нами. Мы проведем тебя к дороге, на которой ты можешь встретить как смерть, так и спасение.

Они влились в поток сияющих душ и бесшумно двинулись вперед. Свят застыл, когда перед ним выросла бревенчатая стена, но ведьмы подтолкнули его, и тело легко прошло сквозь преграду. Границ больше не было, колдовство стерло их.

Ночь показалась ему настолько прекрасной, что он не смог сдержать слез. Яркие звезды сияли над головой, свет луны ласкал его, словно прикосновение любовницы. Ее лучи – это руки, они гладили его, обнимали, согревали сердце. Святу показалось, что он снова влюблен и что ему наконец ответили взаимностью.

«Так вот каково это», – подумал он, и эта мысль отозвалась болью во всем теле.

Если бы мог, усмехнулся бы, но воск, залитый в рот, стянул губы. Отринул Бога, поддался тьме, готов спуститься в глубины Нави, но так и не ощутил человеческой любви. Мертвая мать признала только Златослава, ведьма, взявшая его на поруки, вообще не ведала, что такое любовь, Гореслав видел в нем только средство для достижения собственных целей, а она…

Из ноздрей вырвались облачка пара.

Он знал, что такое боль, и мог с уверенностью сказать, что сердце всегда болит сильнее всего.

Они остановились у реки. Духи входили в ее воды, она поглощала их, уносила в иной мир.

Ведьмы выстроились в ряд, Старшая вышла вперед и сказала:

– Иди вдоль реки и придешь куда следует. Не оглядывайся, не говори, отринь людское. Но помни имя свое, ибо оно – единственная нить, связывающая тебя с Явью. Забудешь имя – сгинешь, пропадешь среди немых и забытых. Память нужно хранить бережно. Ты жив, пока тебя помнят. Ступай, Святослав, найди то, что ищешь, и возвращайся.

Еще раз взглянув на огромную луну, прекрасную, недостижимую, Свят позволил ее лучам коснуться лица, развернулся на каблуках и пошел вперед. Снег скрипел под ногами, незамерзающая река ревела по левую руку.

Не оглядываться. Не говорить. Отринуть людское.

Будет ли кто-то его помнить? Будет ли помнить она?

Вскинув подбородок, он сжал рукоять серпа и сделал шаг в темноту.

Когда в последний раз удавалось так хорошо выспаться, Варна не помнила – вся ее жизнь состояла из изнурительного пути, коротких ночевок в убогих ночлежках и, конечно, охоты. Простой люд Мрачному Взводу не помощник – их боятся, недолюбливают, но вызывают, как только в подызбице заведутся черти.

Благодарность Светланы и Василия пришлась как нельзя кстати – удалось и ноги согреть, и одежду высушить. Таких мягких перин Варна никогда не видела, уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Обычно ей снились чудные сны, иногда кошмары, но в эту ночь была лишь темнота.

Проснувшись, она посмотрела в окно, увидела, что солнце уже поднялось над горизонтом, и резко села. Неужели спала так долго? Принюхалась – пахло свежим хлебом и закваской. В животе заурчало. Когда она ела в последний раз? Ах да, вчера в доме Ефима. Отличная была душенина. От воспоминаний рот наполнился слюной. Если не поест – сожрет кого-нибудь из местных.

Варна почувствовала неприятное жжение и, оттянув ворот рубахи, заглянула под нее.

На светлой коже проступили черные вены. Видеть похожее ей доводилось не раз – когда Дарий начинал сохнуть, черные ветвистые линии появлялись на его шее. Варна мысленно выругалась и попыталась оттереть заразу пальцами, но ничего не вышло.

– Как спалось? – Из-за печи вынырнула Светлана.

Варна даже засмотрелась на нее – настоящая красавица, косища с руку толщиной, выбившиеся волосы прилипли ко лбу, глаза блестят, щеки розовые, руки в муке. Сарафан подчеркивал пышные бедра, достойная пара для богатыря вроде Василия. Неудивительно, что и девчонка у них получилась настоящая сказочная царевна. Кстати, о царевнах.

– Давно я так не отдыхала, спасибо.

Варна села на лавку и посмотрела в окно. Дарий и хозяин дома стояли у крыльца и о чем-то беседовали.

– Как Машка? – спросила Варна.

– К бабушке ушла. Да не смотри ты так на меня, Васька отвел ее. – Светлана рассмеялась. – Теперь глаз с нее не спускает.

– Говорила она еще что-то?

– Нет, только про царевича этого заладила. – Хозяйка вытерла руки о фартук и взялась за рогач.

– Дай помогу.

Варна отобрала у хозяйки ухват, достала из печи горшок, поставила его на стол. Тяжелый, зараза.

– Силачка ты, как я погляжу. – Светлана зацокала языком. – Как тебя занесло в Мрачный Взвод, а?

– Долгая история. Так что там с царевичем?

– Да бредит, мало ли что ей привиделось в лесу. Или вы нашли что-то?

О перевертыше они местным не рассказали. Нужно будет вернуться в лес и проверить, что с ним стало. Потом сожгут тело, оплату требовать не будут, не сделали ничего, Машка сама справилась.

– Спас ее, говорит, – не дождавшись ответа, продолжила Светлана. – Помог в лесу не сгинуть. Зови друга своего, пусть поест.

– Он не ест. – Варна зачерпнула ложкой густой бульон и с удовольствием почувствовала, как горячие щи согревают ссохшиеся от голода внутренности.