– А вот психически – дело другое. Собака явно чем-то очень напугана.

– Да вы смеётесь?.. Марс – бойцовский пёс, натаскан на защиту от бандитов, он быка может свалить!.. У него над ухом из ружей палили, а ему хоть бы хны!

– Тем не менее у меня от вашего бойца именно такое впечатление.

– И что с ним теперь делать?.. Лечить берётесь?

– Да, конечно. Сделаем переливания жидкостей, кормить будем через зонд, проведём курс нейролептиков, седативных, потом реабилитацию…

– Проводите всё что угодно, только заберите его к себе, ради бога. Не могу видеть эту тварь…

– Понимаю вас.

– Угу… – «понимает он… Что ты понимаешь, айболит хре́нов…»

При одной мысли: Вику, его девочку, какие-то скоты схватили и утащили на глазах у поганой псины, Круглову хотелось взять «бойца» за задние ноги и грохнуть здоровенной башкой об угол дома. «Боец, блин… сцыкун ты, а не боец.»

Похититель позвонил ровно через трое суток, в восемь пятнадцать двадцать второго апреля. У банкира собрались начальники отделов, в разгаре утренняя планёрка, и секретарша смело сварила себе кофе – в такое время никто из деловых партнёров не побеспокоит. Насладиться вкусом не дали. Она сняла трубку и услышала искажённый, словно механический голос:

– Передай своему хозяину: если хочет увидеть дочку живой, пусть готовит двадцать штук баксов.

– Кто это говорит?

Предупреждённая о возможности звонка женщина надеялась удержать злоумышленника на линии хотя бы три минуты, но тот уже отключился. Милиции удалось установить минимум: звонили из автомата, расположенного на привокзальной площади. Будку взяли под круглосуточное наблюдение.

Следующий звонок раздался вечером того же дня. Офис уже опустел, и Круглов взял трубку сам.

– Деньги в купюрах по десять и двадцать…

– Дай мне с ней поговорить!.. – вскричал несчастный отец, – Дай ей…

– По десять и двадцать долларов пусть положит в простую чёрную сумку, а сумку оставит под второй от северного входа скамейкой в парке Победы…

– Дай ей трубку, сука!..

– Завтра с восьми до восьми тридцати.

Теперь звонили тоже с автомата, но из района центрального рынка. Там постоянная толчея, никто никого не знает, искать звонившего – заведомо дохлая задача. Но худа без добра не бывает – появилась возможность поимки похитителя или его сообщника на месте передачи выкупа.

Засаду в парке организовать очень трудно, почти невозможно: аллеи широкие, деревья высокие, декоративные кусты не выше полуметра, прочая растительность скудная… влюблённым парочкам с утра пораньше здесь делать нечего, одиноким мужчинам либо целой группе – тем более. Решили наблюдать издалека: две машины без милицейской раскраски и мигалок припарковались напротив обоих входов в парк, на противоположных сторонах прилегающих улиц.

Без одной минуты восемь бизнесмен с чёрной хозяйственной сумкой в руке приблизился к северной арке, и тут к нему сзади подкатил свернувший с дороги мотоцикл. Байкер в шлеме с затемнённым стеклом вырвал сумку, мотор взревел…

«На раздумья времени не было, ни секунды, – оправдывался патрульный, открывший огонь, – Я как раз вылез из машины покурить, а тут и он, гад… Ну, я «Калаша» поднял…»

Палить по движущейся цели в милиции не учат, но сержант в порядке хобби занимался стендовой стрельбой. Банкира не задел, а бандиту влепил две пули из пяти выпущенных, и оба ранения оказались смертельными – одна попала в позвоночник, другая в затылок. «Хонда» врезалась в парковую ограду, деньги из разорванной сумки разлетелись зелёным облаком.

Итак, похититель убит при попытке получить выкуп, а где же похищенная?.. Ответ на этот вопрос мог знать только он, убитый, если действовал в одиночку, что возможно, но маловероятно, особенно исходя из личности преступника. Личность установили без труда – Олег Турко, девятнадцати лет, учащийся политехнического колледжа. Проживает… то есть проживал с родителями и младшей сестрой, ни в каких предосудительных делах до сего времени не замечен.

Мотоцикл – не его, а друга, Симанькова Дмитрия, бывшего одноклассника, работавшего в одной из коммерческих фирм. Фирма занималась поставками оргтехники, а парень был в ней оптово-розничным продавцом. Вот и сообщничек – прикинули сыщики.

С другом Димой, разумеется, поговорили. Для зачисления в преступники веских оснований пока не имелось, поэтому наручников на него не надевали и беседовали почти неформально. Судя по спокойно-пофигистскому поведению, Симаньков о похищении не знал ровным счётом ничего. Вопрос о друге детства воспринял равнодушно: сам он целыми днями занят, весь в делах и клиентах, Олега видит от случая к случаю. А вчера тот пришёл, попросил мотоцикл.

– Сказал, позарез надо, с утра буквально в течение часа-полутора сделать пару ну очень выгодных е́здок. Типа курьером подработать.

– И ты дал?

– Конечно, дал… А вы – разве откажете другу в такой мелочи?

– Давал ему свой байк раньше?..

– Давал, бывало… а что тут особенного?.. Ездил Олежка аккуратно, аппарат всегда возвращал целым, заправленным, чистым… А в чём дело-то?.. Он в аварию попал?

– Ну да, попал… Ты, Дмитрий, мотоцикл свой увидишь нескоро. И он теперь не очень чистый и не совсем целый… Херово ты знал своего друга. Распишись вот здесь и иди, свободен… пока. Но из города – никуда, понял?

У выхода из милиции пока свободного ожидали другие люди. Его отвезли в другое место и расспросили не так деликатно, с другими подходами и словами. Отцу похищенной девушки и его начальнику охраны он тоже ничего существенного не сообщил, хотя там, в подвале загородного дома, держал себя уже не так спокойно. И пофигизма поубавилось.

Трудно оставаться спокойным пофигистом, когда тебя приводят в холодную комнату без окон с бетонным полом, стенами и потолком, сажают на железный стул, а на столе перед тобой раскладывают зубные щипцы и слесарные пассатижи, ножи и ножницы, кастет, пилу-ножовку, паяльник, утюг… Рассказанное в подвале от милицейского протокола отличалось буквально парой фраз.

– Ты ж керосинку свою этому уроду не за «спасибо» давал?..

– Да… то есть нет…

– Сколько с него брал?

– Когда как. Если на целый день или два – то пять, десять баксов, а если…

– А в этот раз?..

Дима немного замешкался с ответом, и ведущий беседу человек взял со стола щипцы.

– Не вздумай темнить, парень…

– Нет-нет, я ничего такого… В этот раз он сказал: моя доля будет две сотни зелёных.

– Двести долларов за полдня проката мотоцикла?.. для курьерской доставки?.. И тебя это не удивило?

– Ну, мало ли… может, что-то суперценное отвезти…

– Например, партию наркотиков?..

– Не знаю я, честное слово, не знаю!..

– А про тёлку какую-нибудь разговора не было?

– Нет, ничего похожего. Правда, честное…

– Ага, честнее не бывает… Хрен с тобой, вали отсюда.

В завершение разговора ему ещё раз, уже без подписки, порекомендовали из города никуда не уезжать и никому ни слова не говорить. «А дёрнешься или зазвонишь – удавлю!..» – напутствовал снова пока свободного Круглов. Дима послушался – а что ему оставалось?.. Он ведь и в самом деле ничего не знал.

Выпроводив мотоциклиста, хозяин дома и подвала сел на его место, поглядел на орудия пыток, подумал. Нет, пацан не врёт…

– Неужели тот козлёнок сам всё провернул?

Начальник охраны пожал плечами:

– Получается, так.

– Ох, сомнительно… Ну, допустим, Вику он мог как-то подманить, заговорить зубы или пригрозить, потом оглушить, хлороформом или эфиром каким-то усыпить… шокером, в конце концов… Но Марса?!.. Этого парня на арапа не возьмёшь… Если б его пристрелили, я бы мог поверить… Так коновал же на все сто уверен: напугали его!.. Как, чем щенок смог псину шугануть?!.. Есть мысли?

– Вы сказали про шокер… Вообще-то мощной искры, разряда любая собака боится, это точно. Не настолько, конечно, но всё же…

– Ладно, хер с ним, с Марсом. Ты вот что – пройдись-ка сам по посёлку, поспрошай, понюхай. Может, кто-то чего-то видел, слышал, особенно из крайних, у леса. Менты ходили, опрашивали, но им у меня лично веры нету.