– Полностью, – бросила она равнодушно. И через секунду: – Что с рукой?

Заметила таки перчатку. Внимательная. Стало тревожно. Перчатка была телесного цвета из тонкой овечьей кожи. Она плотно прилегала к руке и была практически незаметна в тусклом свете лампы.

– Обожгла на кухне, – ответила осторожно.

– Почему не вылечили?

Я хмыкнула и ответила уже более уверенно:

– Вы же в курсе, что мастера не берутся за такие простые просьбы. Да и очередь на лечение для обычных людей огромная.

Перед нашей поездкой отец специально съездил в Олмак и попробовал попасть на прием к мастеру. Его даже к главному секретарю не пустили, второй заместитель объяснил, что очередь на лечение пять лет, а подать прошение – несколько месяцев. Женщина угрюмо кивнула.

– В курсе. Перчатку тоже снимай.

Пришлось снять. Понадеялась на то, что вид моей кошмарной руки отобьет у видящей желание ее рассматривать более тщательно. Зря боялась. Женщина ко мне даже не подошла. Заставила покрутиться вокруг оси, показать ступни и приказала одеваться.

– Все маги обязаны выучиться в Академии Безымянных, в провинции Асота, – начала говорить она, пока я натягивала на себя платье, – затем отработать положенный срок на благо императора. Тебе же уже восемнадцать?

Я кивнула. Про магическую Академию я знала, в газетах иногда печатали статьи о ней. Расставаться на год с семьей, ехать в дальнюю даль не хотелось, поэтому и планировала «не увидеть» поток. Но вышло, как вышло.

– У тебя месяц, чтобы начать учебу, – губы женщины изогнулись в саркастической усмешке, – потом семью штрафуют.

Папа в соседней комнате встретил меня встревоженным взглядом. Я чуть заметно кивнула, показывая, что все в порядке. Женщина села за стол, взяла мою метрику и сделала запись «Видящая». Протянула ее отцу.

– Ваша дочь должна отправиться в Академию Безымянных. Занятия начинаются в первый день осени. В следующий набор май Керн уже будет девятнадцать. И Вас оштрафуют на сто золотых. С каждым годом штраф будет удваиваться.

– Ясно, – быстро кивнул папа.

Он явно желал убраться отсюда подальше, как и я, в общем. На улице поджидал градоправитель. Увидев нас, он выскочил из открытой кареты и бросился навстречу.

– Проверили? И как?

– Видящая, – нехотя выдавил из себя родитель.

– Это же замечательно! – воскликнул господин Торп. Ну, хоть кто-то рад этому событию. – Приглашаю Вас отобедать. Мой сын Бетан жаждет познакомиться с Оливией. Она ему очень понравилась. Да еще и маг, оказалась.

И когда же он успел меня разглядеть, если я первый день в Сухом стебле?

– Извини, друг, мы спешим, – ответил папа, подхватывая меня под руку и направляя в сторону нашей кареты, ожидающей на противоположной стороне улицы, – может быть, в следующий раз…

– Конечно! – заулыбался градоправитель, – теперь, когда мы узнали, что у Вас есть дочь…

Дальше я слушать не стала, быстро юркнув внутрь. Какой-то сын нарисовался. Да, в Сухом стебле мы одни имеем титул. И приданое у меня приличное, конечно, по сравнению с остальными жителями Пустоши.

– Теперь я завидная невеста? – невесело усмехнулась папе, когда он сел напротив и приказал трогаться. Папа пожал плечами.

– Тебе еще год учиться в Академии, а потом пять лет отрабатывать на императора. Свадьба может и подождать.

Я облегченно выдохнула.

– Тем более что в Академии ты познакомишься с другими магами, – вдруг продолжил он, – выберешь лучшего. Ты у меня такая красавица. Все парни будут у твоих ног.

Ну-ну.

Парни если и были у моих ног, то недолго. Особо напористые отваливались сразу – после первого же приглашения на пятый этаж я с ними больше не разговаривала. Более умные начинали издалека – комплименты, ухаживания в столовой, соседство за партой на лекциях. С Мартином, например, я даже пару раз прогулялась в парке. Ничем хорошим наш взаимный интерес друг к другу не кончился. Однажды он пришел на лекцию с фингалом под глазом и разбитой губой, а Георг, цапнув меня в коридоре за руку, озвучил приказ – если не с ним, то ни с кем в Академии я встречаться не буду.

Настаивать на продолжении общения с Мартином я не стала. Зачем портить парню жизнь?

Не то, чтобы я хотела завести с кем-то отношения. Меня одолевало обычное любопытство. Уж слишком громко и часто мои соседки обсуждали то или иное свидание, поцелуи, близость, какие-то настойки, средства от нежелательной беременности, или, наоборот, для желательной. Их, кстати, можно было взять в медицинском кабинете при Академии.

Гулять друг с другом ученикам никто не запрещал. Почти взрослых девушек и юношей, а младше восемнадцати-девятнадцати, здесь никого не было, запирали в Академии, как в тюрьме. Не выпускали ни богатых, ни бедных, ни в город, ни домой, поэтому и развлекались молодые люди как умели, свободного времени было предостаточно. Некоторые ученицы «доразвлекались» до животиков. И на данный момент в Академии уже пять девушек видящих, у которых форма не скрывает интересного положения.

Плюс император постоянно повторяет о необходимости увеличения количества магов в империи. А всем известно, что процент их рождения в семьях магов выше, чем в обычных. Хотя бывают и неудачи. Лучший пример – сам император. Его родители оба были истоками, он родился мастером, а его дети вообще видящие. Вырождение или что-то другое?

Девушек в Академии гораздо меньше, чем парней, выбор более чем обширный. Кроме мастеров мужского пола, конечно. Тех было всего семнадцать.

Видящих учили всего один год и по минимуму. География, природоведение, общая история, математика. Мы должны лишь уметь отметить на карте координаты родившихся потоков, измерить ширину, плотность, скорость течения и выслать эти данные ближайшему мастеру, а уже он решит, что с ними делать. Вот и вся работа. Хотя нет. Много внимания уделялось физической форме. Гимнастика, бег, ориентирование на местности, верховая езда. У меня развилось стойкое ощущение, что видящие обязаны в поисках потоков покрывать километры лесов, степей и гор пешком.

Всю жизнь быть одной я не собиралась. Естественно, у меня будут дети и муж. Когда-нибудь потом… Мне нужен человек, которому я буду полностью доверять. Который не сдаст императору за титул или сундук монет. Его не найти так просто.

Впереди лекция у моего любимого профессора – господина Олдбрука. Он мастер, служил секретарем при прошлом императоре, Ламаре Десятом, а сейчас преподает в Академии историю магии и заодно историю империи. Последнюю лекцию два дня назад он закончил сообщением, что ему больше нечего рассказывать и следующий месяц он будет отвечать на наши вопросы.

– Я слышал, ты закрутила с моим братцем? – рядом за парту сел Георг. Его свита осталась внизу.

Мимо воли вырвался нервный смешок. Мы с Кристаном лишь поздоровались утром, а нас уже назначили парой. Сплетни в Академии разносились со скоростью молнии. Учеников было немногим больше сотни, все обо всех знали. Даже я, которая особо никем и ничем не интересовалась, могла каждого назвать по имени. За год выучила.

Щеку обожгло злым взглядом. Я скосила глаза – Ратана смотрела на меня так, словно хотела испепелить на месте. Как и половина других девушек. Не понимаю, что они находят в этом худощавом недоразумении?

– Тебе какое дело? – я даже не повернула голову в сторону принца.

Сбоку донеслось гневное сопение. Наследничек сердится? Я не опасалась мести. Империя гигантская, Георг знает лишь мое первое имя, оно довольно популярно среди девушек. В самой Академии десяток Оливий, даже среди мастеров есть одна. Места службы видящих распределяет ректор, император дает работу мастерам и источникам, и никто заранее не знает, куда его пошлют. Мы с Георгом вполне можем оказаться на противоположных концах страны. Если, конечно, сын императора будет отрабатывать положенные пять лет, что очень маловероятно.

В Академии происхождение выпячивали те, кто, по моему мнению, без приставки «май» ничего собой не представлял. Ректор еще в первый день запретил называться полным титулом. Но так как наказаний не было – как можно наказывать, если ученики не боялись ни экзаменов, ни исключения? – то и слушали ректора немногие. Ратана почему-то посчитала меня простолюдинкой, и за ней подхватили эту мысль остальные. Я не разубеждала, даже наоборот, пару раз ответила на чисто «солдатском» диалекте, что о них думаю. Девчонки обогатились новыми замысловатыми ругательствами, в которых «задница» и «дерьмо» были самыми безобидными.