С твердостью, которая умоляла ее возразить, он полез ей под рубашку, и глаза Аники закрылись. На этот раз он не стал медлить. Его рука появилась из-под края ее блузки, а в ней телефон Аники. Ее плечи поникли. Она выглядела такой побежденной.

Легкая улыбка тронула полные губы Роама, когда он открыто насмехался над ней.

— Видишь теперь, почему у нас никогда бы не получилось, принцесса. — Он легонько встряхнул телефон перед ее лицом, и ее челюсть напряглась в такт ее взгляду. Затем Роам наклонился и сказал медленно и враждебно: — Нет доверия.

Темнота в его глазах вернулась. Он поднял телефон и с пугающей легкостью разломил его пополам, позволив осколкам упасть на землю к ее ногам.

Черт возьми.

Он действительно был сумасшедшим.

Роам отошел от нее, повернулся ко мне лицом, и выражение его лица полностью изменилось. Теперь беззаботный и спокойный, он снова посмотрел на часы и сказал:

— Пора действовать. Пойдем. — Он посмотрел на меня сверху вниз и холодно произнес: — Сейчас я попрошу у тебя твой телефон, и, в надежде избежать неловкости между нами, возможно, ты будешь более рассудительной, чем твоя подруга, и просто скажешь мне, где он.

С тихим вздохом я сдалась.

— В моей сумочке в кармане на молнии.

Головорез с черепом забрал его, и Роам удивил меня, положив его в карман целым и невредимым.

Бросив скучающий взгляд на дисплей своего мобильного, он бесстрастно произнес:

— Не пойми меня неправильно, принцесса, но я тебе не доверяю. И из-за этой маленькой детали я не могу оставить тебя здесь, как есть. Мои мальчики привяжут тебя веревкой к… — он оглядел комнату, прежде чем остановился на моей обеденной зоне, указывая на определенный стул, — нему.— Когда она посмотрела в знак протеста, он оборвал ее суровым взглядом. — И ты позволишь им, иначе у нас, — он понизил тон, — будут проблемы.

Аника долго выдерживала его взгляд, прежде чем ее подбородок поднялся, и она пошевелилась, усаживаясь на стул, позволив головорезам обвязать ее запястья и лодыжки толстыми черными кабельными стяжками.

Когда Роам убедился, что она никуда не собирается, он даже не удостоил меня взглядом, когда начал выходить из кухни и направился к входной двери.

— Пойдемте, госпожа Леокова.

Аника и я смотрели друг на друга с одинаковым выражением полной безнадежности. Она попыталась улыбнуться, но получилось отчаянно. И когда головорезы Роама окружили меня, я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Не оборачиваясь, я прошла по коридору, вышла за дверь и подошла к невнятному черному внедорожнику, возле которого ждал Роам. Он придержал дверь, пока я забиралась внутрь. Сел рядом со мной, и не прошло и секунды, как машина тронулась.

И когда Роам повернулся ко мне с чем-то в руках, я заартачилась. С жестокой ухмылкой он произнес нарочито недоброе:

— Я хотел бы сказать, что мне это не нравится, но знание, как сильно ты меня сейчас ненавидишь… знание, что ты настроена враждебно… знание, что ты в моей власти…— он надел мне на голову холщовый мешок, наклонился поближе, и когда он тихо сказал мне на ухо, у меня все похолодело, — …делает меня твёрже, чем грёбаный камень.

Мой желудок скрутило, и Роам тихо усмехнулся, точно зная, что он делает со мной.

С каждой секундой дышать становилось все труднее и труднее. Но я не позволила этому проявиться.

Нет.

У меня были более серьезные причины для беспокойства.

Глава 31

Аника

Прошло больше часа с тех пор, как Роам забрал Настасью. Тупо уставившись вниз на ступеньки крыльца, я размышлял о том, как я собираюсь это сделать.

Осторожно, наверное.

В ту секунду, когда машина тронулась с места, я начала дергать и натягивать крепления на запястьях и лодыжках. Я боролась с ними безрезультатно. Стиснув зубы, я боролась, пока не подумала, что могу вывихнуть большие пальцы, и даже тогда я изо всех сил прикусила губу, издала протяжный возмущенный стон и вывернула запястья из веревок. Боль, не похожая ни на одну другую, пронзила мои руки. Мой рот открылся, и я издала разочарованный крик, тяжело дыша, обдумывая свое положение.

Холод от прохладной плитки заставил меня посмотреть вниз.

В борьбе я потеряла ботинок. Меня осенила мысль, и я замерла.

Поставив подушечку стопы на пол, я застонала, оттолкнувшись назад, и когда стул двинулся, я перестала дышать.

Да!

Между отталкиванием босой ногой и раскачиванием назад все мое тело горело от приложенных усилий. На это ушла целая вечность, но мне удалось выползти в центр коридора.

Ветер, дующий из открытого дверного проема, покрыл мои руки мурашками. Пот выступил на моем лбу, когда меня охватило чувство слабости. Я опустила лицо, пыхтя и отдуваясь, когда сделала столь необходимый перерыв. Сделав глубокий вдох, затем еще один, я кивнула себе и выпрямилась, прежде чем собрать всю свою волю, стиснуть зубы и отталкиваться снова и снова, пока не начала двигаться к своей цели.

Я шаркала все ближе и ближе, и когда я была в футе от входной двери, лихорадочный смех покинул меня.

Я была так близко.

Еще один толчок. Больше борьбы. Тяжелое дыхание. А потом я оказалась там, уставившись вниз на ступеньки крыльца, мое тело тряслось от смеси страха, напряжения и адреналина. Но...

Что теперь?

Хорошо. У меня было два варианта.

Попытаться спуститься по бетонным ступеням и сломать несколько костей или позвать на помощь.

У меня пересохло во рту, я попыталась облизать губы, но они прилипли.

Тихо дыша, я на секунду закрыла глаза и сделала значительную попытку успокоить дыхание. И когда я была уверена, что не потеряю сознание, я сделала глубокий вдох — достаточно глубокий, чтобы наполнить легкие, — подняла голову к небу и закричала во всю мощь своих легких.

Вик

Я собирался убить его. Уничтожить его. Калечить и пытать. Изуродовать его красивое лицо, пока его глаза не превратятся в пустые, зияющие дыры. Изуродовать его тело, пока его кровь не окрасит красным ковром землю, по которой я ходил. И я собирался наслаждаться этим.

Аника тихо сидела, нежно потирая свои красные, воспаленные запястья, выглядя совершенно несчастной. Саша молча расхаживал туда-сюда, держа одну руку на бедре, а другой прикрывая рот, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Мина сидела на диване, обнимая опустошенную Кару, и обе женщины безмолвно плакали от страха за свою подругу, в то время как Алессио прислонился к открытой двери гостиной, глядя на миниатюрную блондинку. Теперь он даже не пытался это скрыть. Он хотел пойти к крошечной женщине, которая раздражала его безмерно, но продолжал наказывать их обоих, отказывая себе в удовольствии. Лев стоически сидел с дочерью на коленях, уставившись в пространство, быстро подрагивая ногой, и я подумал, что единственное, что удерживает мужчину на месте, — это маленький ребенок в его руках.

А я?

Медленная ярость сжигала меня изнутри, зажигая мои вены жидкой магмой, и когда Аника тихо говорила, ее слова гасили пламя, охлаждая мое сердце до твердого камня.

— Это наша вина, — прохрипела Аника сквозь густой туман тишины, и когда мой взгляд упал на нее, ее губы задрожали, когда она мрачно произнесла: — Мы сделали это, Вик.

Не наша вина. Не мы.

Нет.

Я думал об этом с того момента, как мне позвонили.

Это была моя ошибка, и я собирался ее исправить. Я еще не знал как, но точно знал, что мой палец на спусковом крючке чешется, а моя цель совершенно нечеловеческая.

Как можно убить демона?

Раздался короткий стук, и Алессио повернулся, чтобы открыть входную дверь. Ларедо вошел в беззвучную комнату, долго вглядывался в лица людей, потерявших одного из своих, и медленно покачал головой, осторожно снимая перчатки и приближаясь к Саше.

Саша с каменным лицом остановился, чтобы поприветствовать дядю, и когда мужчина постарше начал: