Моя соперница со рвением отличницы изучила все привычки и прихоти своего эгоиста-мужа и старается предугадать любое его желание. Но чем больше она вкладывает в эту затею сил, тем больше его раздражает своим покорным взглядом и детской неловкостью.

Чувствуя постоянную вину перед ней, Матвей старается от нее сбежать. Мы всегда избегаем того, перед кем виноваты и кому должны. Чтобы не застрять в самобичевании, мой любовник вновь преподносит жене какой-нибудь приятный подарок: очередную шубу, колье с бриллиантами, машину.

У меня создавалось ощущение, что и я часть их жизни. Только злая штука всего этого существования состояла в том, что жена обо мне не знала. Или догадывалась, но упорно ничего не предпринимала для того, чтобы меня устранить из своей жизни.

Возможно, Милана смирилась с тем, что если не будет меня, то в любом случае будет еще одна и еще. Она отлично понимала то, что мужчина, у которого есть власть и деньги, никогда не будет принадлежать ей одной.

Конечно, в документах стоял тот самый заветный для женщины штамп, который как бы указывал на то, что у законной жены больше прав на обладание ресурсами мужчины, впрочем, как и им самим.

Вот только беда жизни состоит в том, что ни один штамп не гарантирует никому еще вечной преданности и любви. Хотя с ним как-то удобнее и спокойнее, со штампом, разумеется.

И именно поэтому я подумываю о том, что неплохо бы и мне заполучить этот привлекательный статус законной супруги, благо и повод у меня есть подходящий – я беременна от Матвея, но ничего пока ему не сообщила, выжидая того срока, когда аборт сделать будет уже невозможно и от души надеясь на то, что наши отношения станут другими.

Но, как бы я ни старалась утаить шило в мешке, мой любовник догадался о том, что я жду ребенка.

Еще бы, ведь у него как у многодетного отца, есть огромный опыт в этих делах! К состоянию вечной беременности своей жены он практически привык, а потому старается всеми силами развлечь себя на стороне.

А тут – бац! И опять тоже самое! Но, может быть, в этот раз будет сын? Именно сына ждал мой возлюбленный, а не очередное известие о том, что будет девочка, так ужасно разочаровавшего его каждый раз.

Я молилась о том, чтобы анализы показали соответствующий результат, совершенно не чувствуя никаких угрызений совести от того, что сама участвую в чудовищной дискриминации еще неродившегося ребенка по гендерной принадлежности.

Настолько сильно я стала похожа на Милану, что с таким же упорством маньячки старалась угодить Матвею, совершенно не представляя, а что будет, если он не разведется с женой и мне придется самой воспитывать ребенка, родившегося вне брака?

Нет. Я была почему-то уверена в том, что теперь уж точно козырная карта в моем рукаве. И мне было откровенно плевать на то, что четверо девочек останутся без отца.

Не думала я о каких-то чужих детях, а только о своем благополучии и о том, как мне устроить свою жизнь так, чтобы ни в чем не нуждаться.

А ребенок бы навсегда привязал его отца ко мне. Этот пример я наблюдала уже очень давно.

Матвей сам нашел мне врача, который, по всей вероятности, сопровождал и его супругу, и даже лично меня отвез к нему, чтобы удостовериться в том, что я его не обманываю.

Я знала, что жизнь моя изменится теперь навсегда.

Матвей женат. Это я узнаю сразу же, как только мы приезжаем в гостиницу. Наверное, при этом известии любая адекватная девушка закончит все контакты с тем, кто несвободен. Это табу. И для меня в том числе.

Я всегда считала, что с женатыми мужчинами связываются женщины только с очень низкой самооценкой. Быть всегда запасным вариантом и всего лишь для временных утех, ну такое себе.

И все-таки. Я связалась. Хотя, разумеется, могла бы, снова вернуться в ту каморку, в которой жила, продолжать экономить и каждый день слушать очередные разборки между соседями.

После совершенно шикарных условий, которые предложил мне Матвей, я не смогла себя заставить снова испытывать бедность и нужду. Такое состояние, если оно длится долго, удручает и лишает самоуважения.

Но ведь и быть всего лишь любовницей тоже не самая прекрасная перспектива для той, которой через пару-тройку лет исполнится тридцать пять. А что потом? Выйти в тираж и снова оказаться среди людей с неустроенной судьбой и много работать?

Нет. Я отдавала себе отчет в том, что устала пахать и во всем себе отказывать. И быть всегда честной стало для меня такой же роскошью, как и спать на белоснежных простынях и есть из тончайшего фарфора золотыми ложками.

Проснувшись в гостинице среди всего великолепия, которое меня окружало, позавтракав прямо в постели, и никуда не торопясь, я вдруг до такой степени захотела хоть каким-то краем стать частью той сытой жизни, которой жил мой любовник, что, ни секунды не сомневаясь, согласилась на те условия, которые он предлагал.

Мне предстояло переехать в ту квартиру, которая была в его распоряжении для таких встреч. А также заставить себя брать у него деньги и подарки. Именно тогда мне пришлось побороть стереотип внутри себя, что деньги у мужчин берут только проститутки.

И законные жены тоже пользуются деньгами своих мужчин. А это не делает между деньгами теми и этими никакой разницы.

Когда мужчина предлагает женщине деньги, это говорит лишь о том, что он хочет помочь ей финансово, и больше ни о чем. И это всего лишь благодарность за время, которое она провела с ним.

В тот момент я не думала о дальнейшей перспективе развития наших отношений абсолютно. Моя незаметная роль меня вполне устраивала. В конце-концов быть любовницей без тяжелого быта и каких-то ежедневных обязанностей иногда привлекательнее.

И, на мой взгляд, очень сильно торопятся те женщины, которые стремятся всеми силами увести женатого из семьи. И, если я сейчас скажу, что я не стремилась увести Матвея из семьи, где только что родился очередной ребенок, то ни разу не совру.

Меня вполне устраивали очень редкие наши встречи в той новой красивой квартире, в которой я жила. Ничего в моей жизни не изменилось, кроме одного – я перестала работать, изнуряя себя, по выходным и по праздникам и допоздна.

Я перестала стремиться к показателям и премиям, появляясь на госслужбе лишь только для того, чтобы показать окружающим очередное платье или украшение. И, добившись того, что мне теперь все завидуют, довольная, уходила домой.

Да. Женщины, которые еще вчера были склонны жалеть меня, теперь шушукались за моей спиной, обзывая не самыми приятными эпитетами, поскольку все-таки выяснили, кем был мой мужчина. И именно, благодаря такому расследованию своих коллег, я тоже узнала о том, что Матвей занимает солидную должность на государственном уровне, что денег у него достаточно, чтобы не просто изменять жене, а изменять с размахом, тратя на свои утехи не просто семейный бюджет, а тот, который выделяется, например, на строительство больниц или дорог в нашем округе.

Все это я отлично понимала, но никаких угрызений совести совершенно не испытывала. И тем, кто активно полоскал мое красивое имя в грязи, я могла бы посоветовать только одно – пожить хотя бы один день моей той очень порядочной жизнью, в которой, кроме тяжелого труда и постоянных ограничений, ничего не было.

Стресс взял меня за горло настолько мощно, что оказаться снова в какой-нибудь квартире среди маргиналов и неудачников я не хотела.

Наоборот, нежиться подолгу в постельке и неторопливо пить кофе по утрам, баловать себя походами по магазинам и спа-салонам мне настолько понравилось, что я отбросила последние шевеления своей совести, которая, воспитанная у строгой матери, назойливо пыталась меня вернуть в рабские для меня условия, называя это честностью и порядочностью.

Я перестала теперь бояться потерять работу, поскольку прекрасно усвоила – если мужчина вложил в женщину уже очень много денег, то избавиться от нее ему будет очень трудно.