– Тут есть над чем подумать…

Но потом, потому что сейчас Вербину было чем заняться.

Анзоров не сказал, когда ждёт ответ, но Феликс понимал, что затягивать не следует: чем быстрее он примет решение о своём участии в деле – тем лучше. Служба есть служба: или он пойдёт по ещё не остывшему следу убийцы Виктории Рыковой, или Шиповник подбросит следующее расследование, а то и не одно. И ему опять будет чем заняться. Он опять погрузится в чужую беду, и это поможет не замечать, что по вечерам он возвращается в пустую квартиру, которая снова перестала быть домом, а превратилась в место, где Вербин спал, ел и находил чистую одежду. Последние месяцы Феликс жил разгадками чужих тайн, и чем запутаннее они были, чем глубже затягивало расследование, тем лучше он себя чувствовал. Спокойнее. Он искал сложные головоломки, которые вырывали его из пустоты реальности, и чувствовал – пока только чувствовал – что смерть Виктории Рыковой окажется именно такой. Предчувствие нравилось, и Феликс надеялся, что оно не подведёт.

Он выкинул Наиля из головы, ехал медленно, продумывая вопросы, которые собирался задать следующему эксперту, но всё равно оказался на месте раньше, чем рассчитывал, и потому решил потратить оставшееся время на телефонный звонок.

– Марта Алексеевна?

– Да… – Голос у Карской, психолога, к которой обращалась Виктория, оказался очень приятным, глубоким, с лёгкой хрипотцой, как у заядлой курильщицы. Звучал голос чуть настороженно, как у большинства людей, принимающих звонок с неизвестного номера, но именно чуть.

– Меня зовут Феликс Вербин, старший оперуполномоченный по особо важным делам Московского уголовного розыска.

– А-а… Тот самый знаменитый оперуполномоченный, который успел позвонить многим моим друзьям?

Вербин мысленно чертыхнулся, но продолжил спокойным тоном:

– Нет, я другой оперуполномоченный, настоящий.

– И как вы это докажете?

– Московского выговора недостаточно?

– Вдруг вы брали уроки актёрского мастерства?

– В таком случае, при встрече я обязательно покажу удостоверение. – И, не дожидаясь очередной «шутки», продолжил: – Вы знакомы с Викторией Рыковой?

Возникла короткая пауза, после чего женщина ответила совсем другим тоном – серьёзным:

– Что случилось?

Тревога в голосе заставила Феликса вспомнить, что ни Крылов, ни другие ребята с «земли» Карской ещё не звонили, и он мягко предложил:

– Давайте вернёмся на шаг назад, Марта Алексеевна?

– Да.

– Меня зовут Феликс Вербин, я – старший оперуполномоченный по особо важным делам Московского уголовного розыска.

– Очень… – Она явно задумалась над следующими словами, но всё-таки произнесла: – Приятно.

В конце концов, это всего лишь бытовая вежливость, не более.

И сразу повторила вопрос:

– Что случилось? Вика в порядке?

– Виктория была вашей пациенткой или подругой?

– Вы ответите на мой вопрос?

– А вы?

Короткая пауза, видимо, нужная, чтобы выдохнуть, после чего Карская ответила:

– Пациенткой.

– В таком случае, нам нужно встретиться и поговорить.

– Вы скажете, что с ней случилось? – На этот раз голос прозвучал резче.

Но именно этого Феликс ждал – эмоций. И ответил мгновенно:

– Виктория умерла.

– Как? – В коротком вопросе прозвучало не только удивление, но и боль. – Как Вика умерла?

– Я расскажу при встрече, Марта Алексеевна, – пообещал Вербин.

– Её убили? Вы ведь полицейский, значит, Вику убили?

– Полицейские всегда приходят, если умирают люди, такая у нас работа, – мягко произнёс Феликс. – В настоящий момент проводится доследственная проверка. Это стандартная процедура, по результатам которой будет принято решение о возбуждении уголовного дела. Или не будет принято.

– То есть Вику не убили?

– Идёт доследственная проверка, – повторил Феликс. – Когда мы сможем встретиться?

– У меня очень плотное расписание.

«Они сговорились, что ли?»

Уже второй связанный с делом человек начинал отнекиваться от встречи. И если у Наиля был формальный повод отказаться от беседы – он уже успел пообщаться с Крыловым, то Карская явно не горела желанием встречаться очно.

– Не обязательно сегодня.

– Мы можем поговорить по Сети? Я смогу найти время после девяти вечера.

– Я бы хотел встретиться лично.

– Это важно?

– Да.

– Я стараюсь ни с кем не встречаться.

– Не хочу показаться язвительным, но слышать такое от психоаналитика несколько странно.

– Я онлайн-психолог, – объяснила Карская. – С пациентами я работаю исключительно по Сети.

– А-а. – В представлении Вербина, личный контакт являлся обязательной частью взаимоотношений доктора и пациента, но, видимо, это утверждение потеряло актуальность после наступления цифровой эпохи. Теперь люди заказывали через Интернет продукты, одежду, проводили совещания, работали… так почему бы им не ходить по Сети к врачу?

– Никогда о таком не слышали?

– Не доводилось.

– Удивлены?

– Если у вас получается, то какая разница, как это происходит?

– Спасибо.

– Тем не менее я продолжаю настаивать на личной встрече, Марта Алексеевна. Привык, знаете ли, работать по старинке.

– Настоящий олдскул?

– Сертифицированный самим временем, – поддержал шутку Вербин. – Когда мы сможем встретиться?

– У меня действительно плотное расписание, Феликс, – протянула Карская, но по тону было ясно, что она сдалась и занялась просмотром календаря. – Сейчас… понедельник в одиннадцать?

– У меня совещание.

– Вторник?

– Понедельник после обеда?

– Нет, я не смогу отменить назначенные приёмы.

– Завтра? – Откладывать встречу до вторника Феликсу не хотелось.

– Завтра у меня есть один свободный час после обеда. Вас устроит?

– Вполне.

Карская помолчала.

– Ничего, что завтра – воскресенье?

Говорить о том, что выходные для него – самые унылые дни, Вербин не собирался ни по телефону, ни при личной встрече.

– Ничего, Марта Алексеевна, я приеду. Диктуйте адрес.

– Вы есть в мессенджерах?

– Да.

– Я напишу. А сейчас извините, у меня начинается приём.

– Конечно.

Феликс убрал смартфон в карман и неспешно направился к дверям Второго морга. В него доставили тело Виктории Рыковой, и здесь работал один из лучших, а по мнению Феликса – лучший, московский медэксперт Иван Васильевич Патрикеев. И то, что тело с «очевидным передозом» оказалось в переулке Хользунова, иначе, как везением, назвать было нельзя. Ну, относительным везением, конечно, но с точки зрения расследования Виктория оказалась на лучшем из возможных столе.

Внутрь Патрикеев гостя не пустил, вышел перекурить и, поздоровавшись, сразу перешёл к делу:

– О ком хотел поговорить?

– Виктория Рыкова, из Кожухова, передоз, – коротко и по существу, как любил Патрикеев, ответил Феликс.

– Девочка с куклами?

– Её теперь все так называют?

– А как её ещё называть? – Медэксперт грустно улыбнулся. – Она такая и есть: большая девочка с большими куклами.

Судя по всему, картина смерти, которую Виктория сначала создала в своём воображении, а затем она или убийца воплотили в реальность, произвела сильное впечатление на всех, кто её увидел. Второй человек подряд назвал Викторию «Девочкой с куклами», а значит, скоро о ней будут знать все сотрудники и, возможно, слухи выползут за пределы системы. Яркие фразы и яркие картинки хорошо ложатся в основу легенд.

– Тебе велели с ней разобраться?

– Ага.

– В наказание? – тут же поинтересовался Патрикеев.

– В смысле? – насторожился Вербин.

– Дела ведь нет, – объяснил медэксперт. – Чистый передоз.

И это были совсем не те слова, которые хотел услышать Феликс. Вот уже второй хороший специалист с ходу заявляет, что расследовать в смерти Рыковой нечего, и, хотя эксперты наверняка согласятся с тем, что такую смерть можно было подстроить, первая версия – простая, не требующая расследования – понравится начальству намного больше.