Сказав это, Боря подмигнул и ушёл, едва не хлопнув дверью.

«Пошутил или вправду сказал?» — ещё подумала Наташка и поняла, что только что очнулась как от гипноза.

— Хорош сантехник! — вдохнула дама, так и не дождавшись цветов. — Помылся, зубы заговорил, чай выдул и так и ушёл, к ней не притронувшись.

Вроде как наряд не выполнен. И тут бы ей мороженку из холодильника достать и в депрессию впасть на любимом диване в окружении пледа и мягкой подушки. Но спустя пять минут снова стук в дверь, поцелуй, едва отдышавшись, в щёку и тюльпаны в придачу в руки.

А он уже снова куда-то уходит в ночь и неизвестно, когда вернётся.

«Главное, что не к Оксане», — подумает Новокурова, успокоится, но дверь прикроет, только когда шаги ниже седьмого этажа продолжаться.

Глава 14

Другие две

Если постоянно капризничать и ждать от других, что они должны ухаживать, заботиться и нести ответственность за тебя — это инфантилизм. Если хотеть делать всё время всё вместе и смотреть в одну сторону, чтобы быть не разлей вода — это зависимость. Но если требовать постоянного внимания, беспрекословной отдачи и любви к себе, не замечая желания и потребности другого — это уже эгоизм.

«Как хочешь, так и понимай. Такова жизнь», — пробурчал внутренний голос.

— Что людям вообще надо в такой час? — пробурчал Боря, поглядев на дисплей телефона, где куча пропущенных и сообщений и процесс этот не прекращается.

То сообщение, что от Дарьи Сергеевны пришло Глобальный выделил и перечитал неспешно, сидя за рулём. В этот час ночной ему было непросто решить, куда ещё заехать, пока номерной знак с покорёженного бампера совсем не отвалился.

«Есть приоритеты. Их и держись», — отрекомендовал внутренний голос и щёлкнув каблуками как адъютант-поручик, отбыл восвояси.

А глаза уже бежали по строкам…

«Похоже я начинаю немного понимать какие люди меня окружают. И что им от меня нужно. Кому-то важно, чтобы я была удобной и соглашалась. Кому — то, чтобы смотрела в одну и ту же сторону и хотела того же, что им, а кого-то я сама обязана окружить заботой и поддержкой. Потому что — родственники, друзья и всё такое прочее должно иметь приоритеты. Но во всём этом изобилии эгоистов, инфантилов и зависимых — я одинока, Борь. Одна (или почти одна) со своими пожеланиями и меркантильными взглядами, от которых зависит уровень моего либидо и уважения. А как мне со всем этим разобраться, если человек, ради которого я готова на баррикады, вдруг объявляет, что ждёт ребёнка на стороне? Я же за тебя горы сворачивать готова. Даже сейчас. Но где ты? Почему не рядом? Татьяна Юрьевна тоже переживает».

Тут-то Боря и понял, что место для отступления ещё есть. Всё-таки третьего человека примешала. А где третий, там и четвёртый. А это уже — толпа, в ней легко потеряться со всеми претензиями. Но заехать надо. Символические цветы вручить и «спасибо» сказать.

«А то как-то неправильно получается», — добавил внутренний голос и напомнил, что цветов в багажнике только алая роза и один тюльпан остались: «Но хотя бы знаем точно, что кому дарить. Там, где Дашка за любовь и привязанность ратует, Татьяна Юрьевна ищет забав и постоянства в некоем служении. А что там под черепной коробкой, по сути не важно. Лишь бы Дашка не переживала, а подруга за ней присматривает и все довольны».

Пока ехал по пустой трассе, на телефон снова сообщение прилетело. Боря по первым строкам понял, что пишет уже Жопкина, у которой из всех подспудных желаний только желание выйти за него, чтобы поменять фамилию.

«Люди, (которые человеки) всегда стремятся быть нужными и всё делать правильно. Зачем? Почему? Для кого? Неужели быть правильным это так здорово? Нет скучнее человека, чем правильный отличник в школе, или правильный работник года в офисе. У них же один грёбанный день сурка, господин. Жизнь без разнообразия. Без смены ритма с ума можно сойти. Правильный завтрак, правильный костюм, правильные ботинки, вовремя добирающийся на работу клерк, чтобы без опозданий, и правильные выходные в виде похода в магазин за правильными продуктами на неделю. А ещё правильное посещение родственников, потому что так принято. Как же это всё скучно, Борис! А соль в том, что скучные люди никогда не замечают, что они скучны. Им даже в голову не придет, что их собеседник с ними зевает. Я ненавижу правильных людей. Фу на них. А вот вы не совсем правильный. Правильный человек бы меня выгнал и на порог не пустил, а от Даши ни на шаг не отходил. А вы на двоих совсем не против, что я у вас третья. И это тоже неправильно, но… так кайфово! А ещё этой своей неправильностью вы целый город на уши поставили. Потому что по натуре вы — лидер. А наше дело маленькое. Идти за вами. Поэтому очень надеюсь, что я не зря сегодня делала депиляцию зоны бикини Дашке и сама использовала столько крема, что хватило бы на смазку корпуса Боинга. Так и чего мы тут обе сохнем зря?»

Тут-то Боря и понял, что набухались обе в щи. Размотало на откровения. Значит надо зайти в магазин за «правильным» вином для Татьяны Юрьевны и правильным соком для Дарьи Сергеевны. Но в час ночи работают лишь неправильные грузчики. Их можно считать фишкой города, если не понимать, что перевезти они могут в этот момент что угодно, в том числе и алкоголь, и сигареты, и пиццу, и сработать за такси, если кто-нибудь в дрова, а требуется перенести желеобразное, но ещё пукающее тело из пункта А в пункт Б.

«Полезные ребята. Отличное прикрытие», — добавил внутренний голос и Боря без сомнения поехал к Дашке. Потому что — правильно. Но в то же время — нет. А как быть — да кто его знает?

Надо просто быть, а не казаться. Правильно же поступил, когда Соне за автомобиль накинул, так как в тачках обычно говно возят, машины на заводах стоят, а в автомобилях люди ездят.

И когда Вере отказал — тоже правильно, хотя после дня рождения — уже вроде как неправильно. Обиделась же. Но что Наташке денег в холодильнике оставил — это правильно. Проснётся, кушать захочет, откроет холодильник, чтобы снова на пустоту посмотреть, а там — сумма на месяц радости. И сразу улыбнётся и жить захочется.

«А если сильно есть захочет, то даже грузчиков ночных с пиццей закажет», — добавил внутренний голос, пока Боря цветы достал и ключи из барсетки выудил, чтобы не будить никого, если спят уже.

Как оказалось, Татьяну Юрьевну действительно вырубило на диване в зале. А вот Дашка сидела на кухне, давно смыв весь макияж и весь день наводимую красоту и давно ничего от жизни не ждала. На разборках не убили — уже хорошо. Неплохо день прошёл.

Боря невольно залюбовался ей в свете тусклой, эротичной подсветки. В её естественной, усталой красоте Дашка не была не была красива на десять баллов из десяти, если бы кто-то вдруг взялся судить её на конкурсе красоты, но при этом была довольно мила и внешне походила на какого-то пушного зверька: нахохленного, но компактного, юркого и удобного в своём пушистом халатике. Невысокого роста, худая, кто-то даже скажет, что тощая, она до такой степень накачала живот, что беременность на этих месяцах почти не была заметна. Всякий, кто посмотрел бы на её живот, сказал бы просто «пельмешков поела!».

А она и поела. Не весь же день голодной сидеть и принца ждать!

Боря протянул алую розу, коснулся щеки. Другой щеки коснулся губами. Обнял сбоку. Она в ответ ладонью по щеке небритой провела, чтобы удостовериться и с полузакрытыми глазами, что не сон и не Таня чудит. А свой, родной пришёл.

— Боря.

«Тихо, Танька спит», — должен был он прошептать как само собой разумеющееся, но первым делом животик погладил.

Потому что — так правильно. Ну а сурово-природное это в нём или нежно-приобретённое, уже не важно. Важно расплачиваться, когда натворил. Ведь если зачал жизнь, то уже — ответственный.

Боря подхватил Дашку на руки и тут же понёс в спальную, пока мозг окончательно не отключился. Что, если сегодня быть настолько неправильным, что даже Татьяну не будить с вопросом — третьей будешь? Что, если нарушить правило ЖМЖ, а снова вдвоём побыть? Как тогда, в спортзале Юность, когда лечили друг друга.