— Ну, так это же реклама, — Джон отмахнулся от яркой вывески, и закурил уже вторую сигарету. Когда-нибудь эта привычка всенепременно его убьёт. Так сказал ему один из знакомых докторов после очередного обследования. И Харлайл едва сдержался, чтобы не плюнуть в его запотевшие очки, в ответ на это заявление.

— Вот именно, — Ричард щёлкнул своими толстыми пальцами, и вскинул руки к далёкому городку, чьи жители по-прежнему продолжали свой непрекращающийся, бытовой бег. — Это называется конфликт интересов, дружище. Все эти открытые рекламы, кунжут на запечённых булочках, на прилавках торгашей, и извилистая черепица на крышах домов. Всё это — маленькая, маркетинговая победа, какой-либо компании, над другими. И в то же время, всё это олицетворяет собой как раз тот самый унитаз, с уже упомянутой, функцией. Всё дело в масштабе конфликта. Иными словами…

— Восстание? — Джон Харлайл буквально почувствовал прикосновение раскалённого ветра Нивы, когда произносил это слово. Пожалуй, он никогда не сможет забыть о всех тех событиях, которые ему довелось там пережить.

— Да, Джонатан. Так уж вышло, что я появился на этот свет в самый расцвет, пожалуй, самой масштабной войны, за всю историю человечества, и видел всё своими глазами. А после — даже имел возможность поднять древние исторические сводки, и сравнить вековую войну, с конфликтами более старыми, — Макдональд устало размял плечи и воткнул окурок сигары в угол скамейки. Рядом уже были несколько точно таких же следов, оставленных им в разные периоды его жизни. Возможно, таким образом он вёл какой-то свой, отсчёт, предел которого был известен только ему, но… Джон уже не сомневался, что этот след — самый последний. — Я читал историю первой мировой войны, которую начинали на колесницах, запряжённых лошадьми, а заканчивали уже на цельнометаллических, бронированных машинах, под названием «Танк». И историю второй, во время которой вперёд скакнули уже технологии воздушные — на смену неповоротливых железяк с пропеллерами, пришли сверхбыстрые, лёгкие и смертоносные, истребители, а также межконтинентальные бомбы, способные истребить население целого континента. И конечно же, я имел возможность лицезреть первые космические корабли довоенного времени. Те самые, которые не меняли своей конструкции ещё со времён первой колонизации, и являющие собой простые консервные банки, способные доставить что-либо только в один конец, и то с завидным шансом, не прилететь вообще никуда. А что же мы имеем сейчас? Ты видел, во что превратились корабли, за время «Тёмного века»?

— Имел возможность, — Джон Харлайл вскинул взгляд к небесам в поисках чего-то, чему до этого не придавал значения, из соображений привычки. Крейсеры республиканского флота патрулировали околоземную орбиту постоянно, и уже не притягивали к себе былых, заинтересованных взглядов. — Но… Откуда ты взял информацию о далёком прошлом? Разве она не была уничтожена, или искажена?

— Я достиг слишком многого, чтобы считать подобную мелочь, преградой к получению знаний… Ах, вот ты где, — поймав яркую точку в небесах, Макдональд ткнул в неё пальцем, и заключил. — Вот этот красавец — один из самых новых. Один из тех, что способны уничтожать планеты и тушить звёзды среднего размера. Я знаю, ведь я один из главных инвесторов.

— Ты всё ещё не ответил ни на один из моих вопросов, дружище, — Джон Харлайл улыбнулся, и на мгновение задержал взгляд на смертоносном исполине, рассекающим небо.

— Чёртово молодое поколение, — отрезал старый торговец, и пробурчал что-то себе под нос, лишь укрепляя видимость простого старика, недовольного быстрым темпом смены окружающего мира. Разве что, этот «старик» был одним из тех людей, кто мог этот самый мир, в любой момент времени, изменить так, как захотел бы сам. — Вечно спешите, торопитесь, и не хотите слушать.

— Моё время на исходе, старый друг, — Джон Харлайл всё ещё не отрывал взгляда он неба. Там, куда он уйдёт, он уже не сможет наслаждаться его видом. Безусловно, небеса тех мест не уступали в красоте вечно серому, земному небосводу… Но он, всё же, скучал. Имел на это полное право. — Как и твоё.

— Я — дитя войны, Джонатан. Дитя прогресса. И оставлю после себя то, к чему приучен с самого детства.

— Неужели ты собрался устроить новую войну, только на этот раз, в куда больших, масштабах?

— Мы ошибались, когда считали войну, подобием вируса. На самом же деле, она — панацея. Двигатель прогресса. Человечеству нужна встряска, дружище. Находясь в постоянной безопасности, максимум на что мы способны — копить жир на заднице, и изобретать устройства, которые избавляют нас от необходимости её подтирать. Чёрт возьми, я ведь спонсировал разработку нового оружия после той истории с поставками Маггри! — Ричард Тарталл Макдональд выждал паузу, чтобы запечатлеть в своей памяти момент удивления Джона, и только после этого, закурил новую сигару, и продолжил. — Да, я не рассказывал тебе об этом, но перед тем, как вступить в последнюю фазу своего плана, я решил убедиться в верности своих умозаключений. Я вывез практически все запасы старой винтовки Калашникова, с территорий республики, и дал деньги… Нет! Дал ОГРОМНЫЕ деньги ведущим конструкторам вооружения, на разработку полностью новой, винтовки. Для последующей продажи, разумеется. Но это не относится к сути.

— И как они распорядились твоими деньгами?

— Они собрали АК3404, чёрт возьми! — Ричард вскрикнул так, что его возмущение могли ощутить даже жители далёкого Мегаполиса. — Эти сукины дети, будучи уверенными в безопасности своих задниц, даже не попытались изобрести что-то новое, и просто выкатили в производство очередные, многофункциональные сральники. Вот тогда-то я и понял, что все мои мысли на счёт развития человека — в корне верны. Люди неспособны развиваться без постоянной опаски быть уничтоженными.

— Но ты ведь понимаешь, что, если мы устроим новую войну, то человечество, вполне вероятно, вместо прогресса, может просто исчезнуть?

— Никогда не недооценивай способность идиотов к выживанию в любых, даже самых безумных, условиях. Как ты помнишь, предки Маггри умудрились не только выжить на песчаной планете, с особо опасной фауной, но и построить на ней некое подобие цивилизации. Причём настолько успешно, что Тайрус стал одним из самых опаснейших врагов человечества, и при должном управлении, мог даже победить в той войне, — Ричард Макдональд окинул взглядом своего собеседника на пример вполне логичной, реакции на его слова, но Харлайл всё ещё оставался спокойным, и даже отстранённым. Неужели новый мир так сильно изменил его? — Кроме того, я ничего не говорил о настоящей войне. Зачем нам очередное, глупое кровопролитие, если можно использовать более безобидную схему?

— Какую же?

— Я ведь не просто так обратил твоё внимание на том заурядном, рекламном щите, — Ричард подмигнул своему ставленнику, положил руку ему на плечо, и посмотрел прямо в его бездонные, потемневшие глаза. — Приведи К’тарх к расцвету. Пусть он станет для человечества тем самым конкурентом, в борьбе с которым, у республики не будет никакого иного выбора, кроме как развиваться. Им даже не обязательно воевать — достаточно лишь присутствия кого-то более величественного рядом, чтобы осознать необходимость собственного роста. Таков уж человек. А я, со своей стороны, обеспечу тебя всеми необходимыми ресурсами. Ты станешь их Императором. Тем, кто поведёт новый, развитый народ, в космос. Конечно же, нужно будет выставить их встречу с республикой, как случайность… Но, думаю, с этим они вполне справятся и сами. Тебе лишь достаточно поднять технологии К’тарха на необходимый уровень, и подтолкнуть в нужную сторону. Это и будет то, что я хочу оставить после себя. Развитие человеческого рода — вот моё наследие.

— И это неизменно приведёт к кровопролитной стычке, — Джон Харлайл слегка помял в руках очередную сигарету, и разместил её в уголке рта. — Ты ведь знаешь людей. Сначала стреляют, а потом уже разбираются.

— Я и не отрицал возможности жертв. Всё же, речь идёт о войне. Однако, это не должно вылиться в повторение «Тёмного века».