Интересно, сколько времени? Поднял руку, посмотрел на пустое запястье. Да уж. Никаких привычных атрибутов теперь не имеется. Ни часов, ни телефона, ни хрена. А я даже не задумывался никогда, насколько это все облегчает жизнь. Имею в виду, гаджеты и остальные прибамбасы современности.

Обычно мать приходит на перерыв, но не знаю, как будет сегодня. Илюша может быть в детском садике, а может сидеть дома. Я помню, он частенько изображал из себя больного, чтоб не вставать рано, а потом, после ухода родительницы спокойненько смотреть старый черно-белый телевизор. Ничего интересного для шестилетнего пацана там не было, но Илюшу, похоже, прикалывал сам процесс.

Я его манипуляции замечал, а мать — нет. Ей вообще было не до чего, потому что приходилось тащить двоих пацанов самостоятельно. Поэтому в Илюшины демонстративные покашливания и хрюканья она искренне верила.

Пока шел к дому, залез в сумку, проверил, на месте ли ключи. А то приду, «поцелую» дверь и оправлюсь восвояси. Ключи лежали, где обычно, в карманчике под замком.

К своему дому, который выглядел точь-в-точь как пятиэтажка Деевой, я подошел с тыльной стороны, не там, где подъезды. И слава богу. Первое, что заметил, это мой родной братец, который висел в форточке, с подвываниями раскачиваясь из стороны в сторону. Причем, висел он таким образом, что верхняя половина его тела находилась на улице, а нижняя — внутри. Илюша растопырился морской звездой и что-то пытался сделать, но что конкретно, пока было непонятно.

Под окном скакали двое таких же мелких пацанов, активно руководящих процессом.

— Лезь! Илюха, давай! Ну чего ты⁈

Оба товарища братца подпрыгивали на месте и активно размахивали руками, будто таким образом могли помочь Илюше выбраться из квартиры. Я искренне надеюсь, что в этом и был смысл. Потому как при любых других раскладах, люди, которые просто висят в окне, без определённой цели, вызывают вопросы. Даже если это маленькие люди.

— Ты что творишь? — Рявкнул я, подбежав к месту действа.

— О! Леха! — Братец поднял голову, при этом обеими руками вцепившись в деревянную рамку форточки и раскачиваясь так, что в любой момент он просто мог улететь башкой в землю. А высота хоть и небольшая, но все же для ребенка приличная. — Чё это ты рано? С уроков выгнали?

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас⁈ — Я остановился прямо под окном, рассматривая Илюшу и пытаясь понять, в чем прикол. Зачем он вообще полез в эту форточку. Тем более, головой вперед. Крайне неумная идея.

— Да вот, друзья гулять зовут, а дверь закрыта. Славик придумал, что можно через форточку вылезти. Я книг нагородил и газет, чтоб с подоконника до форточки дотянуться, по пояс вылез и книжки рассыпались. Теперь и слезть вниз не могу, и чтоб вперед –оттолкнуться не от чего.

— А ты на кой черт вообще вперед башкой поперся? Ты в эту форточку нырять собрался, бестолочь⁈ Стой… Блин. Виси! Не двигайся. Сейчас зайду домой. — Велел я братцу и бегом рванул к подъезду.

Предварительно двоим его друзьям строго-настрого приказал, чтоб они вообще стояли молча. Особенно Славик, придумавший вариант с форточкой. Советчики, мать их. От таких советов мой придурошный братец шею себе свернет.

Заскочил в квартиру и прямиком двинул к окну. Потом вспомнил, что я сам сейчас, как бы, далеко не качок. Это взрослому хорошо. Взял шестилетнего пацана и вытащил. А мне уже так легко не удастся. Тем более пацан у нас достаточно крепенький.

В общем, минут пять еще корячился, вытаскивая мелкого из форточки. В отличие от меня, Илюша всегда являлся обладателем тела, в котором присутсвовали и здоровый дух, и силушка богатырская. По-простому говоря, он был полноватым. Щеки — как у хомяка. Не понимаю, как вообще мать могла верить в его мнимые «болезни». При первом взгляде на братца в голову сразу лезла фраза из старого фильма. На нем пахать можно!

— О, Лех, а можно тогда мои друзья к нам зайдут? Мы поиграем. — Заявил брат, как только получил свободу.

— Ты же болеешь. — Я точно знал, что не промахнусь с причиной, благодаря которой Илюша остался дома.

— А я уже выздоровел. — С абсолютно честным лицом ответил он. — И между прочим, положительные эмоции идут больным людям на пользу. Можно, а? Пожалуйста.

В общем, я согласился. Но свою ошибку понял ровно через полчаса, когда почувствовал запах дыма из комнаты, где мы жили с Илюхой. Прибежал, увидел коробку с газетами, в которой с помощью спичек мой братец вместе со своими такими же «больными» друзьями разводил пионерский костер. Отнял коробку и спички, навалял им по шее, выпроводил друзей, пошел разогревать обед.

На обед были картофельное пюре и сарделька. Нашел все это в стареньком, пузатом холодильнике. Пюре разогрел на тяжеленной чугунной сковородке, сардельку сварил. Усадил Илюшу за стол, ушел в комнату убираться. Потому что там творился лютый трындец. Детишки не только разводили костер, они решили воссоздать снежную зиму. Для этого раскидали по всему полу вату, отрыли коробку с елочными игрушками и эти игрушки в хаотичном беспорядке разложили на «снегу».

Не прошло и пяти минут, как из зала раздался звук включенного телевизора.

— Ты что, уже поел? — Спросил я у брата, выглянув из комнаты.

Зал у нас был проходным, там, на диване, спала мать. Мы с Илюхой обитали в комнате. У каждого имелась отдельная койка с панцирной сеткой. Шкаф и учебный стол делили на двоих.

— Да. Все скушал. — Ответил братец, глядя на меня так искренне, что я сразу понял, имеется какой-то подвох.

Вышел в кухню, осмотрелся. Правда, кухонька была меленькая. В «хрущевках» они всегда такие. Открыл дверцу холодильника — все, мандец. Сам уже в коридоре стоишь. Поэтому для «осмотреться» хватило просто повернуть голову сначала налево, потом направо.

Возле раковины обнаружилась помытая тарелка и такая же чистая вилка.

— Хм… Вроде все нормально. — Решил я и отправился обратно в спальню, чтоб закончить уборку.

Не хотелось расстраивать мать. Тем более, в момент нашей первой встречи. Она не знает, конечно, что встреча будет первая после очень долгого перерыва, но я вот почему-то ощущал непонятное волнение. В любом случае, планировал навести порядок и встретить ее с работы, к примеру, ужином.

То, что нормального ничего нет, понял, когда решил сходить по нужде. Это еще хорошо, что по маленькой.

— Илюха! — Заорал я, глядя на воду, которая наполнила сортир и спускаться явно не планировала.

— Чего ты? — В щель между дверью и косяком пролезла физиономия брата.

— Ты что, придурошный, сардельку в унитаз выбросил?

Просто других вариантов в голову не пришло. Тем более, где-то в глубине виднелось нечто, сильно эту сардельку напоминающее.

— Кто? Я⁈ — Братец округлил глаза. — Я что, по-твоему, совсем ку-ку? Ты думай о чем говоришь-то, Алеша.

Илья постучал костяшками пальцев себе по лбу, намекая, что из нас двоих идиот явно не он, а потом как-то очень быстро испарился в районе комнаты.

— Ну, блин, ладно… сейчас покажу тебе, кто у нас ку-ку. — Психанул я и полез искать вантуз, который должен стоять под ванной.

Нашел. Доказал.

— Иди сюда! — Снова заорал я, держа в руке завёрнутую в газету сардельку, которая выглядела крайне потрёпанной, что было вполне понятно. Газетку предварительно нашел в кладовке. — Я тебя сейчас пришибу!

В ответ со стороны комнаты не прозвучало ни чего, ни слова. Тишина. Полная.

Я решительно направился в зал, собираясь провести воспитательную беседу. Зашел и чуть не выматерился от неожиданности. На диване, на спине, раскинув руки в стороны, лежал Илюха, по уши измазанный зеленкой. Глаза он закрыл, а рот открыл. Создавалось полное ощущение, что ребёнок вот-вот отдаст концы.

— Твою ж… Блин…

Я рванул в кухню, выкинул газету с ее содержимым в ведро, потом так же бегом вернулся к брату. Подскочил, присел на диван, схватил его за плечи и резко усадил напротив себя. Мне показалось, он какой-то бледный и вообще, возможно, зеленкой не только измазался, но и напился оной. Тем более, губы Илюши были зелеными полностью. В моей голове уже крутились по пунктам все действия, необходимые при отравлении лекарственными средствами.