Коралина милая, когда ей комфортно, но у нее острые зубки. И хотя то, как она показывала их своей мачехе на днях, меня завело, я бы очень хотел избежать необходимости сдерживать людей, пока она нападает на кого-то за то, что он засранец.

Я осматриваю банкетный зал, залитый мягким золотистым светом люстр. Люди грациозно двигаются, смеются и разговаривают друг с другом в своих дорогих нарядах. В углу играет группа из двух человек тихую музыку, а официанты разносят серебряные подносы с закусками.

Я уже собираюсь направиться в уборную, когда замечаю ее ярко-оранжевое шелковое платье-комбинацию в пол. Мне чертовски нравится, как она уложила волосы: гладко зачесала их назад и заправила за уши, чтобы подчеркнуть четко очерченные скулы.

Каждый раз, когда она укладывает волосы вот так, я думаю только о том, как бы намотать эти каштановые и белые пряди на свой кулак. Использую их как рычаг, чтобы засунуть свой член ей в глотку.

Я так увлечен ею, ее потрясающей фигурой в этом платье, что не замечаю, что она делает. Я не замечаю, что в данный момент она хлопает своими гребаными ресницами, глядя на мужчину в чертовом галстуке-бабочке.

Нет, пока один из его пальцев не проводит по всей длине ее руки.

Я провожу языком по щеке, допиваю остатки своего напитка и ставлю стакан на стойку.

Я не могу его винить.

Коралина — это темный мед.

Сладкая, неотразимая, но с изюминкой, как ни у кого другого.

Идеально выглядящая куколка для высшего общества, которая могла бы надеть туфли на каблуках и завоевать сердце любого встречного. Но в глубине души есть острота и коварство, которые говорят о том, что в постели она будет развратна.

Она — то, чего хочет каждый мужчина, стоящий в этой комнате, но никогда не сможет получить.

Потому что она моя.

Я встаю позади маленькой фигурки Коралины, возвышаясь над ней, и смотрю на мужчину перед ней.

— Сайлас, — выдыхает она, когда моя грудь касается ее спины. Что-то сжимается у меня внутри, когда я понимаю, что ей даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что это я.

— Карсон Блум, — говорит блондин, протягивая мне руку для рукопожатия. Мое появление никак не повлияло на него, в его улыбке уверенность.

Он определенно сын политика.

— Сайлас Хоторн, — я принимаю его предложение и кладу свою ладонь в его. — Ты слепой?

— Что? Нет. Почему… Эй, чувак, какого хрена? — он стонет, когда я сжимаю его сильнее, разрывая сухожилия. Костяшки моих собственных пальцев белеют от того, что я сжимаю его, и я слышу хруст под моей хваткой.

Я наклоняю голову.

— Это единственное объяснение, которое я могу придумать, почему ты не заметил кольца на ее пальце.

— Сайлас, прекрати, — шепчет Коралина, поворачиваясь ко мне лицом и упираясь руками мне в грудь.

Холод разливается по мне, как ледяной яд, не обращая внимания на боль, искажающую лицо Карсона, когда я продолжаю сжимать его. Он издает стон, а я прищуриваюсь в ответ.

— Еще раз тронешь мою жену, и следующий скандал, который твоему папочке придется скрывать, будет твое убийство.

Я отпускаю его руку и засовываю свою в карман брюк. Он прижимает запястье к груди, как будто боится, что я украду его у него.

Я киваю головой себе за спину.

— Спасибо, что пришел, Карсон.

Он даже не смотрит на Коралину, прежде чем сбежать. Как я догадываюсь, чтобы обратиться за медицинской помощью. Я раздраженно провожу рукой по подбородку, переводя взгляд на эпицентр стресса.

Гребаный сексуальный стресс.

Она думает, что это игра, что я шучу, когда говорю, что убью его, если он подойдет слишком близко. Я контролирую эту доску, и Коралина в двух шагах от того, чтобы получить мат.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — она кипит от злости, глядя на меня так, словно ее злобное выражение лица действительно может напугать меня. Она постоянно использует его на Лилак. Это чертовски очаровательно. Как маленький котенок, который думает, что она большая злая пантера. Если она думает, что сломать руку галстуку-бабочке — это плохо, то просто пусть подождет, пока она не увидит, что я сделаю, когда мы вернемся домой.

— Мы уходим, Хекс, — ворчу я, проводя костяшками пальцев по ее щеке. — Сейчас же.

***

Коралина

— Ты не можешь так поступать, Сайлас. Если бы он сделал что-то, что мне не понравилось, я бы с этим справилась, — я вижу, как от смущения горят мои щеки, когда я захлопываю за собой дверь в его спальню.

Я рада, что моя сестра сегодня с родителями, потому что у меня такое чувство, что это будет громкий скандал. К сожалению, мои вещи находятся в его огромном шкафу, а это значит, что для того, чтобы избавиться от этого платья, нам придется продолжить этот разговор.

— Я более чем осведомлен о том, на что ты способна, Коралина.

— Тогда перестань ставить меня в такое положение, когда мне приходится постоянно напоминать тебе об этом.

— Не ставь меня в положение, когда я должен показывать тебе, каким безжалостным я могу быть, — мрачно говорит он, откидываясь на спинку кресла позади меня.

Я смотрю на него через зеркало: его ноги широко расставлены. Его невероятно сильные бедра в черных брюках так и манят к себе.

Не разглядывай его бедра, Коралина. Ты злишься.

— Я даже не могу объяснить, насколько сильно ты преувеличиваешь. Он безобидный.

Снимая серьги, я быстро отвожу взгляд и кладу их на комод рядом с собой. Ткань моего платья царапает поясницу.

— Мне плевать, даже если он чертов святоша. Никто не смеет прикасаться к моей жене, — голос Сайласа звучит хрипло, как будто он стоит у меня за спиной, прямо у моего уха.

Мурашки пробегают по моим рукам, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него в его мужской позе. Я вызывающе скрещиваю руки на груди, готовая открыть рот и отпустить очередной язвительный комментарий, но ловлю себя на том, что отвлекаюсь.

Он снимает галстук с шеи и в данный момент наматывает гладкий черный материал на свою загорелую руку, крепко сжимая его. По моей спине пробегает дрожь.

— Если он приблизится снова, — он замолкает, встречаясь со мной взглядом. — я всажу в него пулю из пистолета, которым трахал твою пизду.

Мой желудок сжимается от желания, когда я чувствую влагу на трусиках от его слов, вспоминаю, какое удовольствие Сайлас может доставить моему телу, когда я ему позволяю.

— Так вот что происходит? — я сглатываю, не обращая внимания на желание в горле. — Когда ты ревнуешь, ты начинаешь убивать.

И поскольку мы одни, поскольку есть только мы, а в тени я всегда вижу другую версию Сайласа, он ухмыляется, приподнимая одну сторону губ, демонстрируя мне свое высокомерие.

— Я не ревную, Хекс, — в его голосе звучит усмешка, темная и требовательная. — Я знаю, какова на вкус твоя нуждающаяся киска, и ты жаждешь именно моего члена. Я защищаю то, что принадлежит мне. Не путай эти два понятия.

— Я…

— Не отрицай, мать твою, — огрызается он, слегка покачивая головой. — Не выставляй себя лгуньей.

Я прижимаюсь спиной к комоду, чувствуя, что мне нужна опора. Мое тело слабеет, но голос остается твердым, и я пытаюсь поддержать образ, что он мне не нужен.

— Пошел ты.

Сайлас медленно начинает расстегивать несколько верхних пуговиц рубашки, обнажая золотисто-коричневую кожу под ней, заставляя мои бедра тереться друг о друга под платьем.

— Ты могла бы, если бы позволила себе. Сексуальное подчинение мне не делает тебя слабой, Коралина, — он наблюдает за мной, трахая меня взглядом. Интересно, видит ли он, как бьется мое сердце под его пристальным вниманием. — Ты хочешь командовать там? Я подготовлю почву, по которой ты сможешь ходить. Здесь? Отпусти свои мысли и позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, детка. Дай мне контроль, и я покажу тебе, как приятно это чувствовать.

Контроль.

Откажись от контроля.

С чего бы мне это делать, если я только что обрела подобие этого? С чего бы мне отказываться от всего этого ради какого-то гребаного парня?