Гред непроизвольно отдернул руку.
– Что такое? – без обиды спросила Ветка, – Я тебе не нравлюсь? Хорошо. Ты можешь уединиться с любой другой девушкой. Просто тебе все равно придется оплатить то время, что я потратила на беседу с тобой. Мадам Фиорина все учтет.
Ветка грациозно поднялась со своего места.
– Рада была увидеться с тобой, – сказала она и направилась в сторону барной стойки.
Хорек молча провожал ее взглядом. Потом вскочил со стула и бросился вслед за Веткой.
– Постой, – он схватил ее за руку.
– Отпусти. Ты делаешь мне больно. Ты передумал?
– Нет… То есть, да… То есть… Послушай меня.
– Что? – Ветка мило улыбалась, снисходительно глядя на взволнованного юношу.
К грусти Греда вдруг добавилась невероятная обида за прошлое, неотвратимой поступью уничтожавшее все вообразимые (какие?) возможности жить как-то иначе. За короткий миг ему вспомнились дни, когда они детьми и подростками жили в одном доме. Доме, где единственной радостью для детей, лишенных родительского тепла и ласки, были мгновения, когда им удавалось вдоволь насытить свои вечно голодные желудки. В доме, где никто не научил их мечтать о чем-то чистом и светлом. Где никто даже не намекнул, что в жизни вообще может быть что-либо чистое и светлое (да и как оно выглядит на самом то деле?). В доме, где всех его воспитанников лишили возможности самим выбирать свое будущее.
– Только не перебивай, пожалуйста, – в внезапном порыве быстро заговорил Гред, – Давай уйдем отсюда. Вместе. Я не хочу, чтобы ты и дальше продолжала торговать своим телом, продавать его похотливым толстосумам. Уйдем. Я хорошо зарабатываю. У тебя будет все, что пожелаешь: дом, красивые наряды, все. Я…
– Какой ты все же наивный мальчик, – Ветка оборвала Хорька на полуслове, – Неужели ты думаешь, что я несчастна? Спасибо, конечно. Но знай. Меня здесь все устраивает. И мне нравится моя жизнь. Нравится дарить любовь, как ты выразился, толстосумам. И повторю. Отпусти мою руку. Не то…
Ветка попыталась вырваться из захвата, но у нее ничего не вышло. Она посмотрела на кого-то поверх головы Греда и помахала ему свободной рукой, приглашая подойти. Через мгновение Гред почувствовал на своем плече тяжесть чьей-то руки. Он полуобернулся и увидел здоровенного детину, на голову выше себя. Тот равнодушно и с какой-то ленцой во взгляде смотрел на молодого человека.
– Мне кажется, молодому господину пора покинуть наше заведение, – достаточно вежливо, но твердо пробасил детина, – Пройдем к мадам Фиорине. Вам необходимо расплатиться за услуги, оказанные здесь.
– Я никуда не пойду, – сквозь зубы процедил внезапно разозлившийся Хорек.
– Что ж, – невозмутимо произнес охранник, – Тогда я помогу вам это сделать. Естественно, ваше нынешнее присутствие в этом доме, а также будущее его посещение будет крайне нежелательным.
Детина сильнее сжал своей огромной пятерней плечо Греда и потянул его на себя. Грусть и обида, охватившие юношу, сменились яростным гневом, который тупым обухом топора ударил Хорьку в голову. Он резко крутанулся вокруг оси, высвобождаясь из-под руки охранника. В глазах детины появилось удивление, которое длилось лишь краткий миг. В следующее мгновение мужчине пришлось непроизвольно зажмуриться от хлесткого удара в лицо. Он пошатнулся, из его носа потекла кровь. Охранник никак не успел среагировать на последующие два молниеносных удара. Один из них, не принеся ни малейшего вреда своему владельцу, пришелся в его мощный живот. Другой удар, без паузы последовавший за первым, был нацелен в горло детины и на какое-то время полностью лишил его дыхания. Охранник, схватившись за горло, упал на колени перед Гредом, в немом вопросе выпучив глаза. Не останавливаясь, юноша одновременно с двух сторон обрушил свои ладони на уши противника, а затем сильно пнул его ногой в грудь. С гулким стуком охранник опрокинулся навзничь, не убирая рук со своей шеи и продолжая дико вращать глазами. Ветка истошно заверещала.
В голове Греда все стало, как в тумане. Он плохо понимал, что сейчас творилось вокруг него. Он почти не слышал криков и воплей, заполнивших собой недавнее спокойствие помещения, в котором находился. В этот миг Гред сам почувствовал себя настоящим зверьком, чьему имени было обязано его прозвище. Хорек ловко уворачивался от набросившихся на него остальных охранников, щедро раздавая удары направо и налево. В ход пошли предметы мебели, и скоро некогда уютный холл заведения представлял собой сплошное место грандиозного побоища, отразившегося в разбросанных повсюду сломанных стульях и столах, разбитой посуде и тому подобное. Перепуганные посетители и работники заведения разбежались по углам, кто куда, подальше от дерущихся людей.
Первоначально Греду удавалось ловко отбиваться от наседавших на него. Но в какой-то момент он понял, что нападающие на него охранники сумели, наконец-то, справиться с первоначальной растерянностью из-за его наглой выходки. Их атаки стали более скоординированными и опасными. Греда стали теснить. Настало время, пронеслось в голове, отступать. Забыв о развлекающемся со знойной южанкой Стрекозе, Хорек улучил момент и, прошмыгнув под летевшей в него дубиной, зажатой в кулаке одного из громил, бросился к выходу. Всем телом налетел на распахнувшуюся наружу дверь и, оказавшись на улице, бросился бежать, куда глаза глядят. Совсем стемнело, и Греду казалось нетрудным затеряться среди плохо освещаемых переулков. За спиной слышался тяжелый топот многих ног, в ночной тишине отдававшийся гулким эхом среди домов.
Очень скоро быстрый Хорек сумел оторваться от погони. Он спрятался в одном из дворов, и теперь переводил дух, тяжело дыша и прислушиваясь к посторонним шумам. Кажется, подумал он, все кончено. Он в относительной безопасности. Фух. Хорошо отметил день рождения. Но внезапно его остро кольнуло в животе. Бездна мрака, пронеслась мысль в его голове. А как же Стрекоза? Что теперь с ним будет? У него и денег то нет расплатиться за гостеприимство с мадам Фиориной. Так не хочется (чего таить? Страшно) возвращаться, но надо. За кого станут считать его авторитетные воры, когда узнают, что он бросил ничего не ведающего товарища? Что скажет Черный Лист? Гред горько вздохнул и на еле гнущихся от страха ногах медленно побрел в сторону публичного дома. Что он будет там делать, что и кому скажет, Гред не знал. Но ясно осознавал, что не может оставить своего друга один на один разбираться со свалившимися на его голову проблемами.
Но приблизиться к дому наслаждений он не сумел. Гред прошел лишь пару сотен шагов, когда перед ним замаячили несколько фигур. Он прижался к ближайшей стене, укрывшись в ее тени, и пригляделся к людям, медленно двигающимся в его направлении. Фигур было пять. У четверых в руках были толстые палки. В пятой фигуре Гред признал Стрекозу. Его, словно нашкодившего кота, сзади за шею держал тот самый охранник, с которым Гред завязал драку. Фигуры приближались к месту, где затаился Хорек. Стало заметно, что Стрекозе было больно ощущать на шее могучие пальцы громилы. Он морщился и кривился, но, подталкиваемый своим мучителем, медленно шел вперед. Молча наблюдать за этой картиной Гред уже был не в состоянии. Он оторвался от стены и тихо вышел на плохо освещаемое место улочки, по которой двигалась эта странная процессия. Все застыли на месте. Стрекоза виновато посмотрел на Хорька.
– Я же говорил, – сказал один из громил, постукивая дубинкой по ладони, – что, если он нормальный пацан, то обязательно захочет узнать, что случилось с его другом, которого он так позорно бросил.
– Ты был прав, – пробасил охранник, удерживающий Стрекозу, – Выходит, он нормальный пацан.
– Но даже нормальный пацан, – также басом проговорил третий, – за все должен платить.
Он и четвертый громила неторопливо стали обходить Греда сзади, лишая его возможности к бегству. Но Гред и не собирался никуда бежать. Во всяком случае, явно не показывал такого желания.
– Отпустите моего друга, – осипшим голосом попросил Гред, – Он здесь совершенно ни при чем.
