— Тебе больно. Почему тебе всегда больно?

Он притянул меня ближе, пока наши тела не соприкоснулись.

— Мне всегда где-то больно, детка. Моя голова, мое сердце… — Мои маленькие груди прижались к его твердой груди, он прижался ко мне бедрами, и мои губы приоткрылись от восхитительного ощущения его твердой длины у моего живота. — …мой член. Все это относительно.

Но я сосредоточилась на поврежденной коже у его рта.

— Это выглядит болезненным.

— Так и есть. Не могла бы ты получше его поцеловать? — Он наклонился, преследуя мой рот своими надутыми губами. — Держу пари, ты на вкус как вишня, или ягоды, или что-то сладкое.

Я поежилась, приложила мягкую руку к его рту и усмехнулась.

— Дай мне подняться.

Его брови нахмурились, и он поднял свою большую руку, чтобы схватить мою маленькую. Я старалась не корчиться, но ощущение его губ, когда он поднес к ним костяшки моих пальцев и прикусил их, было слишком сильным. Мои соски набухли. Вик издал глубокий, удовлетворенный звук.

— С чего бы мне это делать, если тебе так хорошо там, где ты сейчас?

Не знаю, почему я сказала то, что сказала, но мне вдруг стало так больно на сердце, что я торжественно пробормотала:

— В последний раз, когда ты был в моей постели, ты сказал, что скучал по мне. — Вик замер, не шевелясь, казалось, зная, что грядет нечто большее. Мой тон был мягким, как сливочное масло. Слова едва слышны. — Я должна была сказать тебе, что тоже скучала по тебе. Потому что я скучаю. Все время. Меня это достало.

Он моргнул, его глаза вспыхнули, когда они блуждали по моему лицу. Я увидела множество эмоций, когда его дыхание стало тяжелым. Его рокочущий голос был необычайно мягок и не соответствовал напряженности его взгляда.

— Дай мне этот рот.

Это была хорошая идея?

Возможно, нет.

Мне было все равно?

Моя нижняя область сказала «да».

Я опустила ресницы и поддразнила:

— Один поцелуй, и ты позволишь мне встать?

Его похотливый взгляд приковал меня к месту.

— Если после этого поцелуя ты захочешь, чтобы тебя отпустили, — сказал он, посерьезнев, его полуприкрытые глаза изучали мое лицо, — то я делаю это неправильно.

Боже милостивый, это прозвучало как обещание.

Моя внутренний котенок замурлыкал.

Какое-то мгновение мы могли только смотреть друг другу в глаза. В его я увидела тоску. Мне было интересно, что он увидел в моих.

Любовь? Отчаяние? Горе?

Может быть, все вместе?

Притяжение к нему было слишком велико. Я не могла не качнуться в его сторону. А когда он встретил меня на полпути, и мои губы запульсировали от потребности быть поцелованными, я вообще перестала дышать. Он облизал губы, поднял руку и осторожно провел большим пальцем по моим пульсирующим губам так нежно, как всегда делал.

Мое тело согрелось и задрожало, а он еще даже не поцеловал меня.

Вик мягко, но твердо взял мой подбородок большим и указательным пальцами, и я позволила ему сдвинуть меня с места, а затем он сократил дистанцию между нами, позволив своим губам прижаться к моим.

Мое сердце закричало от радости встречи со своей половинкой.

Поцелуй был мягким и сладким, и мои руки скользнули вверх по его груди, чтобы обвить его шею. Он наклонил голову и углубил связь, тепло его рта поглотило меня. Используя его плечи в качестве рычага, я придвинулась невероятно близко и слегка застонала в его рот, наслаждаясь тем, как он полностью окружил меня, обездвиживая, удерживая на месте.

Руки Вика обвились вокруг моей спины, крепко держась, когда он глубже прижался своими бедрами к моим. Медленно он двинулся ко мне, и беспокойство внутри меня росло. Ощущение его твердой длины, трущейся об меня, заставило мои брови нахмуриться. Я не могла сдержать вырвавшийся у меня стон, и в тот момент, когда я это сделала, он воспользовался возможностью, чтобы слегка провести своим языком по моему и толкнуться сильнее.

И я потерялась в нем. Навеки и навсегда.

Моя футболка сместилась, когда мои бедра начали двигаться, его твердый член задел мое голое бедро.

Это было слишком. Этого было недостаточно. Я не знала, что мне нужно, знала только то, что Вик был единственным человеком, который мог это обеспечить.

Я выдохнула:

— Мне нужно почувствовать тебя, — изо всех сил пытаясь поднять подол футболки. Как только я подняла его достаточно высоко, Вик протянул руку, и одним рывком лифчика моя грудь освободилась.

В тот момент, когда наши тела встретились, кожа к коже, интенсивность связи увеличилась в десять раз.

Вик застонал, затем отстранился на секунду, чтобы прорычать:

— Еще.

С резким рывком мои штаны для йоги скрутились вокруг моих коленей. Он положил руку мне на живот, кончики его пальцев погрузились в резинку моих простых черных трусиков. Скользнув под тонкий материал внутрь, чтобы коснуться моей пылающей плоти, в тот момент, когда я почувствовала его там, мои веки задрожали и закрылись.

Когда в следующий раз я сосредоточилась, то обнаружила на себе его потемневший прищуренный взгляд. Он нежно потер распухший комок нервов, и мое лицо исказилось. Он понимающе усмехнулся.

Этот человек знал, что делал. Он потратил годы, изучая каждый сантиметр моего тела. Выискивая каждую мою эрогенную зону. Раскрывая все секреты, некоторые из которых я не знала сама.

Он был мастером, а я его инструментом.

Я тихонько задыхалась, когда он продолжал оказывать мне внимание, и как только это чувство усилилось, я попыталась раздвинуть ноги, чтобы почувствовать его ближе, глубже, но мои штаны не поддавались.

Вик просто сказал:

— Полегче, детка.

Было легко, так легко поддаться его нежным приказам и многообещающим ласкам. Это гудящее, беспокойное ощущение захлестнуло меня. Губы приоткрылись, лоб нахмурился, когда мои бедра двинулись навстречу его прикосновениям, усиливая возбуждение.

Его голова опустилась, и он грубо поцеловал меня, прежде чем отстранился и произнес:

— Я держу тебя.

Моя киска напряглась.

— О Боже. Мне это нужно, — прошептала я.

Затем оно начало пульсировать.

Мне жаль.

Я несчастна без тебя.

Отдай мне свое упрямое, порочное сердце.

Ты мне нужен. Только ты.

Мои грубые, скрытые эмоции углубили ощущение блаженства.

Вик смотрел мне вслед, кружил вокруг моего клитора, слегка надавливая, прежде чем нежно сказать:

— Я знаю, kiska. Мне это тоже нужно.

И когда это произошло, это произошло.

Мое тело напряглось, мое лицо скривилось, а рот округлился, когда оргазм обрушился как удар по туловищу. Мое дыхание сбилось. Я хныкала и извивалась, раскачиваясь на подушечках его пальцев, а когда этого стало слишком много, Вик переместился за мое спину и обхватил мой холмик, позволяя мне продлить всепоглощающее блаженство.

У меня было странное чувство, что я пожалею об этом, как в прошлый раз. Но по мере того, как удовольствие угасало, все, что я чувствовала — легкое, текучее возбуждение.

Мой сонный насытившийся взгляд переместился на человека с золотым прикосновением, и когда я обнаружила, что он вглядывается в мое лицо, его челюсти сжаты, как будто он также боялся моего сожаления, моя любовь к нему затмила все остальное.

Из всего, в чем я могла бы его обвинить, Виктор Никулин отдал от себя то, что должен был дать. Ни больше ни меньше. И я была одним из немногих счастливчиков, которым он предложил большее.

И в тот момент казалось жестоким требовать больше, чем это.

Он держал свое сердце под охраной, обвивая его колючей проволокой, и, возможно, поэтому не мог предложить его. Итак, я бы предложила ему свое в надежде, что моя любовь поможет исцелить его.

Он наклонился и прикоснулся губами моего вялого рта, позволяя им задержаться. Скользя руками по его ключицам, вниз по груди, еще дальше по его твердому, но подрагивающему животу, я посмотрела вниз на его возбужденную эрекцию, прежде чем снова посмотреть вверх. Наши взгляды встретились, и когда я взяла его в руку, он издал резкий, дрожащий вздох, когда его тело расслабилось.