Но что же будет происходить в это время с конкретным «Иваном Ивановичем»? – Ничего. Паранойял забудет о нём, как о «вздорной единице». Пусть ожидает всеобщего счастья. Этот пример иллюстрирует особое – паранойяльное – отношение к делу и к людям.

Особенности построения коммуникации с обладателем паранойяльного радикала. Грубой коммуникативной ошибкой в отношении паранойяла будет попытка его переубедить. Как бы мы ни старались, как бы ни были красноречивы и доказательны в речах, обращённых к нему, он не воспримет их, останется при своём мнении, и мы даром потратим силы.

Как же быть? – Если идея, которой предан паранойял, цель, которой он беззаветно служит, вас напрямую не затрагивают – оставьте его в покое. Пусть себе работает, стремится, достигает. Не спорьте с ним ради самого спора – дешевле обойдётся.

Если же он оказался прямо на вашем пути, что вынуждает вас либо бороться, либо сдаться – боритесь. Только не с ним непосредственно. Выходите на вышестоящий уровень, на руководство. Отнимайте у него ресурсную базу. Апеллируйте к общественности, вербуйте сторонников. Вовсю эксплуатируйте собственную паранойяльность.

А если её в вас мало – сдавайтесь. Встраивайтесь ему «в кильватер» и, уверяю вас, вы не пожалеете. Благодаря флагману (он же – локомотив) паранойялу вы далеко продвинетесь в своих социальных достижениях.

Паранойял снисходителен к бывшим оппонентам – это очень любопытное и управленчески значимое качество данного радикала. Когда они приходят к нему с повинной, паранойял воспринимает это как само собой разумеющееся^[45].

Напоследок расскажу, как подчас некоторые путают доминантного паранойяла с доминантным эпилептоидом, в характере которого много паранойяльности. В ходе тренинга ко мне как-то подошёл мужчина: «Вы только что рассказали о паранойяльном радикале в характере. Ведь это всё – обо мне. Я никогда в жизни не занимался «мелочёвкой». Я – деловой человек. Строю мосты, дороги, аэродромы в труднодоступных местностях России». Чем не паранойяльная доминанта! Впечатляет, не правда ли?

Я лишь спросил его: «Ради чего вы всё это делаете?» Он мгновенно ответил: «Ради денег, конечно! Я зарабатываю таким образом огромные деньги».

Внимание, вопрос: «Если главная цель поведения – деньги, то какая это доминанта в характере?» – Разумеется, эпилептоидная. Этот мужчина – доминантный эпилептоид с мощной паранойяльной «подкладкой», субдоминантой.

Позже мы поговорим о том, что все другие радикалы, входящие в характер, отдают свои силы, средства, возможности доминанте.

В данном случае человек с паранойяльным упорством и результативностью добивается эпилептоидной цели – разбогатеть и занять важное положение в обществе. Обеспечить материально себя и свою «стаю».

А как бы ответил паранойял? – Он сказал бы что-то вроде: «Глубинка России чрезвычайно богата – недрами, лесами, реками и, конечно, людьми. Ради них я делаю всё, от меня зависящее. Ради развития. Ради будущего». И это не была бы пустая пафосная фраза. Паранойялы так и живут.

Жаль, эпилептоиды не верят в их существование.

ПАРАНОЙЯЛЬНЫЙ РАДИКАЛ

Эмотивный радикал, или Доброта, вкус и такт

«Он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять её положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из её воображения». Л.Н. Толстой

Елена Павловна пыталась работать, сидя за своим секретарским столом, но не могла сосредоточиться. Пять минут назад в кабинет к генеральному директору компании – её боссу – вошёл начальник транспортной службы. По тону, с которым генеральный потребовал его к себе «на ковёр», Елена Павловна догадалась, что их разговор будет нелёгким. Да и чему удивляться? – Плохая работа этой службы стала для всех сотрудников привычной темой для разговоров. А вчера – очередная незадача: из-за неисправности значительного числа автомашин и невыхода на работу двух водителей не были вовремя выполнены заказы клиентов, а это – ЧП. «Вероятно, шеф объявит ему об увольнении. Господи, как он это перенесёт, у него же больное сердце!» – Эта фраза невольно возникла в сознании Елены Павловны, и она поймала себя на мысли, что не знает, кому адресована её последняя часть – Валентину Антоновичу, генеральному директору, или Алексею Степановичу – его нерадивому подчинённому. Ей было жалко обоих.

Неблагоприятный прогноз, похоже, оправдывался. Из кабинета Валентина Антоновича, сквозь массивную дверь, явственно доносился сильный, раздражённый начальственный баритон. Генеральный, когда его допекали, мог запросто выйти из себя и сорваться на крик. Так случилось и теперь. Дверь с шумом отворилась, и в приёмную вышел Алексей Степанович, красный, как из бани. Он пошёл было дальше, к выходу, но почему-то остановился и присел на стул, потирая затылок.

– Что, давление?! – Елена Павловна быстро вскочила со своего места и подошла к сидящему мужчине. – У вас есть с собой лекарство? Что вы принимаете?

– Да, нет. Ничего. Сейчас пройдёт, – Алексей Степанович застенчиво, как показалось вдруг секретарю, посмотрел на неё.

– Нет. Так нельзя. Вот у меня есть дибазол. Он слабенький, но всё лучше, чем ничего. Примите пару таблеток.

Елена Павловна налила в стакан негазированной минералки и почти силком заставила «транспортника» выпить лекарство.

– Садитесь сюда, в кресло. Я вам сейчас тихонечко шею помассирую, – Елена Павловна аккуратно принялась делать массаж.

Алексей Степанович послушно выполнял все её требования.

– Так, думаю, пока достаточно. Вам непременно нужно к врачу. Сейчас же. С этим не шутят. Я звоню в нашу страховую поликлинику. Чтобы прислали за вами машину, – Елена Павловна быстро набрала нужный номер и стала ждать ответа. В это время второй телефонный аппарат на её столе мягко затренькал.

– Вам звонят, Елена Павловна. А вы мной занимаетесь, – сказал Алексей Степанович, вздыхая.

– Ничего. Перезвонят. Здоровье важнее.

Елена Павловна дождалась соединения с поликлиникой и быстро всё уладила.

– Алексей Степанович, я вызвала ещё и нашу медсестру, она отведёт вас в медпункт, и оттуда вы поедете на приём к врачу. Только, умоляю вас, поезжайте в поликлинику. Бросьте все дела.

– Я уже всё бросил. Генеральный велел мне убираться к чёрту из компании. Так что я теперь уже не ваш сотрудник. Напрасно вы хлопочете.

Алексей Степанович исподлобья взглянул на секретаря. Та смотрела на него широко открытыми глазами, в которых стояли слёзы.

– Простите, Елена Павловна. Извините меня. Большое вам спасибо…

Дождавшись, когда теперь уже бывший начальник транспортной службы покинет приёмную в сопровождении медсестры, Елена Павловна осторожно постучала в дверь генерального директора и, помедлив секунду, вошла. Валентин Антонович сидел за столом и просматривал документы.

– Я ещё не закончил. Зайдите минут через семь, – босс не оторвал взгляда от бумаги, которую в этот момент держал в руках. Елена Павловна хорошо знала, что его лучше не оставлять один на один с его мрачными мыслями.

– Я цветы полью, если, конечно, это вам не помешает.

Генеральный пожал плечами.

– Поливайте.

Елена Павловна принялась за поливку цветов, неслышными шагами обходя кабинет по периметру.

– Как ваша Женечка-умница, сдала сессию? – Елена Павловна прервала молчание и нарочно спросила шефа о его любимице – единственной дочери, студентке университета, которой он очень гордился, не чаял в ней души.