— Я подожду у машины, — после чего ушла.

Тепло его руки на мне заставило мой желудок сжаться. Тем более, когда он спросил:

— У нас все хорошо?

То, как он посмотрел на меня, с неуверенностью в глазах, заставило меня почувствовать себя дурой.

Без колебаний.

— Всегда.

Вик глубоко вздохнул, выражение его лица было расстроенным.

— Тогда почему мне кажется, что ты снова отдаляешься?

Снова отдаляюсь?

Меня охватило замешательство, но более того, мою грудь так сдавило, и это говорило о том, что обвинение, возможно, не было таким уж надуманным. Что меня разоблачили.

Его рука дернулась, притягивая меня ближе.

— Я думал, у нас все хорошо.

Мы были.

— Все так и есть.

Его голос звучал грубо, но он мягко приказал:

— Тогда перестань отталкивать меня.

Я не отталкивала. Или же да?

Я не знала, что сказать, поэтому Вик заполнил тишину.

— Я знаю, что не самый умный человек, но знаю, ты плетешь какие-то интриги. Старые привычки, да? Каждый раз, когда ты отдаляешься, ты заставляешь меня чертовски усердно работать, чтобы снова заполучить тебя, и как раз тогда, когда я думаю, что у нас все хорошо, когда я начинаю чувствовать удовлетворение, ты отстраняешься. Постоянный толчок и притяжение. Ты играешь в перетягивание каната с моим сердцем.

Нет, я не играла. Я этого не делала.

Когда он отступил назад, я почувствовала огромную утрату.

— Я не дурак, kiska. Ты уже говорила это раньше. Этого я не могу сделать. — Он упер руки в бедра, и то, как неторопливо, с болью он говорил, черт возьми, чуть не разбило мне сердце. — Малыш, я не могу поверить, что должен тебе это объяснять, но я был предан тебе почти тринадцать лет в надежде быть с тобой навсегда. — Мое сердце одновременно и набухло, и упало. Но оно полностью сжалось, когда он удрученно произнес: — И я начинаю думать, что это ты не можешь довериться мне.

Вик оставил меня там, на крыльце, наедине с моими мыслями, и каком же беспорядке они были.

Конечно, он был не прав. Этого не могло быть.

Не так ли?

Нет. Потому что это сделало бы меня плохой девочкой.

Тогда почему сердце бьется так быстро?

Конечно, у меня была привычка обнаруживать риск еще до того, как он возникал. Я приняла предупреждающие меры, чтобы защитить себя, свое сердце. И каждый раз, когда я чувствовала это щемящее чувство, что что-то не так, моя грудь сжималась от осознания, и я убегала.

Мой разум гудел. Это понимание жило во мне какое-то время, и оно гноилось.

Мне не хотелось это признавать, но… но, возможно, он был прав.

К сожалению, я могла заниматься только одним делом за раз, и мне нужно было посетить врача.

Глава 28

Настасья

— Я думала, ты сказала, что идешь к врачу, — тихо, почти нервно сказала Аника, когда мы заняли свои места в приемной клиники.

— Она врач, — спокойно ответила я.

Аника нахмурилась.

— Я знаю, но…

— Настасья?

Тревога заставила мой желудок скрутиться почти неистово. Я встала и посмотрела на высокую стройную женщину в больших очках и с неряшливым пучком на голове.

Она легко улыбнулась.

— О да. Я помню тебя. Почему ты не заходишь? Ты можешь ввести меня в курс дела в кабинете.

Я уже кивала, когда доктор заметила Анику, которая, как ни странно, прятала лицо за раскрытыми страницами журнала.

— Аника?

Я нахмурилась, когда Аника вздохнула, отложила журнал и тихо вздохнула.

— Здравствуйте, доктор Хенли.

Подождите. Они знали друг друга?

Мгновение я переводила взгляд с одной на другую. Какие-то странные вибрации пронеслись по маленькой белой комнате.

И тут доктор тихо заговорила.

— Я пыталась до тебя дозвониться.

Аника ответила также тихо:

— Я знаю.

— Тебе нужно вернуться и поговорить со мной.

Моя бровь опустилась в замешательстве. Что, черт возьми, здесь происходит?

Ани коротко выдохнула.

— Я действительно не хочу.

— Мы можем разобраться с этим, — тихо сказала доктор. — Просто удели мне время.

Мое сердце сжалось.

Было ли что-то не так с Аникой?

Но к Анике вернулась пустота, и она пренебрежительно произнесла:

— Я здесь только ради своей подруги.

Однако врач была настроена решительно.

— Десять минут. Это все, о чем я прошу.

И маска Аники дрогнула, обнажив трещины, которые она так отчаянно пыталась скрыть. Ей потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Пока, наконец, она не издала короткий вздох, избегая взгляда доктора, и холодно пробормотав:

— Десять минут.

Доктор облегченно улыбнулась.

— Не исчезай, ладно?

Невероятно озадаченная, я была благодарна, что Аника не предложила пойти со мной, и последовала за доктором в стерильно-белую смотровую. В тот момент, когда она закрыла за нами дверь, прежде чем она успела сесть, я выпалила:

— Я беременна.

И доктор Хенли моргнула, затем села, и ее внимательный взгляд изучал мое лицо. Она указала на свободный стул, и ее успокаивающий голос сказал:

— Пожалуйста. — В конце концов, я села, и она догадалась: — Я так понимаю, беременность не планировалась?

— Даже не планировалось соблазнение. — Я откинулась на спинку стула и провела рукой по лицу.

Она начала печатать на своем компьютере.

— И ты сделала домашний тест?

— Да. 10.

Она продолжала печатать, но уголки ее рта недоуменно опустились.

— Десять чего?

— Десять… — И как будто до меня только что дошло, насколько безумно это звучало, мой голос слегка стих, — тестов.

Ее брови поднялись.

— Тщательно.

Чувствуя легкую тошноту, я замкнулась в себе, опустила голову между коленями и произнесла натужно:

— Я просто хотела убедиться.

— Ты знаешь предполагаемую дату зачатия? — Я сказала ей, и она кивнула, продолжая печатать. — Итак. — Она выпрямилась, устремив на меня настороженный взгляд. — Каков план?

Я знала, на что она намекала. Я встала, снова села.

— Я хочу сохранить его.

Она мягко улыбнулась уверенности в моем тоне, прежде чем полезть в свой ящик, вытащить маленькую чашку и пошевелить ею.

— Наполни ее.

Я взяла его и направилась в примыкающую ванную, наполняя ее трясущимися руками как можно лучше. Когда я вернулась, врач забрала ее у меня, сделала свой собственный тест, а потом мы молча ждали.

Я почти не удивилась, когда она посмотрела на результат и жизнерадостно сказала:

— Это ребенок.

Мой кивок был торжественным. Ситуация заметно изменилась, когда она подошла к отгороженной занавеской зоне и открыла ее, показав стол для осмотра, а затем сказала:

— Хочешь с ним познакомиться?

Что?

Можем ли мы это сделать?

Вот дерьмо. Я собиралась плакать?

Какая слабодушная сучка.

Я кивнула еще раз, не доверяя себе говорить.

Врач велела мне снять брюки и трусы, оставив мне толстую белую простыню, чтобы прикрыться, прежде чем закрыть занавеску. Когда я была готова, она присоединилась ко мне, и я откинулась на холодную кровать, пока она приближала прямоугольную машину.

Доктор Хенли извлекла длинный фаллический предмет, и я напряглась. Она заметила, и ее глаза засмеялись.

— Я знаю. Это выглядит… — она задумалась над своим выбором описания, — …впечатляет, но не должно быть больно. Если это произойдет, просто скажи слово, и мы остановимся.

Я смотрела в потолок, пока она рассказывала мне, что она делает.

— Мне нужно, чтобы ты согнула колени. Да, вот так. А теперь я собираюсь вставить датчик. Скорее всего, это будет немного неудобно, но, напоминаю, не должно причинять боли. — Мое лицо скривилось, когда был вставлен холодный предмет, покрытый смазкой. — Вот и все. Ты отлично справляешься.

Экран был повернут ко мне, и, пока я лежала там, мои брови нахмурились, пытаясь заметить хоть какой-то признак жизни, но:

— Я ничего не вижу.

Доктор покосилась на дисплей, слегка переместив устройство внутри меня до такой степени, что она была счастлива. Как только она нашла то, что искала, ее глаза улыбнулись.