Что-то внутри меня надломилось, в горле застревает комок. Я задыхаюсь от горечи. Но я с усилием делаю вдох, подавляя боль. Я должна.

Когда-то я притворялась. Я снова смогу. По крайней мере, теперь я знаю разницу.

Пока агент обходит резервуар по периметру, я поднимаю свой щит. Заканчивая обход, он ругается себе под нос:

— Пресвятая дева Богородица.

— Пожалуйста, снимите это с меня, — успеваю я сказать.

Агент Нельсон обращает свое внимание на меня.

— Конечно. — Он надевает латексные перчатки. Пока он работает с механизмом наручников, на поляне появляется все больше агентов и полицейских.

В считанные секунды судебно-медицинские эксперты в форме и в защитных комбинезонах огораживают поляну желтой лентой и отмечают место преступления. Пластиковые щиты закрывают то, что всего несколько часов назад было священным убежищем для меня и Грейсона.

— Мне очень жаль просить об этом, Лондон. — Агент пытливо глядит мне в глаза. Он совершенно ни о чем не сожалеет. — Но мне нужно, чтобы вы прошли медицинское обследование.

Краска заливает мою грудь.

— Вы имеете в виду комплект для изнасилования.

— Да. — С громким щелчком наручники спадают с запястий. Он встряхивает мешок с уликами и засовывает их внутрь. Единственный намек на его раскаяние — небольшая складка в уголках глаз. Мы оба профессионалы. Это стандартная процедура. — Также после этого мне понадобится ваше заявление.

Я потираю припухшие царапины на запястьях — болезненное напоминание о том, что я потеряла. Агент Нельсон пытается помочь мне встать, но я отмахиваюсь от протянутой руки.

— Я в порядке, — уверяю я. И так и есть. Постоянно преследующая меня боль исчезла, стоило лишь мне принять саму себя.

Позже я проанализирую это явление. Но сейчас я не могу об этом думать.

— Я готова, — объявляю я.

Агент ведет меня из лабиринта к машине скорой помощи, припаркованной вдали от пожара. В некогда мирных лесах царит хаос, пока пожарные борются с адом, стараясь не дать ему распространиться.

Я смотрю на огонь, позволяя теплу коснуться кожи. Глубоко внутри я ощущаю это — биение пульса хаоса и катастрофы. Бледное небо лишь подчеркивает шедевр Грейсона. Я смотрю, как дразняще танцует пламя, пока агент меня не уводит.

— Должно быть, единственные улики были в этом доме, — говорит один их проходящих мимо агентов, глядя на тлеющий дом. — Пока мы ничего не нашли.

Агент Нельсон кивает ему.

— Продолжайте искать.

Я закрываю глаза. Всего на секунду, чтобы собраться с мыслями. Я не могу этого сделать. Не без него. Грейсон сказал, что я была ключом, но это именно он открыл меня. Теперь мы оба обречены.

Медицинский персонал укутывает меня теплым одеялом, уводя подальше от места происшествия. Агент Нельсон следует за ними.

— Доктор Нобл, он там? — Спрашивает он.

Я бросаю взгляд на почерневший, обугленный остов дома. Огонь все еще горит, ярко-оранжевый, красный и бушующий, облизывая сосны и выбрасывая угли в сумрачное небо.

Грейсон сжег все это ради меня.

Он освободил меня несколькими способами.

И тем самым он разрушил мои шансы добраться до него. У меня осталось столько вопросов, и все ответы на них превратились в пепел.

Полагаю, некоторые вещи должны оставаться в тайне. Ответы не даются просто так. Ты должен их отыскать.

И когда я отвечаю агенту, я не кривлю душой.

— Да, — говорю я. — Он там.

Агента медленно качает головой, и становится видно, что он мне не верит.

— Как вы меня нашли? — Спрашиваю я.

Он отрывает взгляд от огня и снова сосредотачивается на мне.

— Анонимный звонок, — просто говорит он.

Молодая врач скорой помощи уговаривает меня сесть в машину. Она задает мне стандартные вопросы о моем самочувствии, затем приступает к работе, перевязывая самые большие порезы, стараясь не повредить возможные улики на мне.

И тут меня осеняет, что платье конфискуют.

Я подавляю свой гнев и смотрю на агента.

— Анонимных звонков не бывает, — говорю я, не пытаясь скрыть обвинение в голосе.

Нахмурившиеся светлые брови образуют бороздку между глазами.

— Нет. Нет, — признается он. — Звонок привел властей к похищенному мальчику, который находился на складе. Затем они отследили звонок до номера, зарегистрированного на имя Грейсона Салливана. Этот адрес был указан при регистрации.

Я поворачиваю голову, чтобы скрыть свое возмущение. Грейсон знал, что, как только полиция соединит все ниточки, то обнаружит это место. Это так смело, что почти глупо. Не скажешь, что это поступок очень умного человека или преступника. Конечно, ФБР должно это понять.

— С мальчиком все в порядке? — Спрашиваю я.

Нельсон кивает.

— Да. Родители с ним в больнице.

Я плотнее затягиваю одеяло.

— Человек, который его похитил, находится в том вонючем контейнере.

— Господи. — Агент проводит рукой по взлохмаченным волосам. — Вы были свидетелем этого?

Обдумываю вопрос. В горящем доме Грейсона нет. Я знаю это. Так же, как и агент.

Испытания, которые я выдержала и прошла, дали мне все ответы, которые я когда-либо искала. Больше не надо прятаться. Больше не надо подавлять себя. Больше не надо лгать. Ради меня Грейсон сжег все, что у него есть. Чтобы я могла начать все сначала. Так что, когда я буду готова — действительно готова — мы сможем начать все сначала.

Я доверяю ему.

Он нашел меня, сложив кусочки паззла. Так же и я найду его. Этот агент и любой чиновник, занимающийся охотой на Салливана, — мои новые лучшие друзья.

— Лондон? — Вопросительно произносит ФБРовец, привлекая мое внимание.

Я поворачиваюсь к огню.

— Да, я была свидетелем убийства. У меня есть все ответы, что вам нужны.

По прошествии напряженной минуты он спрашивает более приглушенным тоном:

— Могу ли я позвонить кому-нибудь, чтобы они проведали вас?

Обычно этот вопрос выводит меня из себя. Болезненное напоминание о том, что я одна. Но, как я однажды сказала пациентке, быть одной и одинокой — это разные вещи. Я больше не выбираю одиночество, и где-то там есть человек, который мне нужен. И он ждет меня.

Я смотрю на агента ФБР.

— Да. Созовите пресс-конференцию. Мне нужно сделать объявление.

«Выкопай их».

«Он не мой отец».

Я должна применить преподанные мне уроки, иначе никогда не найду ответы на остальные вопросы.

Теперь я знаю, кто я есть.

Глава 31

ПОСЛЕ

ГРЕЙСОН

Если врата в ад существуют, то они располагаются в городке Майз, штат Миссисипи.

Я включаю кондиционер и вытираю пот с затылка, проклиная жару. Затем увеличиваю громкость, чтобы расслышать ее голос сквозь шум выпускаемого воздуха. Через 24 часа после спасения Лондон выступает с речью для СМИ.

Я провожу пальцем по изящному изгибу ее лица, плоский экран не сравнится с ее мягкой кожей. Я опускаю руку и сжимаю ее в кулак.

— Мне тяжело делать это объявление, но я больше не в состоянии носить это бремя, — говорит Лондон в микрофон. Вспышки фотоаппаратов ее не смущают. Она прирожденная актриса.

Я ухмыляюсь, удобнее устраиваясь в кресле автофургона. Для всех остальных доктор Нобл — действительно обремененная душа. Выжившая. Героиня. Для меня она темная богиня, которой следует опасаться

— В течение долгих и тяжелых часов плена у меня случился нервный срыв. Срыв — это единственный способ описать то, что произошло. — Она останавливается, чтобы посмотреть в пол. Как скромно. — Из-за заточения в моей голове всплыли подавленные воспоминания о человеке, который меня похитил.

Меня охватывает трепет. Крики репортеров нарастают, вопросы выкрикиваются в унисон, и я спрыгиваю с кресла, не в силах сдержать волнение.

Доверие.

Для меня это так же ново, как и для Лондон.

С большим трудом выхожу из дома на колесах. На заднем плане звучит ее голос, взывающий ко мне, но я отстраняюсь, зная, что теперь это лишь вопрос времени — когда мы окажемся вместе.