Русские летописцы с возмущением отмечают крайнюю жесткость борьбы за верховную власть в Орде. Подстрекаемый своим советником «окаянным Товлубием», Бердибек убил не только отца, но и 12 своих родственников (согласно русским летописям – младших братьев) (41, 229; 266, 119). Однако мораль моралью, а политика – политикой. Убийца Бердибек пришел к власти в Орде, и русские князья поспешили выразить ему свои верноподданнические чувства.

«Того же лета поидоша вси князи во Орду к новому царю Бердибеку» (41, 229). Судя по всему, Бердибек сохранил за суздальскими князьями все их владения. Московско-суздальское военно-политическое равновесие оставалось краеугольным камнем ордынской политики в Северо-Восточной Руси.

Кровавый хан Бердибек правил Ордой около двух лет. Даже для привычного к политическим убийствам сообщества потомков Чингисхана методы Бердибека казались слишком вызывающими. Глубокая трещина недоверия и презрения к ханской власти прошла по самому основанию Монгольского государства. Именно поэтому правление «окаянного Бердибека» ознаменовалось началом долгой полосы братоубийственных войн в степях. Русские летописцы назвали их «замятней великой в Орде» (41, 229).

Период между Петром Великим и великой Екатериной в русской истории получил название «эпохи дворцовых переворотов». Для этого времени характерна частая смена правителей на шатком троне. Хочется посочувствовать людям, жившим в столь беспокойные времена? Но не будем спешить. Как известно, все познается в сравнении. Не только политические пертурбации XVIII столетия, но и сама русская Смута времен самозванцев покажется нам временем порядка и стабильности в сравнении с тем, что творилось в эпоху «великой замятни» в Золотой Орде. Все архивы, канцелярии и библиотеки Золотой Орды давно развеял ветер перемен. Историки с осторожностью и большой долей сомнения восстанавливают события этого тревожного времени.

«Однако правление Бердибека оказалось недолгим: в 1359 г. он скоропостижно скончался – то ли умер от распутной жизни, то ли был убит своими недоброжелателями. В результате молодой и амбициозный Мамай, столь круто взлетевший при своем тесте (Бердибеке. – Н. Б.) на самые вершины власти в Золотой Орде, сразу после его смерти лишился своих постов.

Преемником Бердибека на золотоордынском троне стал Кульна (Кульпа), происхождение которого так и не выяснено. По всей видимости, он являлся потомком Бату и, имея близкое родство с Джанибеком, старался проводить политику, которая бы свидетельствовала об этом. Так, он назначил бекляри-беком Могул-Бугу, поскольку тот занимал этот пост при Джанибеке. Однако никаких других значимых решений Кульна принять не успел: после пяти месяцев правления хан был убит вместе со своими сыновьями (носившими христианские имена – Михаил и Иван) в результате заговора эмиров.

Заговор против Кульны возглавила Тайдула, мать Джанибека. Стареющая ханша не могла смириться с тем, что ее былое влияние сошло на нет, и, наконец, решилась на активные действия, чтобы вернуть себе прежнее могущество: в 1360 г. она предложила трон Наурусу (Наурузбеку), потомку Тангута, сына Джучи, и стала его женой, чтобы подкрепить его права на трон Золотой Орды. Однако против Науруса в том же году выступил еще один претендент на трон – Хызр, потомок Шибана, другого сына Джучи. Дело в том, что Тайдула сначала предложила свою руку и трон в придачу именно ему, но в последний момент свадьба расстроилась: будущие супруги не смогли решить, кому будет принадлежать реальная власть. Отвергнутый жених решил отомстить и ханше, и ее новому ставленнику. Он сослался с сарайскими эмирами, недовольными властью Тайдулы, и договорился, что при его приближении к столице они перейдут на его, Хызра, сторону. После кровопролитной битвы Сарай был захвачен шибанидскими воинами, Наурус погиб вместе со своим сыном Тимуром, а Тайдула была казнена. Бекляри-беку Могул-Буге удалось спастись, но многие из его родичей и приверженцев (в русских летописях – “Моалбузина чадь”) также погибли» (266, 123).

На смену величавому покою единовластия в Орде пришли хаос и произвол. От него страдали и сами ордынцы, и вассалы Орды. Правление Джанибека казалось теперь «золотым веком» порядка и предсказуемости. Русские летописцы в избытке ностальгических чувств утверждали, что он был «добр зело къ христианьству и многу лготу сотвори земле Русстей» (41, 229).

На Руси и в резиденции сарайского православного епископа внимательно следили за событиями, надеясь угадать, кто будет следующим на золотом троне степной державы. Каждый из участников этой фатальной скачки требовал от русских князей денег и повиновения. Отсидеться, уйти в сторону было практически невозможно. Казалось, что возвращаются страшные времена степной войны между ханом Тохтой и темником Ногаем. Тогда и русские князья, разделившись на две партии, вступили в отчаянную схватку друг с другом, заливая кровью всю Владимирскую землю.

При частой смене правителей в Сарае важно было вовремя отправиться на поклон к новому хану – не слишком рано, но и не слишком поздно. Даже самые верные осведомители не могли точно сказать русским князьям, долго ли продержится на троне очередной «вольный царь».

После кончины Бердибека русские князья по обычаю собрались ехать на поклон к новому хану Кульпе (267, 36). Программа визита состояла из двух пунктов. Помимо изъявления преданности новому хану должен был решиться вопрос о вакантном после кончины Ивана Красного владимирском троне.

Однако ехать к Кульпе князьям, по-видимому, не советовала Тайдула, готовившая свержение этого неугодного ей правителя. Исцеленная от тяжкого недуга митрополитом Алексеем в 1357 году, ханша имела прочные связи с русскими вассалами. Митрополит Алексей бережно хранил в своей казне перстень, подаренный ему Тайдулой в знак благодарности (250, 182).

Устранив Кульпу, Тайдула возвела на трон своего протеже Науруса. Князьям дана была отмашка для визита в Сарай.

В то время как более благоразумные князья, следуя совету Тайдулы, сидели дома и ждали вестей из Сарая, глава суздальского семейства князь Андрей Константинович не утерпел и помчался в степь, надеясь первым припасть к стопам хана Кульпы. Теперь, когда московский княжеский дом сократился до трех отроков (девятилетнего Дмитрия, его младшего брата Ивана и их кузена шестилетнего Владимира Серпуховского), долгожданный владимирский ярлык был почти в руках у суздальского князя.

Однако поспешность в серьезных делах не доводит до добра. Князь Андрей прибыл к хану Кульпе и выразил ему свою преданность. Кульпа выдал ему ярлык на Нижний Новгород, а также на великое княжение Владимирское. Но тут в Сарае случился дворцовый переворот. Кульпа и два его сына, Михаил и Иван, были убиты сторонниками Тайдулы и ее ставленника Навруса (Науруса, Наурузбека).

Как обычно бывает в таких случаях, победившая партия учинила расправу над своими поверженными противниками. Их имущество было разграблено, а сами они были убиты. Присяга Андрея хану Кульпе была свежа у всех в памяти. Все еще находившийся в Сарае (а может быть, уже отправившийся в обратный путь) суздальский князь был схвачен сторонниками Навруса. Только заступничество Тайдулы спасло его от расправы.

Новый правитель Орды хан Наврус принял своих русских вассалов (за исключением Андрея Суздальского) вполне благосклонно.

И опять «русский курултай» зашумел под сводами ханского дворца. На сей раз раздел власти и вотчин между русскими князьями был делом весьма и весьма непростым. Рогожский летописец сообщает о том, что в «русском курултае» при дворе Навруса участвовала и московская делегация. Ее номинальным главой был девятилетний князь Дмитрий Московский. Это был его первый приезд в Орду.

Известно, что первое впечатление навсегда остается в памяти. Возраст Дмитрия Московского не позволял ему понять все хитросплетения тогдашней политической игры. Но общее ощущение унижения, страха, бессилия, которое испытали москвичи в этот приезд в ханскую ставку, гвоздем засело в голове отрока. Сопровождавшие его бояре пытались спорить с суздальцами о великокняжеском венце, но потерпели неудачу. Хан говорил с москвичами высокомерно. За всем этим таились интриги многих политических сил. Не случайно летописное известие об этом княжеском съезде в Орде полно недомолвок.