Ближе к вечеру Хорек встретился со Стрекозой в заранее условленном месте. Местом встречи была выбрана центральная площадь города, с которой молодым повесам предстояло определить направление своей увеселительной прогулки. Стрекоза предложил отправиться на юг города. Он хотел посетить кабак, в котором они развлекались в прошлую свою встречу. Но Хорек наотрез отказался, сказав, что в этот раз они пойдут в один из самых больших и дорогих публичных домов. Стрекоза непроизвольно ощупал свои карманы, проверяя наличие необходимых для подобной дорогостоящей затеи денег. Хорек рассмеялся и уверил друга, что средств, имеющихся у него в наличии, с лихвой хватит им двоим. Из центра города они направились в северном направлении, весело обсуждая, как проведут эти вечер и ночь. Через полчаса они проходили мимо большого трехэтажного здания, огороженного высоким каменным забором, густо обвитым зеленым плющом.
– О, – остановился Хорек, – Думаю, что мы у цели. «У мадам Фиорины», – прочитал он слова на большой красочной вывеске, флагом закрепленной на металлическом штоке, установленном возле высоких ворот, – Посмотрим, что нам сможет предложить мадам Фиорина, – он рассматривал вывеску с названием заведения, на которой также были изображены три смазливые девицы в платьях с длиннющими разрезами, открывающими зрителю их стройные ножки. Каждая из нарисованных девиц протягивала вперед одну свою изящную ручку и в манящем жесте указательным пальчиком словно бы приглашала прохожего, в этот момент рассматривающего ее, обязательно посетить их заведение. В другой руке девицы держали наполненные алым вином фужеры. Художнику, выполнившему эту композицию, необычайно живо удалось передать томную похоть во взгляде девиц.
– Знаешь, Хорек, – как-то неуверенно проговорил Стрекоза, – Может, найдем другое место? – он схватил друга за рукав и потянул в сторону.
– А чем тебе не нравиться это? – удивился Гред, вырываясь из захвата, – Если ты про заоблачность расценок в этом месте, то, уверяю тебя, у нас с тобой достаточно средств, чтобы зараз купить любовь половины шлюх, работающих здесь, – Хорек по-дружески приобнял Стрекозу, – Не дрейфь. Идем. Мне нравится этот дом. Ты только посмотри, дружище, какая тут вывеска. Настоящее произведение искусств, – он весело рассмеялся, увлекая друга ко входу.
– Я… Мне… Это место мне не по душе.
– Ну, почему же? – остановился Хорек.
– Слишком близко к центру.
– И что с того?
– Мало ли? Здесь гораздо чаще можно столкнуться с гвардейским патрулем.
– Чудак. И чего ты боишься? Чем может быть опасен для нас патруль? Мы же будем здесь отдыхать, а не работать, – Хорек снова рассмеялся, – Заметь, не мы одни будем отдыхать здесь. И все вполне законно, – пройдя мимо них, в ворота зашел представительный с виду горожанин.
– Ну, не лежит у меня душа к этому месту, и все тут, – упрямился Стрекоза.
– Знаю я тебя. А ну, давай колись. В чем истинная причина твоего нежелания пойти именно сюда? – Хорек говорил строго, но в глазах его блестели веселые искорки.
– Да, ничего такого. Просто какое-то нехорошее предчувствие, – оправдывался Стрекоза.
– Так. Теперь я точно никуда не пойду. Пока ты не признаешься мне во всем. И помни. Терпение у меня не безгранично, – пошутил Хорек, – А ну, говори!
Стрекоза неуверенно помялся и, не глядя на Хорька, сказал:
– Тут работает Ветка. Она…
– Как Ветка? – веселость слетела с лица Хорька, – Как работает?
– Да вот так, – резко выдохнул Стрекоза, – Уже года три. Нет. Здесь она около двух лет. А так, работать в борделях начала три года назад.
– Ветка шлюха?
– А как ты представлял себе ее будущее? – Стрекоза разозлился, – Ты что? Первый день живешь? Будто тебе неизвестно, что случается с повзрослевшими девочками, растущими в трущобах и начинающих зарабатывать на жизнь попрошайничеством или воровством. Все они кончают одинаково. Страшненькие рано или поздно либо спиваются, либо попадаются на краже и умирают в тюрьме или на каторге. Смазливые, типа Ветки, становятся жрицами любви. И это не в их воле изменить свою жизнь, – возбужденно скороговоркой выпалил Стрекоза. И уже более спокойно добавил, – Так все устроено, Хорек. Не нам с тобой что-то менять.
– Я хочу увидеть Ветку, – упрямо проговорил Гред.
– Ее давно никто так не называет, – грустно сказал Стрекоза, – Теперь она Виолетта.
– Мне плевать, как ее теперь зовут. Я хочу встретиться с ней, – Хорек решительно направился ко входу. Стрекоза, понурив голову, поплелся вслед за другом.
На входе в здание их встретили два дюжих охранника, следящих за порядком в заведении вместе с еще десятком бойцов, разместившихся внутри дома. Молодых людей, предварительно справившись, не ошиблись ли они адресом, проверили на отсутствие какого-либо оружия и вежливо пропустили внутрь, убедившись в необходимой наполненности их кошельков. Внутри здание представляло огромный центральный холл, ярко освещаемый многочисленными свечами, размещенными в канделябрах, стоявших на столах, и нескольких люстрах, свисавших с высокого потолка. В левом краю холла несколько музыкантов извлекали негромкую мелодию из своих инструментов. По всему холлу в определенном порядке, создающим приятный комфорт, были расставлены кресла и удобные диванчики, на которых одни посетители еще выбирали предлагаемый им «товар», а другие уже предавались расслабленной неге после увеселительного времяпровождения. Обслуживали посетителей, предлагая им вино и разные закуски, молодые девушки и юноши, наполовину раздетые или наполовину одетые (это как посмотреть). Вновь прибывшие иногда заинтересовывались теми, кто в данный момент выполнял роль обслуги. Тогда они брали за руку понравившуюся им девушку или, что тоже случалось, юношу и поднимались с ними по длинной лестнице на второй или третий этажи здания в отдельные комнаты. Но чаще посетители занимались выбором специально выстраиваемых перед ними жриц и жрецов любви, облаченных в дорогие, красивые одеяния, пошитые таким образом, чтобы не скрывать, а лишь подчеркивать физические достоинства претендентов на право ублажать похоть выбравшего их. С ними также уединялись в специальных комнатах. Между гостями заведения, успевая каждому уделить толику своего внимания, перемещалась официальная владелица храма любви госпожа Фиорина. Среднего роста женщина около шестидесяти лет еще сохраняла некое изящество и легкость своей стройной фигуры, а ее припудренное лицо все еще хранило остатки былой красоты, постепенно увядающей в силу естественных причин.
– Приветствую вас, молодые люди, в моем заведении, – госпожа Фиорина подошла к Хорьку и Стрекозе, неуверенно остановившимся возле входа, – Прошу вас, присаживайтесь на любое свободное место, – ее голос, неожиданно хрипло-трескучий, никак не подходил к ее приятному внешнему облику, – Вот, прошу вас, – повторила она свое приглашение.
Хорек и Стрекоза заняли место на свободном диванчике.
– С удовольствием принимаю у себя столь молодых и симпатичных юношей, – продолжала госпожа Фиорина, – Вижу, вы впервые посещаете это место. Но уверена, вам настолько понравится то, что здесь могут предложить, что вы непременно станете нашими завсегдатаями, – она мило улыбнулась, продемонстрировав всем свои здоровые зубы, – Итак, – она щелкнула пальцами, приглашая подойти ближе несколько девиц, в это время расслабленно стоявших возле барной стойки, разместившейся неподалеку от лестницы на верхние этажи, – Какими обладаете предпочтениями? У нас все девушки просто прекрасны.
Девицы остановились напротив молодых ребят и смотрели на них с лукаво-ироничной мимикой, не столько представляя самих себя, сколько оценивая их.
– Вижу ваше смущение. Понимаю, – госпожа Фиорина продолжала улыбаться, – Вы впервые стали гостями у нас. Но, поверьте, не стоит ничего опасаться. Вас обслужат самым наилучшим образом. Как вы желаете провести время? Какие у вас предпочтения? Кого бы в этот раз вы желали видеть рядом с собой в минуты небывалого любовного наслаждения? Кто вам больше нравится? Обратите внимание на этих прекрасных девушек, – девушки одарили молодых людей лучезарными улыбками, – У нас есть блондинки, брюнетки, рыженькие. А вот, – госпожа Фиорина указала на чернокожую девицу, – Луара, родом с далекого юга. Или, может, – она понизила голос, – вас интересуют юноши? Тогда… – владелица заведения обернулась к барной стойке, возле которой стояли два молодых парня с подкрашенными глазами.
