Шэнь Цинцю по голосу узнал с самого начала настроенного против него рябого ученика.

– Ученику не пристала подобная грубость! – одёрнул его Гунъи Сяо.

Однако Шэнь Цинцю лишь улыбнулся:

– Сейчас этот Шэнь – обычный заключённый, так что он имеет полное право говорить что ему заблагорассудится. Нет нужды его упрекать.

В этот самый момент они наконец прибыли к месту временного заточения Шэнь Цинцю – чёрную повязку сняли с глаз, и, когда зрение немного прояснилось, в сумраке он различил очертания огромной пещеры.

Внизу мерцала поверхность тёмного озера. На стенах на разных интервалах тускло горели факелы, отблески которых неистово плясали на водной ряби. В центре озера возвышалась рукотворная белая платформа – благодаря особой структуре камня её пронизывали лучи, и она сияла подобно нефриту.

Гунъи Сяо извлёк связку ключей, нащупал замочную скважину в скале и с трудом повернул ключ. Со дна озера тут же раздался скрежет, словно пришли в движение огромные шестерёнки, и из воды поднялась каменная тропа, ведущая платформе в центре озера.

– Старейшина, прошу, – произнёс Гунъи Сяо.

– Гляньте-ка! – С этими словами рябой ученик поднял камень и бросил его в воду.

Вместо того, чтобы тонуть, булыжник продолжал плавать, будто он из дерева. Мгновение спустя раздалось шипение, словно на раскалённую сковороду бросили кусок мяса, на поверхность воды потянулись цепочки пузырьков; камень начал растворяться прямо на глазах, и вскоре от него не осталось и следа.

– Эту камеру нечасто используют, – злорадно заявил рябой. – Тот, кто желает сбежать отсюда – или же ждёт, что его освободят, – лишь предаётся пустым иллюзиям!

Столь разрушительная сила заставила Шэнь Цинцю содрогнуться.

Свались он в это озеро, от него даже костей не останется.

Разве прославленный дворец Хуаньхуа – не праведная школа совершенствующихся? Так где же они смогли раздобыть столько явно противоречащей всем законам смертоносной жидкости?!

Шэнь Цинцю прошёл по каменной тропе, соблюдая крайнюю осторожность: поскользнись он, в том, что случится дальше, не было бы ни капли смешного. Стоило ему достичь платформы, как Гунъи Сяо вновь повернул ключ, и тропа скрылась в чёрных водах.

Шэнь Цинцю опустился на платформу и обозрел своё новое обиталище, прикидывая, можно ли перелететь озеро на мече – ведь тогда разрушительная сила воды его не затронет… Стоило ему подумать об этом, как Гунъи Сяо привёл в действие какой-то механизм рядом с замочной скважиной.

Пещеру тотчас заполнил звук льющейся воды. Подняв голову, Шэнь Цинцю увидел ниспадающие с потолка тёмные мутные струи, непроницаемой завесой окружившие квадратную платформу протяжённостью в шесть чжанов[19].

…Да щас! Сквозь подобный заслон не пролететь и мухе, не говоря уже о человеке!

Водная тюрьма дворца Хуаньхуа воистину заслуживала свою зловещую репутацию! Неудивительно, что все главы школ единодушно избрали в качестве места заключения особо опасных преступников именно её!

Шэнь Цинцю знал, что в покое его тут не оставят, но не предполагал, что его потревожат так скоро.

Он проснулся от того, что его окатили ледяной водой.

Содрогнувшись от холода, он решил было, что, задремав, свалился в озеро. Встряхнув головой, он принялся моргать, чтобы унять резь в глазах, – лишь тогда до него дошло, что это была совершенно нормальная вода. Как бы тонки ни были опутавшие его тело сто восемнадцать вервий бессмертных, они надёжно блокировали его меридианы и даже отчасти кровоток – из-за этого способность Шэнь Цинцю переносить холод сильно снизилась, так что он не мог унять сотрясавшую его дрожь.

Водный занавес, окружавший платформу, исчез, а из воды показалась соединяющая её с внешним миром каменная тропа.

Когда Шэнь Цинцю наконец удалось проморгаться, он узрел прямо перед собой пару изящных вышитых туфелек. Подняв глаза, он уткнулся взглядом в подол розовой юбки.

Облачённая в розовое девушка прямо-таки искрилась от обилия украшений. Изогнув прекрасные брови, она уставила на мужчину гневный взгляд больших миндалевидных глаз. На её плече покоилась железная плеть.

Шэнь Цинцю мысленно закатил глаза.

Чтобы замучить человека, и одного Ло Бинхэ более чем достаточно – а тут ещё толпа его жёнушек! Появляясь одна за другой, словно куртины цветов пред скачущим во весь опор всадником, они по очереди доставляли ему неприятности. Почему бы вам всем не убраться к своему достославному муженьку: этого Шэнь Цинцю ничуть не занимают ваши прелести, ясно вам, товарищи женщины?!

Тем временем девушка наставила на него плеть:

– Я же вижу, что ты уже проснулся, так что нечего притворяться мёртвым! У этой госпожи Дворца есть к тебе пара вопросов!

Учитывая её возраст и навыки, даже при нынешнем плачевном состоянии Шэнь Цинцю у неё не было никакого права учинять ему допрос.

– Какими бы ни были эти вопросы, не думаю, что молодой госпоже Дворца[20] приличествует этим заниматься, – отозвался Шэнь Цинцю.

На это ясная жемчужина на ладони старого главы Дворца, эта неукротимая предводительница гарема Ло Бинхэ, заявила без малейшего почтения:

– Хватит болтовни! Раз ты знаешь, кто я такая, то, стало быть, догадываешься о цели моего визита! – От приступа еле сдерживаемой ярости она едва не заскрежетала зубами, глаза покраснели от переизбытка чувств. – Гнусный приспешник демонов, предавший своих товарищей! Будь уверен, праведное возмездие настигнет тебя! Теперь, когда ты попал в руки этой госпожи Дворца, она преподаст тебе хороший урок!

– Что-то я не припомню, как сознавался в сговоре с демонами, – отозвался Шэнь Цинцю.

Молодая госпожа Дворца нетерпеливо топнула ножкой:

– Полагаешь, раз ты не сознался, то я не смогу свести с тобой счёты? Даром что ты – прославленный старейшина, всё, что от тебя видел братец Ло, – лишь жестокость и бесчеловечное коварство; стоит ли после этого удивляться, что ты продался демонам?

Воистину, законы наследственности неумолимы – по одному только ходу мысли можно было понять, что она и впрямь дочь своего отца!

На мгновение утратив дар речи, Шэнь Цинцю выдавил:

– Он в самом деле говорил, что видел от меня лишь жестокость и бесчеловечное коварство?

– Братец Ло такой хороший человек – разумеется, он никогда не сказал бы подобного, – пропел смягчённый истинным чувством голосок молодой госпожи Дворца. – Он прячет свои раны глубоко в сердце, никому не позволяя ни коснуться их, ни даже проведать о них… Но неужто ты думаешь, что из-за того, что он не говорит об этом вслух, я не вижу его страданий, будто у меня нет глаз и нет сердца?

Эмоциональности ей и впрямь было не занимать… От подобных излияний Шэнь Цинцю стало порядком не по себе.

Что это, грёбаный конкурс декламации?!

Он правда не знал, чего ему хочется сильнее: упасть на землю в приступе оглушительного хохота или залиться горючими слезами. «Уж прости, – сокрушался про себя Шэнь Цинцю, – я знаю, что жестоко смеяться над сестричкой, которая с такой искренностью повествует о своём глубоком чувстве, но у меня всё это вызывает испанский стыд!»

При потрясающих воображение размерах гарема Ло Бинхэ атмосфера в нём царила воистину нездоровая, ведь каких только причудливых личностей там не водилось – а всё потому, что главный герой, предпочитая количество качеству, замахнулся на кус, который был не в силах прожевать. Ну, и ещё, разумеется, из-за того, что Сян Тянь Да Фэйцзи вознамерился написать гаремный роман, будучи безнадёжным отаку, который от силы пару раз за всю жизнь держал девушку за ручку. Так ему и надо, ха-ха-ха!

– Что это за выражение на твоём лице? – внезапно насторожилась молодая госпожа Дворца.

Шэнь Цинцю тотчас принял вид предельной серьёзности, изгнав с лица даже тень улыбки: насколько он знал, эту девчонку лучше не злить – а то мало не покажется. И в самом деле, она тут же взвилась на дыбы: