Он обнимает капитана крепкими руками, до боли стискивая железными ладонями с короткими пальцами.

– Здравствуй, Бродяга, – говорит капитан.

– Здравствуй, Эсклермонд, – отвечает Бродяга.

Люди со шлюпок при помощи матросов поднимают из трюмов тяжёлые деревянные ящики. Перевезя одну партию на землю, они возвращаются за следующей.

– Тебе не стоит идти с кораблём в Ваноццу, – говорит Бродяга. – Там вот-вот будут конфисковывать корабли тех, кто был связан с Мартовским мятежом.

– Я и не собираюсь. Корабль мой, личный, – отзывается Эсклермонд. – Я вернусь в Ваноццу сушей, словно меня потопили каперы. Нужно увидеться со стариком, отдать ему выручку.

– Это правильно, но будь осторожен, как бы не попасть в руки нашего общего друга – Шёлкового паука.

– Ты узнал о том деле, Бродяга? – спрашивает капитан, и голос его обрывается.

– Да, – тихо роняет Бродяга и отступает на шаг, в темноту. – Они все повешены во дворе сенкатаренской крепости. Месяц назад.

Капитан Эсклермонд поплотнее запахивается в плащ и сумрачно смотрит на синие вершины меловых скал. Он смотрит так долго и так внимательно, что глаза его начинают слезиться.

Луна прячется в облаках. Всё окутывается мраком. Корабль покачивается и скрипит деревянными частями. Однообразный и унылый звук похож на скрип бруса виселицы.

Выглянув из укрытия, луна заглядывает в переплёт маленького окошка, за которым пухлый и белый священник при свете свечи пишет на длинном листе. Что он пишет в маленьком домике на окраине города Сен- Катарен, обвитого плющом и виноградными лозами? Должно быть, это воскресная проповедь, а может быть, просьба о помощи одинокому бедняку, обращённая к богатому покровителю?

«Спешу довести до Вашего сведения, – выводит тонко очиненное перо святого отца, – что по слухам владетель де Вер, известный также под прозвищами Нищеброд и Бродяга, действительно скрывается в горах на севере провинции. В ближайшее время он должен получить помощь оружием от своих сторонников их Мирлауда. Также говорят, он будет искать поддержку для своего дела у герцога Фёррила. Ниже перечисляю имена и прозвища «Сторонников Объединённых провинций», которые мне удалось выяснить: 1) Сигюрдарре Борстен, 17 лет, сын «мартовского» мятежника, писарь в Сиротском суде, признался на исповеди; 2) некий Нину…»

Так много бодрствующих этой ночью. Волчье солнце тревожит тех, кто имеет больше, чем один облик. Сонно шумят листья старых лип в саду наместника Скалла-Веры Кристиана Беера, но его окно горит, словно всевидящий глаз. Чем же занят этот человек, окрещённый «христианином»?³

Маленький, с лицом, похожим на мордочку печальной обезьянки, он нервно ходит взад–вперёд по комнате, временами резко останавливаясь и вцепляясь пальцами, покрытыми чёрными волосками, то в край стола, то в спинку стула. Глаза его прищуриваются, угол рта скептически ползёт вниз, в то время как маленький закрученный ус указывает вверх. Могучий ум упрятан в тщедушное тело, жалкие очертания которого не могут скрыть ни расшитый алый кафтан, ни кружевное жабо, ни башмаки на высоких красных каблуках.

– Пишите, – диктует наместник секретарю. – Всякий, кто доставит сведения о местонахождении Лавранса Маригюрда, владетеля де Вер, по прозвищу Нищеброд, получит награду в тысячу моллеров. Тот, кто доставит его мёртвым, получит двадцать пять тысяч моллеров. Тот, кто доставит его живым, получит пятьдесят тысяч моллеров. Всякий, кто доставит сведения о лицах, ведущих разговоры или активно способствующих отложению провинции от власти истинного регента – принца Карла-Александра, получит 100 моллеров. Для избежания оговоров лица, доставленные в вёльнерство, должны быть приведены к присяге Его Высочеству Карлу-Александру на кресте и Евангелии. В случае отказа они должны быть казнены в тот же день, в случае принесения – отправлены в заключение до полного выяснения обстоятельств их дела. Вы успеваете, Ланселин?

–Успеваю, господин наместник, – тихо говорит секретарь, перо которого с тихим скрипом бегает по бумаге.

–Поставьте число, Ланселин. Обозначьте, что документ написан вами.

–Хорошо, господин наместник.

«Написано рукой дежурного секретаря Осе Ригюрда Ланселина», – быстро выводит со всеми завитушками и росчерками юноша.

–Теперь дайте мне подписать, – говорит наместник, внимательно глядя на Осе Ланселина.

Но лицо юноши непроницаемо. Глаза опущены. От ресниц на щёки падают тени. Он кладёт перо и встаёт из-за стола. В движениях нет ничего, кроме усталости. Юноша подходит к Кристиану Бееру и протягивает ему приказ. Их глаза встречаются. Хотя Осе стоит против света, наместник цепким взглядом охватывает его лицо. На дне глаз юноши – стеклянная пустота.

Наместник широким росчерком пера подписывает приказ. Затем он обнимает секретаря за плечи и ведёт к столу, якобы положить бумагу, а на деле проверяет, не выдаст ли трепет тела внутреннее состояние юноши.

–А теперь езжайте домой, мой мальчик, – отеческим тоном говорит наместник. – Ваш рабочий день сегодня затянулся.

Осе кланяется, берёт шляпу и выходит. Беер тушит свечи и смотрит в окно, как секретарь садится в карету и выезжает за ворота дворца. Отеческое выражение, как старая шкура со змеи, сползает с его лица.

Пожалуй, в отношении юноши Ланселина всё удалось. Восемь лет ведёт Беер собственную игру в отношении таких, как он. Не в пример старому наместнику, обрёкшему аристократические семьи после Мартовского мятежа на нищету и страх, Беер холит и лелеет остатки некогда всесильных родов. Он вернул им былое материальное могущество и величие в обмен на сотрудничество с властями и верность Карлу-Александру. Он верно рассчитал: пуще застенков, создававших героев, эти люди боялись нищеты и забвения. Вот и сегодня юноша Ланселин, не дрогнув, своей рукой подписал приказ о преследовании Лавранса де Вера, друга своего отца, Ригюрда Ланселина, казнённого восемь лет назад. Отныне и навсегда Осе Ланселин связан с властью Карла–Александра. Он будет жить в благополучии и достатке лишь до тех пор, пока власть владетельного князя Арнес распространяется на Скалла-Веру. Превращение сына бунтовщика в лояльного подданного удалось.

Сеть Беера опутывает много людей. Тысячи секретов и тайных документов скрыто в недрах его дворца. В них заключаются купленные путём предательства жизни, безопасность и благополучие. Если Лавранс де Вер всё же осмелится померяться с ним, Кристианом Беером, силами и обратится за помощью к семьям своих былых друзей, он встретит только холодные и злобные взгляды оборотней, испуганных тем, что их превращение может открыться.

Плывёт луна над Ваноццей, городом, полным спящих и неспящих, превращённых и превращаемых. Из окна высокой мансарды смотрит на неё юноша, не имеющий права на имя, которое он носил с рождения, скрывающийся под именем человека, которого уже месяц нет на свете. Заворожено грезит он о своём будущем, ещё не подозревая, что и его превращение не за горами.

2. Война начинается

Утром 15 августа 1701 года Осе Ланселин пришёл в дом деда, когда все сидели за завтраком.

– Сегодня ночью наместник получил официальную бумагу о том, что Северные провинции вступили в войну, – сказал он, поправляя шляпу, которую держал под мышкой.

– В городе уже знают?

– Не думаю, дедушка. Слухи поползут к обеду, а подтверждение через газету будет и того позже.

– Значит, у нас есть ещё четыре-пять часов. Рибурн, – обратился купец к старшему помощнику. – Вы пойдёте на склад, займётесь приёмом товара, но в половину уменьшите операции по его продаже. Следите, чтобы это не бросалось в глаза. А я тем временем отправлюсь на аукцион по распродаже имущества Беерена и попытаюсь перехватить крупную партию спиртного.

– Дедушка, у тебя какая–то блестящая идея? – с улыбкой спросил Осе.

– Больше того, гениальная идея, – глаза старого Баллири засверкали от азарта, – если, конечно, всё пройдёт так, как задумано. Ты позавтракаешь с нами, мой мальчик?