– Быстрее давай! – поторопила она.

Юноша молча исполнил указания пленницы: начинил булочку соленьями и скормил девушке. Янь Хуэй без капли смущения с жадностью проглотила две маньтоу, слегка утолила голод и только тогда отвлеклась от еды. Жуя пресное тесто, она посмотрела на парня, который протягивал булочку. Его взгляд был равнодушным и пустым. Так сразу и не поймешь – дурачок он или нет. Одно было точно – его глаза больше не завораживали и не притягивали к себе. Теперь внук госпожи Сяо напоминал заурядного паренька из горной деревни, и Янь Хуэй засомневалась: может быть, жгучий свет в глазах юноши ей просто почудился?

Янь Хуэй невольно заинтересовалась своим «суженым». Лунный свет проникал сквозь дырявую крышу и падал ему на лицо. Несмотря на все странности юноши, которые заставляли держать ухо востро, Янь Хуэй не могла не признать, что он очень красив.

Девушка впилась зубами в булочку, умяла угощение за один присест и задумалась. Она не один год наблюдала, как растут собратья-ученики на горе Утренней звезды. Судя по всему, этот мальчик превратится в первого красавца, когда окрепнет и возмужает. В публичном доме за него дали бы хорошую цену…

Пленница прочистила горло и осведомилась:

– Малец, ты знаешь, что твоя бабушка купила меня у бессовестных и жестоких работорговцев, чтобы ты взял меня в жены?

Видя, что Янь Хуэй перестала жевать, юноша положил половинку недоеденной маньтоу обратно в миску.

– Мне очень жаль твою бабушку, и я не хочу ее осуждать, но тех, кто занимается таким постыдным делом, как торговля людьми, наверняка постигнет небесная кара. Чтобы спасти бабушку, ты должен меня развязать. Я просто уйду – и забудем о прошлом.

Парень опустил голову и начал собирать посуду.

– Стой! – воскликнула Янь Хуэй, скрипнув зубами. – Так и быть, открою тебе правду. Я занимаюсь духовными практиками, чтобы достичь бессмертия. Я гналась за столетним демоном-змеем и угодила в здешние края. Демона я ранила, он не мог далеко уйти. Скорее всего, прячется в укромном уголке на горе Медного гонга. Кто знает, может, вселился в кого-то из деревенских, ходит среди вас и высасывает из людей силу. Если ты меня не отпустишь, некому будет его одолеть. Когда грянет беда, не говори, что я не предупреждала.

В глазах юноши снова мелькнул странный блеск. Парень на мгновение замер, развернулся и направился к выходу, как будто ничего не слышал. Лучше бы он начал спорить. Не получив ответа, Янь Хуэй, которая провела взаперти целый день, не выдержала и вспылила:

– Эй! Ты дурак или немой?

Юноша по-прежнему молчал, поэтому Янь Хуэй окончательно разозлилась и заорала:

– А ну стой! Там осталось полбулочки, а я не наелась!

Парень остановился, что-то прикинул в уме, взял половинку маньтоу, вернулся, в третий раз присел на корточки и протянул еду Янь Хуэй. Девушка поглядела на его лицо, потом – на руку, открыла рот и укусила молчуна за большой палец. Юноша вздрогнул и подался назад, словно хотел убежать, но потом неподвижно застыл, позволив пленнице крепче сжать зубы.

С трудом шевеля губами, Янь Хуэй невнятно, но решительно произнесла:

– Отпуфти меня или откуфу!

Не размыкая зубов, она подняла голову, посмотрела на лицо парня и с удивлением обнаружила… что тот даже бровью не повел. Юноша глядел на пленницу сверху вниз, и, возможно, по этой причине Янь Хуэй показалось, что в глазах парня сквозило презрение. Точно-точно! Янь Хуэй не ошиблась: именно презрение. Сказать по правде, в глубине души Янь Хуэй тоже себя презирала. Даже когда она дралась с Цзы Юэ, то не прибегала к жалким ребяческим уловкам и не пускала в ход зубы. Докатилась, нечего сказать…

Отбросив остатки гордости и самоуважения, девушка приняла нарочито свирепый вид.

– Пвавда откуфу!

Только одно не могло не радовать: никто с горы Утренней звезды не видел, что творит бывшая ученица… Янь Хуэй горько сожалела об утрате достоинства. Она так долго сжимала зубы, что у нее заныла челюсть, а укушенный парень даже не пикнул. Девушка явственно ощущала на языке привкус крови – наверняка она прокусила ему кожу. Как этот хилый малец с такой легкостью переносит боль? А еще говорят, что пальцы связаны с сердцем![9] Что не так с его сердцем? Почему парень ничего не чувствует?

От бессилия Янь Хуэй чуть не выла, но тут юноша вдруг пошевелился. Он не пытался выдернуть руку, а просто провел свободными пальцами по щеке девушки. В тот миг, когда кончики пальцев коснулись лица Янь Хуэй, той показалось, что ее ударила молния. Жгучий жар проник в самое сердце, по телу пробежали мурашки. Ту-дум! Янь Хуэй снова услышала, как заколотилось сердце.

– Ничего не выйдет, – нарушил молчание паренек.

Голос у него был приятный и чистый, как холодный горный родник, однако звучал слишком угрюмо для юного возраста. Янь Хуэй слегка растерялась и разжала зубы. Парень вытер большой палец об одежду «невесты» и пояснил:

– Бабушка тебя не отпустит.

Теперь голос парня полностью соответствовал облику.

«Однако что он себе позволяет?»

– Почему ты вытираешь об меня кровь и слюни?!

Юноша поднял глаза. В этот раз ошибки быть не могло – Янь Хуэй ясно увидела, как приподнялись его брови, а лицо подернулось гримасой презрения.

– Разве не ты меня укусила?

Парень вышел, унося пустую посуду.

– А малец-то не промах. Никакой он не дурачок. Еще насмехается надо мной, – пробормотала Янь Хуэй, уставившись на закрытую дверь.

Внук госпожи Сяо отнес грязную посуду на кухню и поглядел в окно на яркую луну. В темные глаза на его безучастном лице не проникал лунный свет, поэтому казалось, что в их глубине притаилась адская нечисть. Юноша осмотрел укушенный палец и холодно улыбнулся:

– Уйти захотела? Ну уж нет. Ты теперь моя…

Янь Хуэй в одиночестве размышляла о загадочном пареньке, но так и не разобралась, что именно ее насторожило. Она думала, думала и ненароком провалилась в сон, но выспаться не смогла. Посреди ночи в птичнике напротив сарая закудахтали куры и закукарекал петух. Безудержный гвалт не давал уснуть и выводил Янь Хуэй из себя. На горе Утренней звезды, само собой, тоже разводили кур, но тамошние птицы мнили себя полубессмертными, держались горделиво и разве что изредка кукарекали – не то что деревенские гадкие клуши…

Янь Хуэй сунула голову поглубже в солому, но тише от этого не стало. Она возненавидела неугомонных несушек и пообещала сварить из них суп, как только выпадет случай. С рассветом куры с петухом успокоились, и Янь Хуэй уснула. Она спала, пока ее не разбудило прикосновение грубой, шершавой ладони…

Девушка распахнула глаза и увидела сморщенное лицо и пару мутных глаз. Гнетущий старческий запах едва не вызвал у Янь Хуэй приступ удушья. Вздрогнув, она отпрянула.

– Пошли прочь! Не хочу никого видеть!

Девушка с малых лет видела странные вещи – еще до того как она занялась духовными практиками и встала на Путь, ведущий к бессмертию. В детстве из-за своего дара она натерпелась страху, но потом досточтимый Лин Сяо взял девочку в ученицы и изготовил для нее амулет, который отпугивал мелких призраков из Преисподней. Затем она и сама многому научилась и больше не боялась нечисти. Но этим утром, почувствовав, что ее кто-то щупает, Янь Хуэй покрылась холодным потом.

Она зарылась головой в солому и услышала старческий вздох:

– Я напугала тебя, деточка?

Тут только Янь Хуэй сообразила, что перед ней госпожа Сяо, а не ее старые знакомцы, всегда являвшиеся без приглашения… Девушка повернулась к старухе, перевела дыхание и брезгливо потерла лицо.

– Бабуля, вы купили меня, чтобы выдать замуж за внука. Зачем то и дело трогать меня?

– Радуюсь я, – улыбнулась госпожа Сяо. – Как же славно, что у моего А-Фу появится жена!

От улыбки морщины на старческом лице изогнулись и собрались в глубокие складки. Янь Хуэй огляделась: за порогом сарая стоял юноша, лучи солнца били ему в спину. Он выглядел как сельский дурачок и ничуть не походил на вчерашнего сообразительного паренька, который насмехался над пленницей.