- В общем-то, он на меня не нападал, - осторожно произнесла она, взвешивая каждое свое слово. – Я просто обернулась, а он стоял позади, поэтому испугалась и убежала.
- А до пояса ты сама по его вежливой просьбе разделась? – недоверчиво уточнил у нее Митяй, который отчетливо помнил про ее внешний вид.
Девушка помимо воли покраснела, вот угораздило же ее полуголой перед всеми побегать.
- Сама, - созналась она и пояснила, - было очень жарко, и пока никого не было поблизости, мне просто захотелось немного освежиться.
На это Митяй красноречиво стукнул себя ладонью по лбу, давая понять, что он думает по поводу столь глупого поступка девушки. Остальные представители мужской составляющей их группы тоже выглядели, мягко говоря, озадаченными и не знали, как реагировать на ее признание.
- Но ведь он чем-то тебя напугал, может что-то сказал или сделал? – Снова задал вопрос Глеб, силясь до конца разобраться в ситуации.
- Тем, что незаметно подкрался, - принялась оправдываться Карина. – Обернулась, а там он стоит, я с испугу его камнем ударила вот сюда, - девушка показала на висок, - и побежала на всякий случай. Может, - не очень уверено предположила она, передернув плечами, - он на самом деле и не собирался делать ничего дурного.
- Ну да, наверно хотел спросить, как пройти в библиотеку Ленина, - саркастично произнес Митяй, закатывая глаза. – А ты его хорошо со страху приложила, - все же оценил он, - боюсь даже представить, что ты можешь сотворить со злости.
«Надеюсь, что ничего», - подумала про себя Карина и не стала афишировать тот факт, что помимо камня успела бедняге еще и мокрой кофточкой по физиономии съездить. Ей и без этих подробностей было ужасно неловко за всю эту трагикомедию, которую она отыграла, как плохая актриса из погорелого театра. Не взбреди ей в голову остаться одной у воды, ничего бы не произошло. Вряд ли бы этот человек в одиночку стал нападать на военный отряд, и если бы она не отходила от своих, то была бы в полной безопасности. Может, рассуждала она про себя, он просто за водой пришел, а она там стриптиз устроила. Митяй ведь как-то обронил, что женщины в этой стране с головы до ног закутанными в паранджу ходят. Получается, Карина сама спровоцировала мужчину, а его теперь ведут связанного невесть куда, как барана на убой. С одной стороны, так ему и надо, но с другой – как-то даже стало немного жалко что ли…
Запивая водой черствый крекер, Карина снова бросила на пленника короткий взгляд и краем глаза успела заметить, как у того чуть дернулся кадык. Смуглое лицо продолжало оставаться беспристрастным, но язык тела все же выдавал, что мужчину мучает жажда. Спецназовцы не озаботились тем, что покормить или напоить его, ведь до завтрашнего утра он от этого не умрет, а значит им было незачем тратить ограниченные продовольственные ресурсы. Девушку пронзило острое чувство вины, ведь вдруг он и правда к ручью за водой приходил? Попил водички, называется.
Поднимаясь на все еще плохо слушающиеся ноги, Карина изо всех сил старалась не кряхтеть, будто столетняя старушенция. Игнорируя вопросительный взгляд Влада, она нерешительно обратилась к Глебу:
- Я могу дать ему воды? – спросила она, слегка поведя своей термокружкой с сторону араба.
Глеб напрягся, по его виду было понятно, что он не в восторге от просьбы Карины, но промолчал, словно силился просчитать, какие цели она могла преследовать. Митяй по-кошачьи плавно поднялся на ноги и будто невзначай заступил Карине дорогу к пленнику, остановившись перед ней на расстоянии вытянутой руки.
- Все-таки понравился, - констатировал он, нехорошо прищурившись, отчего Карине отчаянно захотелось шлепнуться на свою пятую точку, на которую она так и норовила найти приключений, и сидеть тише воды, ниже травы. – Похоже, ты так и не поняла, где оказалась. Тогда давай просвещу. С женщинами здесь не церемонятся, и ее мнения никто не спрашивает, потому что за нее все решает тот, кому она принадлежит. И это к своим так относятся, а ты для них чужая. Если бы у тебя под рукой не оказалось камня или этот товарищ был с приятелями, то лежала бы ты уже избитая и изнасилованная в каком-нибудь кишлаке. И самое милосердное, что тебя могло ожидать – это перерезанное горло, когда с тобой наиграются. Можешь считать, что ты на войне и вокруг одни враги.
Жестокие слова были произнесенные холодным отстраненным тоном. Митяй словно и не пытался напугать девушку, а просто делился с нейзнанием, отчего ей становилось по-настоящему страшно. Во рту вдруг пересохло, и она тщетно пыталась сглотнуть слюну, глядя в непривычно посуровевшее лицо Митяя, похожее сейчас на безжизненную гипсовую маску. Янтарные глаза потускнели от нежелательных воспоминаний, и он машинально тряхнул головой, отгоняя их от себя. Он не просто знал, он своими глазами видел то, о чем эта соплюха ни сном, ни духом не ведает.
Карина неосознанно стиснула свободную руку в кулак. В ней бурлили самые разнообразные чувства, но откуда-то из глубины, вопреки всякому здравому смыслу, который ей пытался вложить Митяй, поднималась убежденность в собственной правоте, и девушка прочистила горло, собираясь отстаивать свою точку зрения.
- Скорее всего ты прав насчет его намерений, - она говорила медленно, делая паузы между словами, потому что сама до конца не сформулировала свои мысли, - но в любом случае он за них уже поплатился. Наверное, я действительно не разбираюсь в том, что происходит вокруг, только точно знаю, что это не моя война. Я оказалась здесь не по своей воле и все, чего хочу, так это вернуться домой, сохранив в себе хоть что-то человеческое.
Она совершенно не хотела, чтобы ее слова прозвучали, как упрек, но, судя по тому, как Митяй заиграл желваками, именно так он их и воспринял.
- Везет тебе – можешь выбирать, какая война твоя, а какая нет. А нас на какую пошлют, та и наша, - несмотря на сдержанный тон, его голос сочился ядом.
Карина уже хотела было извиниться и взять свои слова назад, но он повернулся к ней спиной и отошел в сторону. Девушка растерянно посмотрела на Глеба, который неожиданно кивнул, разрешая ей подойти к пленнику. Находившийся рядом с ним Боцман уже стоял на изготовке и деловито держал в руках свой автомат.
Она сделала несколько неуверенных шагов к связанному йеменцу. Тот молча буравил нечитаемым взглядом приближающую девушку, но даже не пошевелился. У ее нового термоса была крупная крышка, открутив которую Карина принялась наполнять водой. Отставив сосуд на землю, она еще ближе подошла к пленнику и опустилась рядом с ним на одно колено, чтобы в случае опасности иметь возможность быстро отскочить назад. Немного уверенности придавал стоящий позади нее вооруженный Боцман, который не сводил глаз с вверенного под его охрану субъекта.
В свою очередь оказавшись под прицелом черных глаз, Карина заметно нервничала, но изо всех сил старалась держать себя в руках. «Спокойствие, только спокойствие», - твердила она про себя, и ее не покидало ощущение, что она вошла в клетку с тигром. Хотя, скорее, волком, мысленно поправила она себя. А животные ведь чуют страх, так что ей не в коем случае нельзя выказывать слабость, даже если руки ходуном ходят от волнения. Нужно покрепче стиснуть пальцы на импровизированном стаканчике и не расплескать всю воду, пока она медленно подносит жестяную крышку к губам пленника.
Он так и оставался недвижим, словно статуя, только живые глаза горели на совершенно каменном лице. Карина была готова к любой его реакции. Он мог попробовать пнуть ее связанными ногами, толкнуть корпусом тела, ударить головой или презрительно плюнуть в ответ на подачку с ее стороны. Угодившее в капкан гордое дикое животное именно так и поступило бы. А вот к чему она была совершенно не готова, так это к тому, что он просто начнет пить воду. Вблизи она разглядела, что радужка его глаз была настолько темной, что практически сливалась со зрачком, отчего его взгляд и производил настолько жуткое впечатление. Мужчина так и не шелохнулся, продолжая сверлить ее пристальным взглядом, и лишь кадык размеренно двигался после каждого глотка воды. Постепенно наклоняя крышку, Карина завороженно смотрела на его адамово яблоко, и насчитала целых шесть подергиваний, пока пленник неторопливо пил воду. Вот кадык дернулся в последний раз и замер, что послужило для нее сигналом убрать опустевшую кружку. Девушка снова мазнула взглядом по смуглому лицу, но его выражение ни на йоту не изменилось. А чего она, собственно, ожидала? Легкого кивка в качестве благодарности? Проблеска признательности в блестящих глазах? Наверное, раз почувствовала легкий укол разочарования.
