Антипатр посмотрел на него. — Взглянуть на старые руины, говоришь? А ты хоть знаешь, что у города когда-то было имя: Коринф. А теперь, почему бы тебе не попросить других своих гостей слегка потесниться и освободить для нас комнату?

Трактирщик нахмурился и пробормотал себе под нос: — Безумный старый грек!

— Что ты сказал? — спросил Антипатр.

— Да, повтори то, что ты только что сказал, — потребовал я.

Трактирщик впервые внимательно посмотрел на меня. Его взгляд остановился на железном кольце на моей правой руке.

— Ты римлянин? — спросил он.

— Да!

— Но, выглядишь недостаточно взрослым для кольца гражданина.

— Мне уже восемнадцать.

Он кивнул: — Ну, это другое дело. Почему ты путешествуешь с этим старым греком?

— Зотик мой наставник с тех пор, когда я был еще мальчиком, — сказал я. — Но это не твое дело.

— Если, кто-то останется под моей крышей, это уже мое дело, молодой человек, — сказал трактирщик с ноткой в голосе, которая напомнила мне, что когда-то он был римским центурионом, привыкшим отдавать приказы. — Но мне нравится твоя настырность. Вот что я тебе скажу: я попробую сделать то, что предлагает твой наставник-грек, и поговорю с остальными гостями. Они кажутся разумными людьми. Может быть, я все-таки смогу предоставить вам комнату.

Он вошел в таверну и через несколько мгновений вернулся в сопровождении крупного мужчины с вьющимися рыжими волосами и окладистой бородой. Нас представили. Римлянина звали Тит Туллий.

— Наш хозяин сказал мне, что вы ищете комнату, — сказал он. — А я-то думал, что гостиница будет в нашем полном распоряжении. Я удивлен, что кому-то еще удалось найти это место, оно так далеко от дороги. Только что из Олимпии, не так ли?

— Да, — сказал я.

— Первый раз на Играх? Да, и мы тоже. Неплохие соревнования, не так ли? Вы видели беговые дорожки?  бегун Эудамос заставил соперников наглотаться пыли. А панкратион? Протофан вышел победителем!

— Так ты отдаешь нам одну из комнат или нет? — резко спросил Антипатр.

— Сейчас все решим, — сказал Туллий, — в любом случае, еще слишком рано ложиться спать. Присоединяйтесь к нам в таверне, выпьем вместе.

— Я стар, и я устал, и мне нужно прилечь, — извиняясь, сказал Антипатр.

— Ну, почему ты не сказал об этом раньше? Да, конечно, забирайте одну из наших комнат. Мы как-нибудь разместимся. Мы собирались устроиться по трое в комнатах, но, я полагаю, мы легко сможем расположиться и по четверо.

— Вас двенадцать человек?  — спросил я. — Вы все вместе были на Играх?

— Конечно! Теперь мы хотим осмотреть еще кое-какие достопримечательностей здесь, на Пелопоннесе, прежде чем вернуться в Рим. Я настоял на посещении руин Коринфа. Остальные считают, что это будет скучно, но я заверил их, что оно того стоит.

— Мы тоже собирались осмотреть руины, — сказал я. Я повернулся к Антипатру, но он уже поднимался по лестнице. Трактирщик последовал за ним, звеня ключами в руке.

Туллий улыбнулся: — Тогда в таверне будем только мы, римляне. Здесь моя компания плюс несколько дежурных солдат из гарнизона. Давай, Гордиан, присоединяйся к нам.

Я с радостью согласился, подумав, что чашка или две вина помогут успокоить мои затекшие от путешествия конечности.

Компания Туллия состояла исключительно из мужчин. Я был самым молодым в комнате, хотя некоторые солдаты были ненамного старше. Их обслуживала одинокая служанка. Она не была ни молода, ни красива, и по ее грубым манерам я решил, что она была местной свободнорожденной женщиной, а не рабыней.

— Исмена! — окликнул ее по имени Туллий. — Принеси чашку для моего юного друга.

Она бросила на него кислый взгляд, но взяла деревянную чашку, сунула ее мне в руку и налила из своего кувшина. — Будем надеяться, что у этого красавца манеры лучше, чем у остальных хамов, — сказала она. Она тепло улыбнулась мне, затем сердито посмотрела на остальных.

— Ну, теперь я вижу, что Исмена влюблена в тебя, Гордиан! — Туллий рассмеялся.

— Наконец-то, хоть какой-то мужчина соблазнил Исмену! — воскликнул один из солдат, широко ухмыляясь. У него была бычья шея, и первые штрихи серебра в светлых волосах цвета меди. В каждой пьяной компании есть кто-то громче остальных, и он как раз подходил для такой роли.

— Не дразни ее, Маркус, — сказал солдат рядом с ним, выглядевший по сравнению с ним довольно слабым. Морщинки вокруг рта выдавали его тревогу.

— Почему бы и нет, Люций? Ты боишься Исмены? Или, может быть, ты немного влюблен в эту старую мегеру? — Маркус громко рассмеялся.

Разговор постепенно угас, и главной темой стала олимпиада. Солдаты завидовали путешественникам, что они своими глазами увидели Игры. Поскольку я был свидетелем некоторые события, которые другие пропустили, я поймал себя на мысли, что получаю от разговора огромное удовольствие. В этот момент, с начала моего путешествия с Антипатром я начал немного тосковать по дому. Было приятно находиться в комнате, где все говорили по-латыни. Когда разговор перешел с Олимпии на Рим - солдаты жаждали услышать новости, и я почувствовал себя вообще, как дома, римлянином среди римлян.

— В наши дни в Риме все говорят только о войне, — сказал Туллий. — С востока надвигается война с царем Митридатом, а в Италике зреет война между Римом и его несчастными италийскими союзниками.

— Но ни там, и ни там войны пока нет, — раздраженно сказал Люций.

— Пока, еще нет, — мрачно сказал Туллий. Его спутники серьезно кивнули. — Вы, ребята, далеко от этого. Должно быть, у вас довольно тихая работа при ваших обязанностях.

— Тихая, как в могиле! — сказал Маркус со смехом.

Люций сделал знак рукой, чтобы отвратить сглаз: — Тебе не следует так говорить, Маркус. Ты же знаешь, что это место кишит призраками и злой магией.

— Магией?  — переспросил я.

— Черной магией! — Люций поднял густые черные брови. — Проклятия и заклинания, колдовство и ведьмовство. Это здесь везде, куда бы ты ни повернулся в этой части Греции.

— Мне кажется, что эта часть света практически безлюдна, — сказал я. — За исключением нескольких разрозненных ферм, мы почти не видели никаких признаков жизни вдоль дороги. Где тут вообще можно найти ведьму?

— Тебе бы не пришлось далеко ходить. — Люций искоса взглянул на Исмену. Она заметила его взгляд и посмотрела на него в ответ.

Маркус рассмеялся: — Люциус, какой ты мнительный трусливый! Боишься собственной тени.

— Я? Тогда, скажи мне, почему здесь солдаты умирают во сне? Ты вспомни Авла, а потом и Тиберия…  оба умерли внезапно и без причин. И почему все боятся приближаться к старым руинам, особенно ночью? — Люций вздрогнул. — Возьмем, например, Митридата или гражданскую войну в Италике в любой день! По крайней мере, ты знаешь, с чем там сталкиваешься, когда тебя пытается убить другой человек с мечом. — Он покачал головой. — Не могу поверить, что вы, ребята, собираетесь завтра побродить по этим руинам. В этом месте есть что-то скверное, скажу я вам...

— Не говори так! — Туллий расправил плечи и вздернул подбородок. — Ты солдат Рима, мил человек, и я не позволю тебе говорить такую чепуху. Что такое Коринф? Просто еще один город, завоеванный Римом и преданный мечу. Была ли там резня? Несомненно! Означает ли это, что ни один римлянин не должен ступать туда из-за страха перед беспокойными духами, ищущими возмездия? Бред какой-то! Если римляне опасаются ходить по городу, побежденному римлянами, то мы должны отказаться от всех наших завоеваний и бежать обратно в Рим! Вот вам и боязнь призраков. Что касается этой магии, о которой вы говорите, то это все женское ворчание. О-о-о, некоторые женщины всегда проклинают друг друга, особенно греки — «Гермес отправь ее в Аид, Амброзия красивее меня, пожалуйста, сделай так, чтобы у нее выпали волосы, или — Великая Артемида, помощница в родах, у всех девочек теперь есть дети, кроме меня, разве ты не можешь сделать так, чтобы их дети болели и плакали всю ночь?» Какое злостное невежество! Женщины ссорятся и просят богов встать на их сторону — как будто богам больше нечем заняться. Вряд ли это то, о чем стоит беспокоиться мужчинам, особенно римлянам, и тем более римским солдатам.