На стойбище этих энцев жил шаман. Он влачил одинокое существование: жена у него давно умерла. Своего чума он не держал, жил у среднего энца. Говорят, он был сильным шаманом. Если его просили, надевал шаманскую парку, доставал из санок бубен и камлал: или людей лечил, или узнавал, куда пропали олени, или предсказывал удачу или неудачу охоты на диких оленей.

Однако люди боялись шамана. Потому боялись, что он мог превратиться в птицу или зверя и удалиться в лес на длительное время. Погуляв где-то в виде птицы или зверя, шаман возвращался на стойбище как человек. Вот таков был шаман.

У братьев оленей было немного, всего около ста голов. На аргиш их было достаточно, но на мясо не забивали. Ездили охотиться на диких оленей, хорошо промышляли. В каждом чуме было в достатке и мяса, и шкур. На охоту ездили в тундру, дикие олени обитали и на камне, но братья боялись ездить туда. В горах можно было погибнуть от стрел татуированных эвенков. Век ходили вести, что люди уезжали в камень промышлять диких оленей и больше не возвращались. Женщины и дети тоже пропадали. Татуированные эвенки, убив мужчин, приезжали и забирали их семьи. Больше о них ничего не было слышно. Вот потому братья в камень не ездили, хотя, может быть, и хотели. Что в тундре добудут, того и хватит.

Жили они, жили, однажды, как обычно, собрались и уехали промышлять диких оленей. У старшего брата был олень-манщик[19]. Он, конечно, забрал его с собой. Старший брат с этим манщиком легко подкрадывался к табуну диких оленей, и потом, когда олень сцепится рогами с каким-нибудь самцом, он подбегал и колол второго ножом. Младшие братья манщиков не имели, они просто с луком и стрелами в руках подкрадывались к диким оленям и убивали того, кого могли. Вот такая у братьев была охота.

То ли конец февраля наступил, то ли начало марта. Солнце светило уже высоко, день был не короткий. Братья уехали, а жены и детишки остались в чуме, а про шамана речи не было, он на охоту не ездил: или в чуме сидел, или, превратившись в птицу, улетал в лес. Женщины в то время, когда мужья были на охоте, в чумах огонь не топили, чтобы дыма не было видно, детей на улицу не пускали. Как будто в чумах никого нет.

Как братья уехали на охоту, так целый день и прошел. Ведь диких оленей не сразу найдешь. Да еще смотреть надо, как бы они не поймали запах людей, а то так далеко убегут, что целого дня не хватит, чтобы их догнать. Можно и вернуться в чум с пустыми санками. В тот день братья добыли четырех диких оленей. Младший брат хотел было еще поездить в поисках диких оленей, но старший брат возразил:

– Не надо больше ездить. Солнце уже идет к закату, будем возвращаться в чум. Того мяса, что добыли, хватит на долгое время.

Как сказано, так и поступили. Братья вернулись с добычей на стойбище, распрягли оленей, и каждый направился в свой чум. Вдруг выяснилось, что случилось большое несчастье. Младший брат вошел в свой чум – а жены-то нет! Что такое, куда подевалась? Он сразу же побежал в чум старшего брата и рассказал о случившемся. Старший брат ничего не знал, жена его тоже. Она сказала:

– Я весь день просидела в чуме, на улицу не выходила. Дети тоже в чуме играли, на улицу я их не пускала. Никто не приходил. Я не слышала ни шума, ни разговоров.

Старший поднялся с постели и с младшим брат пошел в чум среднего, там тот же разговор завели. Средний брат ничего не знал, жена тоже. Она сказала, что весь день не выходила из чума. Шамана в чуме не было: куда-то ушел и еще не вернулся.

Что теперь делать? Мужчины пошли к крайнему чуму и стали осматривать землю, может, заметят следы чужака. Уже стало темнеть, однако старший брат все же нашел следы, кажется, следы от тунгусских бакарей. Как будто кто-то пришел со стороны камня и обратно ушел.

Заметив следы, старший брат объявил:

– Теперь, кажется, я понял, какое нас постигло несчастье. Я думаю, какой-то тунгус подкрался к нашему стойбищу и украл жену моего младшего брата. Ну, теперь что сделаем? Уже темнеет: днем пошли бы по следам. Однако теперь как пойдем? Ты, младший брат, тоже дурак! Зачем ты век оставляешь жену одну сидеть в чуме? Разве она не могла пойти в соседний чум на то время, пока мы на охоте? Теперь где искать будешь? Или пойдешь по следу тунгуса? Если ты пойдешь, то пропадешь. Эх, ладно, сделаем по-другому: как только шаман вернется, мы попросим его камлать. Пусть камлает всю ночь. Он узнает все, что случилось. Думаю, нам придется воевать с тунгусами.

Услышав слова старшего брата, младшие ничего не сказали. Что поделаешь, надо ждать шамана. Старший и средний пошли в свои чумы. Младший брат решил ночевать в чуме среднего. Вскоре вернулся шаман. Никто не спрашивал, где он был или что делал, подумаешь, ходил, так ходил. Шаман сел на постель, и теперь ему рассказали о большой беде.

Шаман сказал младшему энцу:

– Ты не виноват в том, что твою жену кто-то украл. Ты ездил на охоту, добывал диких оленей. Теперь так решим: принесите из моих санок шаманскую парку и бубен. Я буду камлать. Посмотрю, по какой дороге пришел вор и кто он такой.

Принесли парку и бубен. Шаман оделся, приготовился, нагрел бубен и стал камлать. Люди сидели и ждали конца камлания, никто не ложился спать. Даже жена среднего брата, у которой был малолетний ребенок, не легла. Шаман камлал долго. Когда он кончил, было уже за полночь.

Шаман отложил бубен в сторону и заговорил, обращаясь младшему энцу:

– Твою жену похитил татуированный тунгус, предводитель тех тунгусов, которые стоят стойбищем в камне. Тунгус давно наблюдал за нашими чумами, ждал, не уедут ли мужчины на охоту. Он заметил, что твой чум стоит в стороне, что в чуме только одна женщина. Тунгус ночевал в лесу, ожидая дня твоего отъезда на охоту, и дождался. Ты уехал, оставив жену одну в чуме. Было бы лучше, если бы ты велел ей пойти в чум старшего или среднего брата, но ты так не сделал. Твоя жена осталась в чуме.

После твоего отъезда тунгус подкрался к стойбищу и неожиданно вошел в твой чум. Жена даже не успела крикнуть: он зажал ей рот. Потом вытащил женщину из чума, взял ее в охапку и быстрыми шагами убежал в лес. Если бы хоть один человек был на улице, то заметил бы это похищение. Однако никто из чумов не выходил, ни женщины, ни дети. Вот как тунгус похитил твою жену. Я проследил всю его дорогу. Он долго брел по лесу, не раз останавливался для отдыха. Однако дошел до стойбища и теперь в своем чуме держит твою жену. Это богатый тунгус. У него уже есть две жены и вот теперь достал третью.

Теперь надо размышлять, как вызволить твою жену. Я буду думать. Ты ложись спать, и все остальные тоже пусть ложатся.

Услышав эти слова шамана, уставшие люди пошли спать.

Настал следующий день. Все встали, поели, мужчины вышли из чумов. Вышел и шаман. Он подошел к старшему энцу и объявил:

– Теперь ты и твои братья слушайте, что я придумал. То, что татуированный тунгус похитил жену твоего младшего брата, конечно, большая беда. Однако, я вот что хочу сделать: ты и твой средний брат оставайтесь на стойбище. Если хотите, можете поехать на охоту. Не хотите, сидите в чумах. Я отправлюсь в путь только с младшим братом. Не думай, что я буду воевать с тунгусами. Нет, не буду. Я хитростью и шаманской силой вызволю женщину.

Потом шаман обратился к младшему энцу:

– Собирайся в путь! Лук и стрелы ты, конечно, возьмешь, но воевать тебе не придется. У тебя есть тунгусская парка и бакари. Бери их с собой! Потом увидишь, что они тебе будут очень нужны. Я пойду с тобой, чтобы говорить тебе, что и как делать. Однако все время с тобой я не буду. Я превращусь в сову, буду летать и смотреть, где что и кто. Буду смотреть, в каком чуме твоя бедная жена. У тунгуса чумов-то много. Ты как знал бы, к какому чуму подойти? А я тебе покажу. Теперь иди, собирайся в дорогу!