Будь у Аргалора цель или враг, за которым он мог бы погнаться, то всё решилось бы просто: умерли бы воры или сам дракон, но Аргалор не знал, кто его цель и где они, и это сводило его с ума.

Одной единственной мысли о том, как воры перебирают и любуются его золотом, было достаточно, чтобы сделать Аргалора больным.

Кошмары, отсутствие сна и паранойя делали из красного дракона нечто очень опасное и не очень адекватное, но даже в таком состоянии Аргалор отказывался сдаваться и бросать свои основные цели.

Хоть возвращение домой из путешествия в Великие степи и закончилось успешно, не считая воровства всех сокровищ, но Аргалор прекрасно понимал, что их победа слишком близко подошла к понятию «чудо».

Да, он разработал план, который сработал именно так, как он планировал. Нет, даже лучше. Вот только при этом имелось столько условий того, что что-то могло пойти не так с ужасным концом, что это Льва совершенно не радовало.

И ответ, как не допустить подобного в дальнейшем, был очень прост — Аргалору нужна была сила, чтобы самолично перекраивать подобные ситуации на свой лад.

К сожалению, даже будучи драконом, Аргалор противостоял не просто каким-то там смертным, а таким же, как и он сам, драконам, у которых, вот беда, были тысячи лет, чтобы стать просто абсурдно могучими.

Пытаться задавать их чистой силой было бесполезно, слишком велик был разрыв. Аргалор был слишком жаден, чтобы ждать сотни и сотни лет, когда он достигнет драконьего расцвета.

Следовательно, если нет возможности изменить сами силы, то надо улучшить навыки по их использованию.

Сосредоточившись на могущественных и сложных заклинаниях и ритуалах, Аргалор достиг впечатляющих результатов. Одно из его заклинаний, пока что не имеющее название, так как Аргалор не хотел называть его «Огненной струей», было способно пробивать насквозь старых штормовых великанов, по крепости если и уступающих старым драконам, то лишь немного.

А призыв Огненного колесничего в потенциале позволял уничтожать целые города.

Иногда Аргалор инстинктивно сравнивал мощь Земли с теми силами, которыми он овладел на Таросе, и Огненный колесничий впервые достиг того уровня, когда ядерное оружие могло оказаться бесполезным.

Даже если забыть о том факте, что Колесничий мог двигаться очень быстро, просто улететь от взрыва, то остаётся тот простой факт, что дух на данном уровне сил не нуждался в физической составляющей.

Если бы Колесничий частично скрылся бы в духовном мире, укрепив своё тело, то он имел неплохие шансы восстановить свою сущность после взрыва.

А затем он бы сжигал целые кварталы, просто проезжая мимо них.

Тем не менее, как показала практика, когда ты имеешь дело с противниками равного или превосходящего уровня сил, то полагаться на несколько одиночных медленных способностей равносильно поражению.

Именно поэтому, хоть Аргалор всё ещё страдал от потери сокровищ и кошмаров, он активно взялся за тренировки магии и… тела.

Иронично, что проблемы со сном, которыми он страдал ещё на Земле, вновь настигли его, но уже в другом мире. И, имея опыт борьбы с такой проблемой, Аргалор решил использовать тот же способ.

Работая одно время в банке и помогая людям расставаться со своими средствами, Лев Думов, как это ни странно, имел каплю совести. Её не хватало, чтобы в то время заставить его бросить работу, но достаточно, чтобы мучить его ночью.

Спустя время этого оказалось достаточно, чтобы Думов перебрался с «поля» на офисные должности, но тогда единственный способ борьбы с кошмарами был тренажёрный зал.

Лишь полностью выжимая своё тело до конца под штангой, Лев мог рухнуть в сон без сновидений.

Аргалор взял тот же принцип, заставив построить ему гигантскую качалку.

Инженерам пришлось изрядно повозиться, чтобы соорудить некоторые из тренажёров с учетом нечеловеческой физиологии их нового владельца и его гигантских размеров. Та же скамья под штангу, как и многое другое, были от и до заполнены рунами укрепления, чтобы конструкция могла выдержать гигантский вес. Месяц за месяцем Аргалор приходил в это место и начинал тягать железо, пока полностью не обессилевал, а боль в мускулах почти сводила с ума.

И это дало свои ужасающие плоды.

По своей сути каждый дракон являлся воплощением природной приспосабливаемости. Жадные штормовые великаны делали всё, чтобы повторить эту особенность, но они добились лишь жалкого, уродливого подобия, имеющего множество недостатков.

Драконам не нужно было качаться или тренироваться, чтобы становиться сильнее. Сама природа их сущностей стремилась сделать их сильнее.

Но что будет, если дракон добавит к этому уравнению множитель своих собственных усилий?

Благодаря победе над Баросом Аргалор за год вытянулся аж до четырёх с половиной метров, став вместе с шеей высотой ровно девять метров. Тем не менее тренировки с весами не сделали его выше, они сделали его шире.

Толстые лапы дракона раздулись, но теперь на них прекрасно прослеживалась мускулатура. Могучая грудь оказалась четко окантована, а мышцы спины перетекали и сжимались при каждом шаге. Даже хвост претерпел изменения, ведь Аргалор не забывал поднимать гири в том числе и им.

Однако физические тренировки были лишь частью программы Аргалора.

Столь медленный каст «огненной струи» был настоящей насмешкой над его знаниями магии.

Лев видел два способа решения этой проблемы: медленный и постепенный прогресс, нарабатывая сотворение сложного заклинания, пока он не сможет делать это с закрытыми глазами, или, куда более сложное, использование двойного кастинга.

Последний навык являлся визитной фишкой всех начинающих могущественных магов, ведь используя его, они были способны творить сразу два заклинания.

Подобный магический подвиг требовал от заклинателя существенных затрат в плане контроля. Это было, мягко говоря, очень сложно. И требовалось упорства и усидчивости, которым обладали немногие.

Жаждущий мести Аргалор вполне подпадал под эти условия, поэтому уже на девятый месяц двойной каст сдался его усилиям.

Также, испытав боль от сломанных костей под ударами Мучителя, Думов как никогда загорелся желанием освоить магию жизни и при этом не беспокоиться, что нечаянно отрастишь себе второй хвост или лишнюю лапу.

Глядя на буквально истязающего себя дракона, о нём даже забеспокоилась сама Эви. Запертая вместе с упертым ящером, великий дух сама не заметила, как поддалась стокгольмскому синдрому, начав видеть в своём пленителе всё больше положительных качеств.

Шпионы, воры, убийцы и прочие преступники нескончаемым потоком отправлялись в подземные лаборатории дракона, откуда они уже никогда не возвращались.

Эксперименты с целительством всегда требовали много подопытного материала, но настоящей причиной было желанием Аргалора освоить ещё и химерологию.

Уродливые, с ног до головы покрытые глазами твари скрывались в темноте ставшего жутким поместья дракона. Их единственной целью было высматривание воров и грабителей.

И не моргающие взоры видели слишком многое, чтобы смертный разум мог выдержать и не сойти с ума. Но дракону было плевать, если их жертвы позволили бы ему поймать воров и ослабить свою паранойю.

Тем временем Стальбург и Ольборг покрылись тьмой. Больше в городе не слышался смех или громкие голоса. Служба безопасности рыла носом землю, ища любые признаки предательства или инакомыслия.

Артефакты-зрачки только-только установили на некоторых главных улицах, но они уже, не мигая, сверлили мир.

Следуя примеру своего повелителя, корпорация за год стала невероятно опасным и подозрительным местом. Где за любой подозрительный разговор ты на следующий день мог очнуться уже в тюрьме. Доносы и подозрения были такими же распространёнными явлениями, как листья в лесу.

Впрочем, у подобного способа вести дела были и положительные стороны. Так, всякий намёк на преступность был полностью вырезан с тела Аргалориума. Даже темные эльфы притихли, опасаясь привлекать к себе внимание.