— А да, ты же трудоголик, — вздохнула девушка.

— Я бедный, — усмехнулся парень. — А не работу люблю. Видишь ли, в чём дело. Деньги, почему-то, появляются на счету, только после того, как поработаешь. Ах, да. Деньги — это такие разноцветные бумажки…

— Эй! Ты там, часом, не офигел⁈ — возмутилась Сэнго.

— Так это, вымещаю обиду и злость, — ответил Кэйташи. — Положено так. Ты меня динамишь, я злюсь.

— Ага, — фыркнула девушка. — Что-то я сильно сомневаюсь, что тебя некому утешить.

— А это неважно, — ответил парень. — Может, я не переношу отказ? Пунктик такой.

— Не заливай, — усмехнулась Сэнго. — Ладно, на субботу ещё шуток своих заготовь. Демон с тобой, после работы. А ты опять в десять не убежишь?

— Предупрежу домашних, что приду на часик позже, — ответил Кэйташи.

— Это что, до одиннадцати⁈ — возмутилась Сэнго. — Слушай, ты уже большой мальчик! Может хотя бы до полуночи?

— У меня сестра строгая, — ответил Кэйташи. — Скажет, как отрежет. Если до одиннадцати, значит, до одиннадцати.

— Тогда уже я тебе это не забуду! — посулила Сэнго. — И приду к тебе в отдел. Чтобы добрать время.

— Думаю, я смогу договориться с Мэй, — поспешно ответил Кэйташи.

— То-то же, — надменно заметила дама.

И отключилась. Кэйташи опустил руку.

«Сирены, похоже, совсем пролетают, — вздохнул он. — С другой стороны… Всю рыбу не выловить».

Он убрал телефон во внутренний карман пиджака.

«Надеюсь, в этот раз Сэнго одна придёт. Хотя… Бог с ней. С ними. Будет неприятно, если Хана врубит статус. Тогда да, вечер в трубу. А так…».

Кэйташи остановился на очередном перекрёстке.

«Проклятье. Утро же ещё. А уже жара. И это лето только-только началось».

Спина уже мокрая. Парень перевесил рюкзак на другое плечо. Расстегнул пиджак, чтобы хоть немного проветривалось. А впереди всё лето. И натуральное пекло. Когда асфальт становится мягким, а люди одуревшими. И все будут перемещаться перебежками, от кондиционера до кондиционера. Днём адски жарко. Ночью душно. А в поезде вообще сдохнуть хочется.

«О, кстати. Кондиционер», — вспомнил про свою бытовую проблему Кэйташи.

Надо ещё его купить. Хотя бы один. Иначе спать можно будет только в душе. В смысле, под потоком прохладной водички. И за установку кондёра придётся платить. Это же внешнее устройство. Самому ставить нельзя. Минами вчера намекнула, что обслуживающая компания может за такое а-та-та сделать. За электросеть, кстати, тоже, но с этим попроще. Решат, что владелица наняла стороннего электрика, такое практикуется. Просто никому и в голову не придёт, что офисный работник может полезть к проводам. Электричество жешь, это понимать надо, по методу тыка ебан… Э-э, шарахнуть могёт. Такой вот парадокс жизни в большом городе. Человек умеет делать только что-то одно и абсолютно не разбирается в остальном.

Когда Кэйташи подошёл к каналу, от воды потянуло освежающим ветерком. И захотелось тут и остаться. Посидеть в теньке… С удочкой. Вот бы прохожие обалдели! Сидит чел и рыбачит. В канале Императорского дворца. Весьма экстравагантный поступок. Или хулиганка, если смотреть через призму закона. Полиция здесь приедет быстро и оформят. Штраф выпишут, орудия оскорбления достоинства Императора отберут.

«Хотя… За такое могут и посерьёзнее выдать».

Императора тут уважают. Хризантемовый трон, все дела. Символ нации. Это премьер-министра можно поругать. А Императора руками трогать нельзя. Ручки могут того… Чик-чик, мечом самурайским. По плечики откромсають. Или вообще до шеи. Да, капитализм. Да, США союзники. Но может такое вылезти, века из шестнадцатого! «Банзай», выпученные глаза и лицо зверское, которое, как известно, символ абсолютного бесстрашия и презрения к смерти. Не стоит ворошить, в общем. Из этого муравейника, могут не муравьишки, а чужие повылазить.

Звякнул телефон. О, Юичи.

«Ты топаешь, да?»

«Изящно и стремительно».

«Ага. Подожду».

«Ждите. Я приду на третий день. С востока».

«На пятый, вообще-то»

«Сильмариллион мне в печень! Стар я стал. Забываю классику».

В ответ ржущие смайлы.

* * *

Место боли и пыток (зачёркнуто). Архивный отдел

— Подкаблучник! — Кубота открыл дверь. — Признайся в этом!

— У тебя устаревшие, махровые понятия, — отмахнулся Кэйташи, заходя в отдел следом за товарищем. — Так-то это современные нормы жизни.

— Это с каких пор…

— Кэйташи! Ко мне зайди! — крикнула Окумура.

— Сейчас рюкзак брошу и бегу! — откликнулся Абэ.

— Ну? — Юичи обернулся. — Признайся уже!

— Да нифига, — возразил Кэйташи. — Всем доброе утро!

Половина коллектива уже была в наличии.

— Прекрасный денёк, не правда ли? — выдал улыбку Абэ. — Анзу-сан, не делайте этого.

Девушка, подводящая глаза, посмотрела на парня поверх зеркальца.

— Я и так, не знаю куда смотреть, — пояснил Кэйташи. — Гляну, вы все такие красивые! Работу из головы напрочь вышибает!

Ооно Анзу усмехнулась.

— А ты чего такой радостный, кстати? — осведомился Кубота.

— Так в поезде с двумя поругался, — ответил Кэйташи. — Весь негатив на них слил. Осталась только незамутнённая радость от утра. А хочешь, я и тебе настроение испорчу?

Абэ поставил рюкзак под стол. Кубота же плюхнулся на кресло.

— Тогда вообще весь день буду улыбаться, — оскалился Кэйташи.

— Не сомневаюсь, — процедил в ответ Юичи. — Иди уже, хам транспортный.

Поднялась Камата Чиоко и прошла в кабинет к начальнице. Кэйташи последовал за ней.

— Доброе утро, — Окумура была собрана, деловита. — Ну? Готовы рассказывать про корпоративные ценности?

— Всегда готовы, Окумура-сан! — Кэйташи отвесил пионерский привет.

Начальство в ответ посмотрело с прищуром.

— Ты, случаем, не накатил для храбрости? — с подозрением спросила Окумура.

— Окумура-сан! — с обидой укорил Кэйташи.

Та усмехнулась.

— Ладно. Всё, идите, — произнесла начальница.

— Со щитом или на щите! — отозвался Кэйташи.

— Иди уже, спартанец, — отозвалась Окумура.

— Оу, Окумура-сан…

— Потом позубоскалишь, — уже серьёзно ответила девушка.

* * *

Второй этаж. Отдел персонала

Они прошли от лифта до двери, которая отделяла зону общего доступа от помещений только для сотрудников.

— Нормально? — спросила Чиоко, остановившись перед дверью.

И Кэйташи окинул придирчивым взглядом коллегу. Показал большой палец.

— Красива и… сучка, простите, — произнёс он.

— Ничего, но за этот «комплимент» ты мне ещё ответишь, — посулила Чиоко.

Но как-то без огонька, даже с удовольствием это сказала. Она вытащила из-за пазухи пиджака бейдж, приложила его к считывателю. Кэйташи дёрнул дверь. И под писк открывшегося замка, они вышли в коридор.

Там, сзади, за дверью, тишина и рабочая атмосфера. А тут… Стены, отделанные белыми панелями, много света. Нет, народ кучами не толпится и гула голосов не было. Но Кэйташи словил ощущение, будто он пришёл в районную поликлинику. Люди сидят на лавочках, с серьёзными лицами и папками в руках. И взглядами завистливыми провожают. Ну, ещё бы. Такая бизнес-цыпа впереди Кэйташи каблуками цокает. От Чиоко сейчас веет, что она-то в жизни норм устроилась. А на идущего за ней чушка посматривают со снисхождением…

Пока не натыкаются на довольную ухмылку. А потом замечают, что этот якобы лошара, идет, держа руки в карманах брюк. Да и плечи развёрнуты, подбородок вскинут, взгляд снисходительный, сверху вниз. И вообще, образ не сходится с внешним видом. Да-да, хоть и встречают по одёжке… Можно и в рубище выглядеть надменно и даже нагло. Уверенно, в общем. Легко выглядеть крутым в костюме с иголочки. Да только дело не в одежде, а в человеке. Просто для большинства одежда — это часть них самих. Мотив их настроения. Символ статуса, ранга, звания. А вообще-то, дифференциация по цвету штанов, это упрощение для тех, кто мозгами шевельнуть не в состоянии. Костыли для примитивного или слишком ленивого разума, которому нужно обязательно чётко понимать своё место в пищевой цепочке.