Я позволяю себе рассмеяться. Это то, что ожидается от женщины, которую влечет к мужчине. Она льстит ему, потакая его чувству юмора.

— Признаюсь, я бы с удовольствием прочитал это хотя бы для того, чтобы ответить на несколько моих собственных… — он замолкает.

Я насторожилась. От меня ожидалось, что я попрошу закончить предложение. Это подтвердит мой интерес к нему и его мыслям. Но психолог во мне видит изменение его дыхания. Расширение зрачков. Его адреналин просто взлетел. Он отрепетировал этот вопрос, отрепетировал момент. Если бы это был обычный разговор, его поведение бы не изменилось.

Он готовится соврать.

Я облизываю губы, привлекая его внимание к моему рту.

— Что вы хотите знать, агент?

Он оставляет руку на моей шее, движение с оттенком доминирования.

— Ключ, — говорит он. — Что случилось с ключом?

Ключ, который Малькольм Нобл носил на шее. Тот, который я воткнула в его яремную вену, чтобы положить конец его жизни.

Орудие убийства.

Никто, кроме Грейсона, не знает всей правды о том, что случилось той ночью. Что мой «отец» заставил меня помочь, забрать жизнь девочки. Что я, в свою очередь, убила его, когда он на меня напал. Что я врезалась в дерево, пытаясь покончить с собой…

Правда намного мрачнее, чем история, которую я рассказал ФБР.

Я подхожу к нему ближе и кладу руку ему на грудь. Мое касание служит двум целям. Отвлечь его от моего сердцебиения, которое учащается, когда я вру, и сместить фокус его внимания на сексуальное напряжение между нами.

Он может быть федеральным агентом, но он все еще остается мужчиной. Простым в своих желаниях. Секс — проверенный метод контроля.

Я глубоко вдыхаю, позволяя своей груди касаться его груди.

— Я не помню, — говорю я, и мой голос дрожит. — Должно быть, он потерялся в какой-то момент во время его нападения… или во время аварии. Я не знаю и не уверена, что хочу вспоминать…

Он хочет стать героем моей истории. Он хочет трахнуть меня, не чувствуя вину.

Этого никогда не произойдет. Моей сказке нужен антигерой. Мужчина, который заглянет в черную бездну моей души и облизнется, жаждя поглотить меня.

Все, что нужно сделать, это посмотреть на скан моего мозга, чтобы убедиться в этом.

Когда он отстраняется, то прищуривается, взгляд замирает на том месте, где большой палец лежит на моей шее. Я замазала тональным кремом синяк, оставленный грубым прикосновением Грейсона. Нельсон замечает это и мне интересно, возбуждает ли его мысль о том, как грубо я трахаюсь, стараясь забыть обо всех проблемах.

— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. — Он отступает, не предпринимая никаких действий.

Я киваю, скромно заправляя прядь волос за ухо.

— Обязательно. Спасибо.

Я поднимаюсь на верхнюю ступеньку и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он уходит. Пока он удовлетворен моими ответами, но как только пыль уляжется — как он выразился — у него появятся еще вопросы. Эти мелкие несоответствия, которые побуждают мужчин вроде него выполнять свою работу и преуспевать в ней.

У него больше общего с теми людьми, на которых он охотится, чем он думает. Как еще он мог заниматься такими делами, залезать в головы извращенцев, чтобы привлечь их к ответственности? Если агенту Нельсону придется пережить одно или два ужасных события, то, возможно, он сам превратится в злодея.

Как и Грейсону, Нельсону нужно, чтобы все кусочки точно соединялись друг с другом. Он не успокоится, пока не получит все ответы.

Глава 37

ПЕШКА

ГРЕЙСОН

У каждого убийцы есть почерк. Даже подражатель, пытающийся подражать другому убийце, оставляет после себя личную визитную карточку. Почерк, как отпечаток пальца, отличает его преступление от других.

В отличие от мотива убийцы, его почерк заложен глубоко в психике. Это навязчивая идея, которая возникает еще до его первого убийства. И точно как одержимый, убийца не сможет отрицать свое плотское желание совершить это действие.

Он вынужден следовать почерку.

Мой почерк довольно прост: пытки. Лондон обнаружила это достаточно легко, заметив, что я получаю удовольствие от постановки сцен, в которых мои жертвы в конечном итоге умирают.

Не все, что я делаю, должно быть тщательно продуманным. Для меня, красота кроется в простоте.

Но этот один аспект дает нам очень четкое представление об убийце-подражателе.

Если присмотреться, то можно увидеть, где линии убийств перекрывают друг друга, а где нет, создавая тем самым новый узор — его почерк.

В сегодняшней газете есть интересный заголовок: «Власти подтвердили два убийства, связанных с одним убийцей».

Вторая жертва убийства была обнаружена в другом парке Рокленда. Тот же почерк — перерезанное горло, тело выброшено. Но пресса не раскрывает никаких других подробностей. Нет никаких упоминаний о том, было ли что-то написано кровью на груди жертвы.

Мне нужна эта информация.

Прошла всего неделя с тех пор, как обнаружили Ларри, и агент Нельсон и детектив Фостер примчались к месту преступления. Семь дней между жертвами.

Интересно, что думает Лондон. Как она оценивает эскалацию нашего маленького подражателя. Он злится, что пресса не обращает на него внимания? Или что власти отказываются объявить, что я появился в Мэне?

Мне так любопытны ее мысли, что я ищу подсказки в газетах. Онлайн. В новостях. Но федералы держат Лондон в безопасном месте. Никаких заявлений от доброго доктора.

Если подытожить, то это доказывает, что у нашего подражателя есть инсайдерская информация. Общественности так и не рассказали о том, что нашли мою ДНК. Не знаю точно, но верю, что прилежный подражатель, а он пока такой, не будет действовать только на основе теорий. Особенно, если она исходит от СМИ.

Наш подражатель имеет доступ к местам преступления.

Нельсон прибыл в Рокленд первым, объявив, что это место преступления принадлежит ФБР, несмотря на то что местная полиция возражала и писала кипятком.

Фостер появился следом, как всегда наступая Нельсону на пятки. У него нет официальной власти в Рокленде, но он работает не ради зарплаты — он подпитывает свою одержимость. Он преследовал меня со времен убийств в Нью-Касле, и не может допустить, чтобы какой-то бравый молодец из ФБР налетел и украл его славу.

Мы не можем подобраться ни к одному из этих героев — они слишком осведомлены, слишком непостоянны. Итак, нам нужна точка зрения со стороны. Способ пробраться на места преступлений без того, чтобы заявляться на них физически.

Я отрываю взгляд от газеты и вовремя отмечаю нашу цель.

Техник судебно-медицинской экспертизы Майкл Лоусон работает в Департаменте полиции Рокленда. Ему двадцать пять, всего несколько месяцев назад у него родился ребенок, и на нем висит ипотека, которую он не может себе позволить с такой-то зарплатой. Он полностью поглощен жизнью.

Идеальный кандидат.

ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ?

Это вопрос, который я задаю всем своим жертвам. Это мой первый ход на шахматной доске — наше первое взаимодействие. Ответ — подсказка для создания ловушки. Разговор не обязательно должен происходить лично. Наши ответы лежат на поверхности. Стоит только присмотреться.

Мы можем разобрать любого человека до самых простых инстинктов, просто раскрывая его страхи. Каждый выбор, который мы делаем или сделаем, основан на том, что нас пугает. Страхи направляют нас.

Возьмем, к примеру, нашу цель. Давайте разберем его на кусочки.

Сейчас он сидит на скамейке. Полуденное солнце светит ему в спину, пока он роется в телефоне. Его не очень интересует то, на что он смотрит — главное не смотреть на женщину в элегантном костюме, стоящую в полуметре перед ним.

Она прекрасна. Блестящие светлые волосы падают на плечи упругими волнами. Серая юбка-карандаш облегает изгибы — не слишком пошло, но места для воображения почти не остается. Она элегантная и чувственная.

Остальные пешеходы, стоящие у автобусной остановки, тоже ее замечают. Один мужчина без стеснения пялится на нее.