Кэйташи усмехнулся.

«Какая разница, так-то. Что там выпало, что не выпало. Делаем, как считаем правильным. А агнцев от козлищ без нас отделят».

Или взять Коикэ Рури. Наоборот, весьма симпатичная девчонка. Прям, как надо. И фигурка, и личико. Но. Уволена за халатность. И не надо быть ясновидящим, чтобы угадать настоящую причину. Собственно, Чиоко, как женщина, легко смогла её нащупать. А именно, отказ начальнику понятно в чём. А Коикэ при этом, ещё и не хотела об этом говорить. Понятно, что девушке рассказывать про такое очень не хочется. Плюс, нелицеприятно отзываться о прошлом работодателе сильно не принято. А что случилось бы в итоге, если бы Рури не приняли сюда? В конце концов, она вынуждена была бы уступить очередному членоголовому.

Это желание судьбы вершить? Так собеседовала Чиоко. Кэйташи намеренно вышел, когда понял, что хочет спросить напарница. Скорее всего, это желание работать с нормальными людьми.

Тода Эрика. Двадцать семь лет. Тут другой прикол. Есть неписанное правило, что на совсем рядовые должности после двадцати пяти лучше не брать. И это логично, так-то. Человеку нужно наверстать упущенное. Интриги будет разводить, особенно женщина.

Так посмотрите на Тоду. Какие интриги? Бывшая учительница, которая, с её же слов, разочаровалась в профессии. Кстати, второй момент для отказа. Чисто японский прикол. Учитель — это что-то вроде религии. Но, чёрт возьми! Вот не смог человек! И что теперь, всю жизнь страдать? Зачем?

«А может, это желание дать второй шанс? Так же, как нам дали?».

Судо Мичи. Тоже двадцать семь, при этом выглядит лет на восемнадцать максимум. И… хе-хе, удивительно рассеянная девушка. Пришла на собеседование в деловом костюме… и в кроссовках. Пиджак застегнула наперекос. Безусловно, работодатель на такую смотрит и понимает… Нафига оно надо? В работе же будут постоянные упущения.

Да, будут. Ну, так не надо доверять ей ответственные участки. Или, например, большой объём данных выверять. Но вот есть такая штука, называется атмосфера в коллективе. Должен иметься свисток для выпуска пара, а говоря ещё конкретнее, чтобы тот, кто работает в основном нормально, но в чём-то ошибся, посмотрел на Мичи… И подумал, что он не так уж и плох. Мелочи? Поблажки? Нет. Очень важно, чтобы основные двигатели процесса не перегорали. Чтобы, банально, было на кого поорать Окумуре. Выставить виновника перед руководителем повыше, чтобы именно на неё вылился начальственный гнев и остальным не досталось. Ну, а потом, естественно, поддержать девушку морально, показав, какой ты, на самом деле, заботливый руководитель и хороший человек.

А ещё две подружки-хохотушки. Мацубара Мари и Сибата Хотэру. Они даже квартиру у Минами будут на двоих снимать. Обе только-только закончили колледж. Где учились, естественно, вместе. Как и в школе. И на собеседование Кэйташи их тоже вдвоём пригласил. Увидел, что сидят две девчонки, жмутся друг к другу.

Персональщики их завернули… А не «их». А её. Сибату Хотэру отсеяли. Причина такая же, как у Мотизуки Юки — внешность. Сибата круглолицая, как луна. Пухловатая. Мацубара, её подружка, вполне в рамках «корпоративных» стандартов красоты, но без подруги идти не захотела.

«Как бы тут феминистом не стать» — усмехнулся Кэйташи.

Но, вообще-то, это мерзко. Понятно, что все эти начальники средней руки, которые и формируют правила оценки кандидатов, таким образом сублимируют. Стараются получить преференции от своих должностей. Обычно, это мужчина от сорока, которые уже молодым девочкам не нравятся. А хочется. И девочек, и чтобы старость подольше не чувствовать. Жизнь, очень скучную и серую разнообразить. Многим хочется добрать ощущений, которых в юности не получили.

Может быть это самонадеянно. Пытаться изменить сложившуюся ситуацию. Но почему бы не попробовать? Сделать пример другого отношения? В конце концов, когда все плавают в дерьме, других вариантов и не увидишь. Это первая причина.

Вторая — под Окумурой сложится преимущественно женский коллектив. И это крайне приятно для мужчин, которые в этом коллективе работают! Шутка. Но отчасти. Конечно, женский коллектив — это то ещё кубло. Но. Для начала, попробуй сместить Окумуру. Любой мужик, который имел под началом больше трёх дам, сразу же открестится. Только представить, ты, новый человек, попадаешь пусть и на руководящую должность, но в отдел, где много женщин, при этом сложенный женщиной. Изначально сложенный. Тут не то, что яйца покатать, выжить бы. Это сейчас без шуток, именно выжить. Затаившие месть женщины способны такое устроить… Можешь и в оконце вышагнуть.

«А тут ещё, хе-хе, будут в наличии и мужчины, которые будут направлять всё так, чтобы логически не подкопаться было. На месте руководителей я бы задумался. Крепко».

Третий резон. В отдел Окумуры будут стекаться «обиженные». Не сучки, которые мужиками крутят, таким, как раз, женский коллектив нафиг не нужен. Конкуренция жешь. А вот дамы, которым претит заниматься на работе всяким интимным, как раз будут смотреть пристально на женский коллектив, возглавляемый женщиной. И таким образом можно выхватить очень хороших спецов. И опять же, смотря в будущее. Такой отдел ликвидировать… Можно запросто получить обвинение в шовинизме. Двадцать первый век, соцсети. Такая может хейт-волна подняться, захлебнёшься.

И да. Кэйташи не говорил Окумуре. Но девчонки, набранные якобы в архив… Она сама увидит их полезность именно в том отделе, который она будет формировать. В архив набрать можно и ещё. А вот создать сбалансированный коллектив, куда труднее…

* * *

Дверь дорогой машины открылась, когда Кэйташи проходил мимо. Он выругался про себя, потому что дверка перекрыла путь, и принял правее. Специально что ли так сделано было?

— Кэйташи, — тормознул парня голос, когда он уже обходил.

«А?»

Парень сфокусировал внимание на водителе. Ага. Ну, вот и подтверждение его воскресным подозрениям. Рекомая Хана.

— Доброго дня, госпожа, — поклонился Кэйташи.

— Ага, — усмехнулась девушка. — Сядь.

Она кивнула на заднюю дверь… И закрыла свою. Бесцеремонность богачей. Кэйташи вздохнул. И пошёл, куда было сказано. Можно, конечно, впасть в отказ, но какой смысл? Чтобы что показать?

— Привет!

А на пассажирском сидении (слева, разумеется) сидела Сэнго.

— Доброе утро, — вежливо и ровно ответил парень.

Потому что хотели бы поговорить без статусов, в машину бы не сажали. Такую машину, по крайней мере.

— И ты реально каждый день ходишь? — спросила Хана, смотря в салонное зеркало.

— Да, — коротко ответил Кэйташи.

— Ты чё какой-то тихий? — нахмурилась Сэнго. — Случилось чего?

— Сэнго, — насмешливо произнесла Хана. — Мы же не в баре. Что ты хотела? Чтобы Кэйташи матом ответил?

— А-а! — догадалась Сэнго.

— Благодарю вас… Эм, — не по имени же Хану звать в такой ситуации?

— Хиромицу, — пришла на помощь девушка.

— Хиромицу-сан, — повторил Кэйташи.

— Проблема такая, Кэйташи, — сказала Хана и окно водительской двери уехало вниз.

И вскоре в салоне почувствовался тонкий запах табака.

— Нам надо ехать… в одно место, — продолжила Хиромицу. — Я не знаю, как это у тебя получается. Да и, честно говоря, мне это неважно. Но нужно, чтобы Сэнго была в форме. Максимальной форме. От этого зависит… м-м, моё положение, так скажем.

— Понятно, Хиромицу-сан, — спокойно ответил Кэйташи. — Но здесь не получится.

— Почему? — Хана строго посмотрела на парня через зеркало.

— Не то место и, прошу прощения, не та компания, — ответил парень.

— На что ты намекаешь? — сощурилась Хиромицу.

— Воздействие идёт на тонком уровне, — ответил Кэйташи. — Важно всё, настроение, атмосфера, место. Думаю, лучше всего подойдёт прогулка.

— Тогда пошли! — воскликнула Сэнго.

Хиромицу же хмыкнула.

— Вы успеете до девяти? — спросила она.

— Я прихожу на работу в половине, Хиромицу-сан, — ответил Кэйташи. — Собственно, так и придём, может минут на десять-пятнадцать попозже.