Он издевался надо мной.

Я так сильно сжал стакан, что думал, он разобьется.

Выражение его лица помрачнело.

— Довольно очевидно, не так ли? — Он посмотрел на карту и покачал головой. — Безответственный. Опрометчивый. Безрассудный. Закадычный друг. Всегда подружка невесты. Рожден следовать, а не вести. — Этот темный пристальный взгляд не дрогнул, он пробормотал: — Ты был бы действительно хорошим парнем для нас.

Гнев пульсировал в моих висках.

Боже. Возьми себя в руки. Не показывай ему, что он делает с тобой.

— Забавно, — сказал Роам, кладя колоду на стол и останавливая свой быстрый взгляд на трех перевернутых картах. — Ты думаешь, что выше нас, но все, что я вижу, это… — Его глаза остановились на мне, и жуткая, медленная улыбка расползлась по его губам. — Безрассудный, ущербный и безумный. — Он откинулся назад и уставился на меня. — Оказывается, в конце концов, мы не такие уж и разные.

Мы были. Я не был таким, как он. Я никогда не стал бы таким, как он.

Я бы не позволил ему добраться до меня. Я бы не стал. Я закончил.

Мы закончили.

Пустота его взгляда остановилась на мне, пока не стала граничить с дискомфортом. Глубоко вдохнув, он неожиданно отпустил меня без борьбы.

— Мне нужно кое-что сделать.

Мои брови слегка опустились, но я хотел убраться отсюда к черту, поэтому встал и повернулся, чтобы уйти.

Его глаза не отрывались от меня.

— Увидимся, Виктор.

— Да, — сказал я ему, открывая дверь и выходя.

Вряд ли, придурок.

Глава 30

Настасья

Было чуть больше часа ночи, когда мы вернулись из торгового центра. В середине разговора я открыла дверь и вошла в свой дом, а Аника следовала за мной. Мое сердце согрелось от ее легкой улыбки, и я впервые за несколько месяцев обрела утешение, зная, что, через что бы она ни проходила, она, казалось, была сильнее своих демонов. С тех пор как неделю назад она узнала о ребенке, она казалась счастливее. И хотя это было непреднамеренно, я была вне себя от радости дать ей что-нибудь, чтобы отвлечь ее от ее беспокойных мыслей.

— Как ты думаешь, кто это? — спросила она солнечно, улыбаясь от уха до уха, пока мы шли по коридору с нашими сумками с покупками. — Я знаю, что это далеко не точно, но слышала, что женщины просто знают… ты, — она вставила воздушные кавычки, — «знаешь»? Что ты видишь в своем воображении, когда представляешь малыша, что ты видишь?

Это было странно. Неделю назад я думала о том, покупать или не покупать робот-пылесос. А теперь у меня была сумка с подставкой для унитаза (прим. — англ. squatty potty — подставка перед унитазом для испражнения в унитаз на корточках), потому что я видела фотографии. Вик был толстым ребенком с толстой головой. Итак, вы знаете… приоритеты.

Но среди всего странного, непривычного и сбивающего с толку я была благодарна, что мне есть с кем поговорить об этом. Когда я поделилась этим с Аникой, стало еще лучше. Наша, ставшая отдаленной, связь была восстановлена этим маленьким бобом, растущим у меня в животе.

С каждой секундой, с каждым часом я все больше и больше влюблялась. Я не могла дождаться встречи с ним. Или с ней.

— Я не знаю. Я вижу обоих. Это меняется от мысли к мысли, — сообщила я, когда мы направились на кухню. — Думаю, неважно, что я думаю. Доктор Хенли сказала, что мы можем записаться на генетическое тестирование через четырнадцать недель. — Я улыбнулась в ответ ее восторженному лицу, прежде чем обернуться. — Мы скоро узнаем, Ан…

Мои ноги остановились, и сердце резко упало в тот момент, когда мой взгляд замер на незваных гостях, стоящих в моем доме. Аника врезалась мне в спину, и я, спотыкаясь, сделала шаг вперед. Белый шум гудел на такой высоте, что у меня могла пойти кровь из ушей, но, похоже, никто больше его не слышал.

О черт.

Мои глаза расширились при виде двух мужчин, стоящих спиной к каждому входу, черепа, нарисованные на их лицах, были текстурироваными и потрескавшимися. Они стояли высокие, непоколебимые, и один из них медленно, настороженно посмотрел на меня так, что у меня побежали мурашки.

Я сразу же узнала их по той ночи в клубе, но до сих пор понятия не имела, кто они такие.

Никто не сказал ни слова. Я была почти уверен, что перестала дышать. И через мгновение мой взгляд был прикован к мужчине в угольно-сером, сшитом на заказ костюме, этот мужчина рылся в моих шкафах.

Легкий вздох вырвался у Аники, и когда ее тело прижалось к моему, она сжала мою руку достаточно сильно, чтобы привлечь мое внимание. Я оглянулась назад, за ее спину, чтобы обнаружить еще двух головорезов-скелетов, блокирующих дверь туда, откуда мы пришли.

Мы были загнаны и попали в ловушку.

Замечательно.

— Нас, — прошептала Аника, украдкой поглядывая на человека за стойкой. Когда ее испуганные глаза встретились с моими, она на мгновение задержала их. Ее пальцы сжались вокруг моих. Все, что ей удалось сделать, это едва заметно покачать головой и произнести губами: — Все плохо.

Да. Ни хрена себе, детка. Я вроде как сообразила.

Мой желудок сжался от ужаса, но, когда я переключила свое внимание на мужчину в костюме, я с любопытством, широко раскрытыми глазами наблюдала, как он открывает шкафы и ящики, прежде чем взять буханку хлеба из моего холодильника и бросить ее на столешницу.

И тогда он заговорил.

— Это все усложняет, — низким голосом произнес он, доставая арахисовое масло и желе и кладя их рядом с хлебом. — Я надеялся, что ты будешь одна.

Ему еще предстояло повернуться. Все, что мне удалось разглядеть, это его спину. С этого ракурса я могла кое-что разобрать. Он был высоким и темноволосым. В одном ухе у него было маленькое серебряное колечко. Он был мускулистым. И его уверенность пугала.

— Кто ты?

Мой вопрос остался без ответа.

Мужчина занялся своими делами, достал немного хлеба и нож для масла, затем начал намазывать один ломтик арахисовым маслом.

— Недостаточно усложняет, чтобы я отказался от своей задачи, — его скучные слова заставили меня нахмурить брови. Он намазал другой ломтик клубничным желе и соединил два кусочка вместе, чтобы…

Мои брови нахмурились.

…сделать сэндвич.

Как странно.

Он выпрямился во весь рост и заговорил так, словно разговаривал сам с собой.

— Не нужно беспокоиться. Небольшая загвоздка.

И вот, наконец, он повернулся.

Я на мгновение остолбенела. Я не ожидала, что он окажется таким — это слово застряло у меня одновременно в горле и в голове — эффектным.

Он был само высокомерие: широкие плечи, острые углы и полные губы.

Пара темных глаз встретилась с моими, темных по цвету и характеру, и он медленно, хищно улыбнулся, обнажав ровные белые зубы. Я не могла не заметить его заостренные клыки.

— Сладкая. Ты дома.

Этот человек… Я не знала, кто он такой, но знала достаточно. Еще один взгляд на головорезов сказал мне, что он занимает авторитетное положение. И он был здесь, в моем доме.

Почему?

Это случалось нечасто, но я была ошеломлена и потеряла дар речи. Я не могла говорить. Слова не складывались. Во всяком случае, ничего, что я могла бы сказать вслух. Хотя я думала об одном.

Бл*дь.

Он взглянул на свои толстые мужские наручные часы.

— С твоей стороны невежливо заставлять меня ждать. Я очень занятой человек. — Он откусил свой бутерброд и неторопливо прожевал. Я посмотрела в окно в сторону Сашиного дома. Если я позову, вряд ли меня кто-нибудь услышит. Не говоря уже о том, что мне, вероятно, надрали бы задницу. Мои возможности были ограничены. И мужчина бесстрастно сказал: — Отдай мне должное, Настасья. Я не полный простак. Твоих братьев здесь нет. Ты можешь кричать изо всех сил, но я должен предупредить тебя.. — Запретная улыбка скользнула по его губам, когда его взгляд пробежался по моему телу. — Мне нравится, когда вы кричите.

Мой живот сжался от опасения.

Он знал мое имя.