Его голос был уже совсем рядом. Сердце целителя было готово уже сбежать без его носителя.
— Все жизни, которые я спас, принадлежат мне!
Вместе с истеричным криком Лаза́р сплел из золотых нитей толстый световой кнут и стеганул им по Дио́лу через дерево. Старый ствол срезало так тонко, что он остался стоять на месте, а Седьмой каким-то чудом смог увернуться от внезапной атаки. Пятый начал размахивать и хлестать своим оружием во все стороны. От этого весь лес пришел в движение: молодые деревья, толстые ветки начали с грохотом сыпаться вокруг Лаза́ра. Он надеялся, что ему повезет и Дио́ла чем-нибудь пришибет или хотя бы ранит. Но с королем наемников нельзя было совладать таким образом. Он быстро уворачивался и от светового кнута, и от падающих деревьев, сокращая расстояние между ним и целителем. Силы Пятого быстро таяли. Он сделал сильный размах и запустил кнут по широкой дуге. От этого удара было сложно увернуться неподготовленному человеку. Дио́л даже не стал пытаться. Седьмой разрубил световой кнут своим мечом, а затем в три прыжка оказался рядом с целителем и подрубил ему обе ноги. Пятый упал на спину и остаток оружия в его руке исчез. Он попытался отползти от короля наемников. Ноги целителя стали быстро восстанавливаться, но Дио́л не был намерен ждать.
— Посмотрим есть ли у тебя сердце, чудовище.
Он вонзил ему меч в грудь. Однако Пятый успел прикрыть одной рукой сердце. Тем не менее оружию Седьмого это не помешало. Лаза́р начал исцелять свою рану, но пока меч был у него в сердце это оказалось напрасной тратой сил. Он мог лишь еле-еле поддерживать свою жизнь. Дио́л вогнал сталь еще глубже в землю. Рукоять меча уперлась в ладонь Пятого, а Седьмой поставил на нее ногу и надавил.
— Ты очень живучий. Может порубить тебя на мелкие кусочки? — он наклонился и еще больше усилил давление ногой.
Лаза́р начал жалостно скулить, а потом он резко махнул свободной рукой, кончики пальцев которой засветились золотом, и порвал горло Дио́лу. Король наемников попытался зажать ладонью страшную рану, но это никак бы его не спасло. Единственный способ сохранить быстро ускользающую жизнь — заключить сделку с целителем и избавить того от меча в груди. К несчастью для них обоих, принципы Дио́ла были нерушимы. Он выбрал смерть. Пятый пытался вытащить оружие самостоятельно, но оно прочно засело в земле. Кровь начала медленно вытекает из уголков его рта. Он приложил вторую руку к груди и усилил исцеление. У него мелькнула мысль попробовать перестроить работу кровеносной системы вокруг лезвия, минуя сердце. А как только он наберется сил, то сможет вытащить меч и излечиться полностью. План был бы идеален, если бы у него уже не было истощения от убийства деревенских жителей. Пятый смотрел на небо, в ожидании своей смерти. Хвост кометы был еще ближе, чем раньше.
«Пожалуйста, спаси меня, я изменю мир!»
— Так вот, как это работает, — донесся голос с боку.
Девятый с интересом смотрел на Лаза́ра. Пятый начал сразу кричать с натугой, не взирая на свое скверное состояние.
— Цежл! Хорошо, что ты здесь! Дио́л сошел с ума! Этот глупец…он-он пытался убить меня! Я не знаю, что произошло, я защищался!
Целитель начал кашлять кровью.
«Играет не хуже маро́тов», — подумал айдонианец.
— Да, я знаю.
— Правда? — расслабился Лаза́р.
Цежл подошел вплотную и присел на одно колено.
— Я могу как-то помочь?
Пятый закрыл глаза и тяжело выдохнул.
— Если вытащишь меч, я смогу исцелиться.
Девятый взялся одной рукой за рукоять, а ладонь другой приложил ко лбу целителя.
— Жизни, которые ты спас, тебе не принадлежат.
Цежл покидал место битвы, за его спиной поднялся столб золотого света. Он достиг самого неба и окрасил хвост кометы в свой цвет.
Возлюбленные
Ба́леван — город горячих сердец. Воздух здесь был особым. Он будоражил все чувства. Даже тени казались мягче и маняще. Только в этот город порока мог заслуженно называться свободным. Ба́леван мог изменить человека: разбить его на кусочки, собрать заново, но уже в другой форме. Здесь были самые лучшие бордели, самая лучшая еда, самые интересные развлечения, сама лучшая жизнь. В центре этого города, как и во всех свободных, стояла статуя посвященная трем народным героям. Целителю Пятому и циркачам Шестой и Восьмому. Все они были невероятно красивы, но последние двое особенно. Кровь маро́тов придавала этим героям особенную исключительность. Их часто называли братом с сестрой из-за этого.
После сокрушительной победы над Мелико́фисом и большинством темных дья́кусов, эта троица не стала управлять людскими землями. Такой вид деятельности им был чужд. Они путешествовали по Мира́нии, показывали представления, на которые только они были способны. Пятый исцелял всех нуждающихся, не прося взамен ничего. Маро́ты же были рады звонким монетам, но воспринимали их больше, как символ благодарности людей, за демонстрируемое им зрелище. Герои не нуждались ни в деньгах, ни в пище, ни во сне. Это возводило их на более высокую ступень над человечеством. Но все же, эти трое любили людей. По-своему.
Вскоре убеждения народных героев разделили их. Фо́лши и Дро́ши осели в Ба́леване, а Лаза́р продолжил свое путешествие самостоятельно. Балеванцы были очень рады, что герои-маро́ты избрали именно их город для проживания. Им построили большой цирковой шатер для ежедневных выступлений. Благодаря этому свободный город стали посещать еще чаще. Шестая и Восьмой находились в состоянии постоянного обожания балеванцев. Они считали своим долгом услужить своим героям хоть чем-нибудь.
И со временем им предоставлялась такая возможность. На окраине города появился еще один шатер. Не такой большой и роскошный, но попасть в него было куда сложнее, чем в первый. Маро́ты лично отбирали «избранных». Это могли быть просто люди с улицы или зрители с представлений. Возраст и пол не имели значения. В том маленьком шатре роли менялись наоборот.
В начале все происходило невинно. «Избранные» показывали свои таланты героям, рассказывали истории, некоторые просто стояли в ступоре, не понимая, чего от них требуется. Такие тоже забавляли маро́тов. Людей выпускали из шатра с щедрым вознаграждением взамен на обещание никому не рассказывать о том, что было внутри. Этим Шестая и Восьмой поддерживали ауру таинственности вокруг себя и подогревали интерес балеванцев.
Затем они начали более тесно взаимодействовать со своими обожателями. В малом шатре оргии стали привычным завершением вечера. Эксперименты героев, в этом плане, благодаря их особым способностям нередко наносили травмы «избранным» в процессе. В таких случаях Дроши улетал за Пятым, а тот возвращал людей в их исходное состояние.
Спустя еще некоторое время балеванцы совсем разбаловали маро́тов. Люди стремились попасть в малый шатер даже зная, что могут там пострадать. Такое отношение совсем развязало руки Фо́лши и Дро́ши. Они больше не сдерживали себя. Появились первые смертельные исходы в пылу безумного сладострастья героев. Тут уже Лаза́р ничем не мог помочь. Но с его стороны поступило предложение поставлять ему тела жертв маро́тских «представлений». Шестая и Восьмой были только рады такой сделке. На участившуюся пропажу людей в Ба́леване никто не обращал внимания. Для местных не важно было какой ценой их народные герои остаются в городе.
Скука стала настоящим проклятьем для маро́тов. Им быстро все надоедало. Они попросили местного кузнеца сковать им золотые браслеты прямо на их запястьях и щиколотках. Страшные ожоги и переломы были исцелены Лаза́ром, который высказал свое волнение относительно их новых забав. Собственная боль пробудила в героях интерес к пыткам с использованием животных и даже монстров. Несколько клеток с белыми хару́нчиками открывалось в конце званого вечера и количество «избранных», возвратившихся обратно домой, сокращалось до нуля. В дни плохого настроения Шестая и Восьмой сразу убивали людей и меланхолично лежали в их крови. Дро́ши любил сбрасывать их с большой высоты, наслаждаясь хрустом костей, а Фо́лши обвивала своими волосами тела и выжимала балеванцев, словно тряпки.
